— А что, если они передумали и вовсе не приедут? — испугался принц.

— Не думаю, лорд Келебримбор свои обещания выполняет всегда.

***Эльдарион проснулся ранним утром от собственного сладкого и едва слышного стона. Он в ужасе подскочил и зажал руками рот. И сразу понял причину: аромат серебра, тяжёлый и томительный, незримыми волнами парил в воздухе комнаты. Он быстро оделся и уже совсем готовый стал дожидаться завтрака, до которого было ещё несколько часов — в полном негой лесном королевстве день начинался поздновато, по меркам Гондора.

Наконец, за принцем прислали служителей. Он вошёл в большой трапезный зал, и прежде, чем искать глазами отца или Артаниса, Эльдарион увидел его.

Прекрасный владыка Эрегиона сидел в окружении своих нолдор в той же темно-синей форме, прямой и горделивый. Принц несмело подошёл к столу, поклонился приветственно присутствующим, и сел на отведённое для него место. Он боялся поднять глаза, рассуждая, какое он вообще имеет право сидеть за одним столом с наивысшим и идеальным существом. Эльдариону казалось, что все вокруг смотрят на него и видят его мысли, он чувствовал себя так, как будто сидит в зале нагой или увечный. Юный омега чувствовал, что щеки лижет жаром, от чего ещё больше смущался. Даже общество Артаниса и Келеборна не скрасило его беспокойного стеснения. Только, когда рядом опустился отец, Эльдарион, наконец, смог обвести взглядом зал.

Нолдор, к счастью, вовсе на него не смотрели. Они быстро завершили трапезу и о чём-то тихо разговаривали. Несколько секунд принц мог осторожно рассматривать с замиранием сердца Келебримбора и стремился запомнить его гордые брови без излома, аристократичные правильные черты, что казались резкими и холодными из-за строго выражения лица, отлично сложённую фигуру и яркие да пронзительные карие глаза. Которые не одарили юного эльфа ни одним взглядом. Эрегионская делегация вскоре ушла.

Весь день Эльдарион провёл в саду — традиционном месте встреч и разговоров в летнем Лориене. Больше всего на свете принцу хотелось увидеть владыку, на одной из прогулочных тропинок и, возможно, завести разговор. Но это казалось таким невозможным. Он никогда не осмелится подойти к такому эльфу, и тем более заговорить. Что вообще мог сказать маленький омежка этому великолепному древнему и почти всесильному властителю? Поэтому принц мечтал хотя бы издалека просто увидеть эрегионского правителя, что за эти дни превратился в его наваждение и идол. Однако не в этот день, ни в следующий Эльдариону не повезло. В саду он иногда видел нолдор в темно-синей форме, они держались вместе и обособленно, но король среди них ни разу не появился. Отца, кстати, тоже давно не было видно.

— Адар совсем не выходит из совещания? — сказал Эльдарион с легкой печалью Артанису, когда тот присел к нему на скамью возле дворца.

— Не знаю. Переговоры идут сложно, они что-то обсуждают часами. Мне показалось, что Эрегион решил выставить дополнительные пункты в договоре. Ты скучаешь? Хочешь, заглянем в зеркало?

— Да, конечно! Твои предсказания всегда такие верные!

В ласковых глазах старшего омеги мелькнула хитринка. Они отправились во внутренний запрятанный дворик, окутанный плотными зарослями терновника. Найти это место можно было только пройдя через жилые комнаты Артаниса. Белокурый эльф изящно подхватил под узкую руку серебряный кувшин, и они в торжественном сосредоточении спустились по каменным ступеням в тенистый уголок, пронизанный невесть откуда льющимся рассеянным светом. Прямо посредине стоял постамент из глыбы осадочного валуна, а на нем стояла резная мраморная чаша.

Артанис подошёл первым. Сверкающая струйка зачарованной воды ударилась о гладкие стенки и разбилась на миллиарды бриллиантовых бликов. Артанис провёл рукой над поверхностью, шепча заклятие, и когда волны сошли на нет, жестом пригласил Эльдариона подойти ближе. Принц заглянул в волшебное зеркало. Несколько долгих минут он видел только своё отражение. Но вдруг поверхность зарябила, по ней поплыли круги и зигзаги. Фигура юного эльфа в отражении изменилась. Его лицо стало суровым и спокойным, фигура стала широкоплечей и мускулистой, обнажённой по пояс. Вместо самого себя Эльдарион увидел грациозного и статного владыку Эрегиона. И вмиг осознал одно: это он, это ему суждено до последнего вздоха. Он все глядел, затаив дыхание в волшебное зеркало, вцепившись с силой в каменные борта. Помимо фигуры Келебримбора, за его спиной была какая-то светлая тень, ещё мгновение и он разглядел бы лицо. Но это оказалось всего лишь отражение Артаниса, стоявшего рядом. Принц облегченно выдохнул. Но отражение быстро помутилось, вновь пошло зябкой рябью и пропало.

— Эльдарион, милый! Что ты увидел? Расскажи! Что-то страшное было? На тебе лица нет! — забеспокоился Артанис, и приложил тонкую руку на холодный лоб принца, который никак не мог теперь отдышаться.

— Нет, я видел только лишь лицо и фигуру, — отозвался шёпотом белый, как полотно, принц.

— Возможно, это твой суженный. Кто-то знакомый? — спросил с интересом Артанис.

— Не знаю… думаю, я ещё с ним не знаком, — подобрал Эльдарион определение наиболее близкое к правде.

— Значит встреча не за горами! Как же он выглядел? — взгляд Артаниса был как обыкновенно спокоен и мудр. Это участие и такие желанные слова придали принцу храбрости. Он хотел признаться родственнику, уверенный, что тот сохранит его чувства в тайне, испросить его совета. Но так и не смог назвать благословенное имя. Оно казалось теперь Эльдариону священным, словно могущественное заклинание, которое нельзя произносить вслух, чтобы не разгневать прекрасное божество, которое его носит. А до́лжно несмело шептать это имя в исступлении только в стенах храма валар, где бы оно звучало серебряным звоном наравне с именами великих стихий Арды.

— Темноволосый альфа, очень красивый эльф, — с придыханием сказал юный принц.

***Переполненный восторгом, смутным страхом и предчувствиями любви Эльдарион всю ночь не мог уснуть. Впервые в жизни он придавался искушению представлять, как мог бы целовать его этот сильный и суровый альфа, с какой интонацией он бы называл его по имени, как бы он смотрел на него жарким от любви взглядом.

Принц пытался воссоздать, словно наяву, уверенные прикосновения рук таинственного короля к своим плечам, сильные объятия у самого сердца. Он домечтался до того, что уже видел себя, стоящего в лучшем наряде рука обо руку с Келебримбором пред алтарем. И множество таких простых вещей, что видел в жизни родителей и что считал эталоном семейного счастья. Как они с лордом Келебримбором будут вместе завтракать, заниматься государственными делами или совершать конные прогулки. Как они приедут в следующий раз в гости в Лориен, и Артанис очень удивиться. Все будут смотреть на них и говорить, что это самая замечательная пара на всем белом свете. Эльдарион будет стараться вести себя скромно и достойно, но не сможет, наверное, спрятать гордого взгляда счастливого омеги, когда рядом с ним такой альфа. А Келебримбор будет смотреть на всех, как всегда, строго и безучастно, только ему, Эльдариону, дарить ласковый взгляд и улыбку. Ему и их замечательным детям, которых будет не меньше, чем у самого предка прекрасного альфы, Феанора…

К рассвету Эльдарион уже бесконечно любил Келебримбора, который за одну ночь из таинственного незнакомца мысленно успел стать таким родным и близким. Любил всей душою эти образы, и себя самого в них. И точно знал, что всем сердцем желает, чтобы все это завтра же стало реальностью. И другой судьбы и любви он во век не примет.

После бессонной ночи и беспричинных слез Эльдарион встал с ложа разбитым. Он даже подумал пропустить завтрак и всё-таки немного поспать. Но вспомнил, что видел, как нолдор из Эрегиона с вечера проверяют своих лошадей. Значит, совет окончился, и утром они уедут. Принц испугался, что больше никогда не увидит любимого Келебримбора. И он, как мог, быстро привёл себя в порядок и спустился в трапезную.

Вот только любоваться тайно влюблённому Эльдариону на своего альфу за завтраком было не суждено. Подходя к залу, юного эльфа пробило молниями. Келебримбор стоял в пустынной галерее уже одетый по-походному, и, скрестив руки на груди, вполоборота рассматривал пейзаж за окном. Взгляд его был скучающим, стало быть он кого-то ожидал. Тем более, как назло, обожаемый нолдо был в непосредственной близости от двери. Пройти мимо и хотя бы не поклониться было бы крайне непочтительно.