Эльф в объятиях человека глухо зарыдал и слабо засопротивлялся, почувствовав, как его нутро заполняют оплодотворяющие волны. Арагорн изливался бесконечно долго, лаская обмякшего эльду и уговаривая его успокоиться:

— Не убегай от меня, милый. Скоро все закончится. Я отведу тебя к друзьям, тебя примут, как своего, накормят, дадут тёплую одежду. Быть может, среди выживших ты найдёшь своего альфу. Он поймёт и простит, тут нет твоей вины.

— Он найдёт. И убьёт тебя, — сказал эльф со злостью, не свойственной омегам.

— Пусть так, я готов ответить. Но уверен, что если мы встретимся, то сможем спокойно все обсудить и договориться. У меня тоже есть жених.

Все, наконец-то, завершилось. Арагорн встал, отвернулся, чтобы отереть чресла чистым куском ткани из-за пазухи. Но когда он снова посмотрел на место недавнего насилия, эльфа там уже не было. Он словно испарился в тенях или слился с пейзажем. Арагорн в гневе стукнул себя кулаком по бедру. Странное спасение получилось!

До самого рассвета он блуждал среди камней, пытаясь снова услышать пудровый запах, звал его, просил хотя бы назвать имя, умолял о прощении. Так и не найдя бедного пленника, Арагорн, только-только взошло солнце, отправился в свой лагерь. И смутная тоска выстилала ему дорогу. Словно лишился он великой драгоценности, словно за эти короткие минуты он успел всем сердцем полюбить своего неожиданного любовника, и оставил среди дымящихся руин Барад-Дура половину обнаженного сердца.

***Пленник, пока человек отвлёкся, на самом деле использовал тени, чтобы скрыться с глаз насильника. Под их покровом он схватил остатки одежд и побежал, спотыкаясь, к грядам гор. Мышцы окаменели, ноги не слушались и были ватными, как будто кости в них растворились. Он попеременно падал в пепельную грязь, полз, раздирая колени, снова вставал и бежал. Очередной раз подвернув стопу, беглец добрался лишь до большого, как целая пещера, сегмента рухнувшей башни. От внутреннего перенапряжения он даже смог заколдовать вход своего убежища на невидимость, и это при том, что магии совсем в нем не осталось.

Омега перевёл дыхание, судорожно глотнул воздух. Он привалился головой к стене, подождал, когда спадёт дрожь. И только его немного отпустило, он трясущимися руками, на ощупь пошарил по внутреннему карману изорванной в клочья котты. Руку кольнуло. Вместо маленькой бутылочки со спасительным зельем, что уничтожает все неприятные особенности таких дней, в его руках была лишь зелёная и мокрая стеклянная крошка. Он уронил голову на колени и обнял руками ноги. Ему было плохо. Очень плохо. Близость с насильником не принесла ему удовлетворения, он контролировал себя, не позволял природе взять верх. А сейчас, несмотря на колоссальное моральное истощение и травмы, он жаждал, чтобы человек вернулся и снова взял его.

Ещё два дня. Нужно продержаться ещё только два дня.

Человек и правда пришел. Он и отряды гондорцев снова искали под завалами пленников. Арагорн угрюмо бродил между обломками чёрной башни, но не смотрел ни на мертвых, ни на живых. Светло-голубые глаза пытливо разглядывали каждый булыжник. Он искал омегу. И не знал, что стоит в десяти шагах от навала, где сам вчерашний любовник метался под зачарованной пеленой от болезненной жажды. Запахи альф сводили эльду с ума, особенно этот аромат, резкий, хмельной и хвойный. Запах человека, который последним покрыл его.

Омега хотел выбраться из укрытия, припасть к широкой груди, раздвинуть ноги и умолять взять его. Он готов был сейчас в жгучем вожделении насадиться на острые каменные осколки, торчком стоявшие в пещере или отдаться последнему орку. Но вместо этого лишь закусил до крови губу, чтобы не застонать, и как бы он не был горд, вошёл в своё тело собственными пальцами. Он забился в тяжёлом оргазме и снова припал к стене. Жалость к себе и унижение всколыхнули давно забытое страшное прошлое, где альфы совсем не церемонились с ним, сношали, как хотели, а потом выставляли за двери, как продажного и блудного. Так было до того, пока он не встретил истинного. Как бы он хотел сейчас, очутиться в тёплых родных объятиях возлюбленного, он бы спас его и защитил. Но человек был прав. На половине континента бушевала война. Они не виделись несколько месяцев, не было ни единой возможности вырваться. Может любимый уже давно в чертогах Судьбы. Слёзы отчаяния, стыда, сломленной гордости и страха за свою любовь полились из драгоценных глаз.

Самоудовлетворение все же принесло короткую, но такую желанную передышку. Омега некоторое время смог спокойно наблюдать за воинами, не сгорая в пылу страсти.

Отряд к вечеру покинул черную местность. Арагорн одарил руины последним долгим взглядом, полным печали, и отвёл коня к проложенной среди гор пепла и обломков дороге. Омега выбрался наружу, огляделся, попытался сориентироваться. Но местность кругом стала неузнаваема, да и перед глазами вновь мутно алела красная пелена. Как бы ни хотелось тотчас покинуть это место, он понимал, что далеко не уйдёт. И он заполз обратно в своё укрытие, снова сжался в уголке, готовясь переждать ещё одни страшные сутки. Но вдруг услышал шорох крыльев высоко в небесах.

Через пару мгновений до слуха донесся парный удар когтей о каменную крошку. И лёгкий, едва уловимый, шелест — наездник спешился.

Ещё до того, как омега определил запах, до того, как услышал приближение шагов, сердце уже бешено забилось счастьем. А потом ветер принёс такой родной и любимый аромат.

Он вышел из-под обломков плит и бросился в объятия истинного. Темноволосый эльф целовал его залитое кровью, перепачканное сажей и соленое от слез лицо, приговаривая: «Живой, живой, о, Эру! Я так боялся опоздать!»

Он снял тяжёлый плащ темного сукна, и набрасывая на плечи возлюбленного, увидел как на его коже расцветает мерзким многолапым пауком чужая метка. Он коснулся отметины, отдернул руку, словно обжегся. Затем обхватил ладонями лицо возлюбленного.

— Что… что случилось? — строго спросил альфа.

— Он взял меня силой, прости меня, мельда{?}[Любимый - эльфск.]! — светлые глаза до краев наполнились раскаянием, которое выплеснулись новыми потоками слёз.

Альфа провёл пальцами по сливовым следам, припал губами и целовал саднящую ранку, как будто хотел стереть ее поцелуями с обожаемого тела.

— Ты не виноват, любовь моя! Не смей винить себя. Главное, что ты жив! — говорил эльф сквозь поцелуи. — Скажи, кто это сделал? Клянусь, я найду его, и смерть покажется этой твари лучшей наградой!

Лицо эльфа стало суровым, черты острыми. Омега понял по его полному ненависти к чужому альфе взгляду, что любимый не отступится от своих слов.

— Не знаю… я не видел лица, все будто в тумане, — он врал, он не хотел, чтобы гнев превратил любимого в безумца, не хотел, чтобы тот подвергал себя опасности в поисках насильника. Сейчас совсем не время для мести.

Взгляд брюнета стал мягче. Он плотно укутал возлюбленного в свой широкий плащ, и поддерживая его за плечо, повёл прочь из гибельных мест.

========== Часть 2 ==========

Война завершилась полной победой Гондора и его союзников. Настало время великих благословенных дней, наполненных светом и счастьем.

Победители вернулись в столицу на заре, что приоткрывала чистый голубой купол небес. И Арагорн впервые за долгое время вздохнул спокойно, вобрал полной грудью воздух родной страны.

Мир.

Как долго не слышала земля Средиземья этого простого слова.

Человек улыбался, стоя перед белым дворцом Минас-Тирита. Со дня на день здесь должна состояться его коронация. Но вдруг дыхание перехватило. Открылись двери, из них выпорхнула лёгкая фигурка Арвена. Его омега быстро спускался по широкой лестнице, весь окутанный солнечным блеском. В светлых воздушных одеждах шелестел ветер свободы и надежд. Арагорн кинулся к возлюбленному, схватил с последних двух ступенек в объятия и закружил. Эльф смеялся, его глаза светились сбывающейся мечтой. Арагорн прижался к тёмным шёлковым локонам, вдыхая родной аромат. Тень белокурого незнакомца истаяла в сердце. Арагорн нежно погладил любимого по щеке, стирая его восторженные слёзы, и думал, что нельзя никого любить сильнее.