Праздник, кажется, удался на славу. Эльдарион не мог припомнить, что бы хоть раз видел такой поразительный размах. Удачно совпало буквально все: и очень тёплая, почти летняя погода, и что родственники смогли приехать в полном составе, и что все прошло гладко, спокойно и весело.
Лишь одно не давало принцу окунуться с головой в чудесную атмосферу. Келебримбор был полон достоинства и горделивой красоты. Он весь праздник не отходил от принца и говорил сегодня такие слова, которые ждёт услышать каждый эльфийский омега. Что они истинные, предначертаные друг другу, что их встреча определена самой судьбой, и что он жаждет как можно быстрее назвать его своим супругом.
Но Келебримбор так ни разу и не произнес заветной фразы, что так хотел услышать Эльдарион, как человек. Король Эрегиона ни разу не сказал, что он его любит.
«Ада Арвен все время говорит отцу, что любит его… Хотя, возможно, причина в том, что Арвен изначально избрал себе в спутники человека и просто старается соответствовать человеческим отношениям, да и в жилах самого родителя течёт человеческая кровь. Быть может именно для чистокровных эльфов истинность важнее любви».
На этом принц успокоился и всей душой предался празднику. Но всем известно, что ни одно большое торжество не обходится без хотя бы одного странного или портящего настроение происшествия.
Они сидели на лавке, надёжно скрытые от чужих взоров кроной сумрачных деревьев, и смотрели друг на друга так, что глаза их горели сотнями звёзд. Келебримбор держал в ладонях руки Анара, согревая своим дыханием. А затем он привлёк светловолосого эльфа к себе и заключил порывисто в объятия. Так они замерли на секунду в бархатной тьме, а потом, как очнувшись, отпрянули друг от друга.
Эта картина выбила весь воздух из легких Эльдариона. Он мог бы простить любимого, и, конечно бы, это сделал, если бы у златоволосого эльфа были дни зачатия. Он тревожно еще раз втянул носом воздух, судорожно желая уловить хотя бы лёгкий аромат. Ничего.
Не безумные дни, сводящие с ума альф и омег всего Средиземья, были тому причиной. Они просто любили друг друга.
И в подтверждение этой догадки ветер принёс обрывок разговора, фразу, что сорвалась с губ избранника, которую Эльдарион так хотел сегодня услышать.
«Люблю тебя…»
Такие желанные два слова, но сказанные не ему.
Принц собирался уйти, чтобы обдумать новые обстоятельства наедине с собой, но тут его ладонь заключили в лёгкий уверенный плен чьи-то руки. Он обернулся и увидел светлый плащ Анара, уходящего в сторону дворца, а затем взглянул на Келебримбора.
— Присядем и поговорим, — сказал суженый. Эльдарион, послушный этому приказу, сел на ближайшую скамейку, но что сказать — не знал.
— Ты гневаешься? — голос короля звучал очень мягко и тепло.
— Разве может быть иначе? Ты сказал своему советнику, что любишь его. Я не знаю, что мне делать. Как пережить это, как сказать родственникам, родителям, — слова застревали в горле из-за подступивших слёз, и омега вытаскивал их из себя будто клещами.
— Что ты! Эльдарион! Я действительно люблю Анара. Он мне как брат. И у него есть ментальная связь — Нариэль. Для меня нет никого милее тебя, родной. — Келебримбор провёл пальцами по линии подбородка жениха, едва касаясь кожи, и от этого прикосновения у юного эльфа побежали сладостные мурашки по плечам, спине и ниже, а тело его откликнулось томительной пульсацией.
— Но разве друзей или братьев так крепко обнимают? — прошептал тихо Эльдарион, уже почти веря словам кареглазого эльфа.
— Знаешь, мой ревнивый мышонок… я обнял бы его ещё крепче, если бы мог. Он был печален, и мне хотелось его утешить, — говорил нолдо, привлекая принца в свои объятия.
— Что же расстроило Анара в такой счастливый и светлый день? Все радовались и поздравляли нас. А он — даже не подошёл.
— Не вини его. У него есть на то причины. Он потерял ребёнка сто лет назад, и теперь, глядя на тебя, он представляет, что его неродившийся сын мог бы быть сейчас в таком же возрасте, мог бы также стоять рука об руку со своим истинным в окружении родственников и ронять слёзы счастья… судьба распорядилась иначе.
Эльдариону стало безумно стыдно за свою глупую ревность, и, как омеге, очень жаль бедного прекрасного эльду.
— О, Эру! Какое горе! Это не лечится временем! Несчастный Анар! Тьелпэ, прости мне мои слова!
— Ничего… ведь ты не знал. Пойдём, становиться прохладно.
Ласковые слова, облегчение и жар тела любимого подняли волны дрожи и желания. Эльдарион внезапно почувствовал, что совсем промок, и это при том, что пил с утра специальное зелье.
— Тьелпэ. Я… Кажется, у меня снова… я хочу близости с тобой. И мы уже помолвлены. Быть может мы… — отчаянно спотыкаясь на каждом слове, говорил Эльдарион.
— Я тоже этого желаю, ты представить себе не можешь, как меня сводит с ума твой аромат. Милый, Арвен и так гневается, что мы познали близость без обетов. В прошлый раз нам повезло. Но всегда есть риск. И если ты забеременеешь до брака, Арвен точно убьёт меня. Я бы не хотел расстраивать твоего прелестного атани, тем более когда осталось так мало времени до счастливого мига, когда мы будем принадлежать друг другу всецело и окончательно. Дождёмся свадьбы.
***— Я доволен тобой, мельда нья{?}[Любимый мой - квенья]. Эту партию ты разыграл гениально.
Анар покрутил в руках черную ладью, поставившую ему шах и мат. Но поставил фигуру на стол и встал, упоительно зашелестев одеждами. Он приблизился к своему темноволосому эльфу, который, одержав победу в игре, прилёг на ложе. Омега сел к нему на колени.
— Я хочу тебя, — прошептал дрожащим от любви голосом белокурый эльф на ухо своему альфе, обвивая руками его шею.
— Сегодня в награду я желаю только двух даров — видеть свет твоей улыбки и гореть в одном огне с тобой, любовь моя, — альфа сжал его бедра сквозь складки одеяния, сел на ложе и прильнул к его груди, наслаждаясь мягкостью шёлка. — Испокон веков и до их скончания мир не видел любви сильнее моей. Лишь ты один единственный.
Тело темноволосого эльфа сладко потянуло и отяжелело от желания. Он дышал глубоко и иногда пропускал вдох, чтобы насладиться этим ослепительным наслаждением. Кажется только лишь от объятий с обожаемым существом, он получит оргазм, даже не сняв одежд.
На двоих было так мало воздуха. Альфа взахлёб испивал этот драгоценный дар любви, что срывал он с губ Анара. Поцелуи опьяняли. Век назад, или в сегодняшний вечер. Истинного ему всегда было мало.
Анар тоже отдавался волнам предчувствия экстаза. Его сильное, гибкое тело стало вдруг податливым, оно отзывалось на каждое прикосновение такими красивыми движениями. И его тело, и его душа стремились навстречу любимому. Белокурый постанывал, и так сладко, что у альфы пропадала способность мыслить.
Одно желание на двоих, необходимое, как воздух: скинуть тонкие одежды и сейчас же отдаться близости, до дна, без остатка. Белокурый эльда ласкал член альфы, даже через плотность ткани замечая какой он твёрдый, набухший и горячий. Он разом выдохнул весь воздух, освобождая возлюбленного от одежд с взволнованным нетерпением.
Альфа был готов излиться прямо сейчас, так заводил его вид восхитительного Анара, что удобно расположился между его коленями. Тот одной рукой с усилием проводил по стволу органа, второй нежно прикасался к гладкой коже между ног любимого.
Темноволосый вздрогнул, когда припухшие от поцелуя губы плотно охватили его плоть и начали двигаться вниз, надавливая со всех сторон так туго и горячо. Как же хорошо! Он помогал небесному созданию, приподнимая бедра, их усилия встречались, вновь расходились. Омега иногда выпускал почти с сожалением член, чтобы набрать в лёгкие воздуха и вновь с жадностью плотно втянуть нежную кожу в рот. Движения омеги становились резче, а дыхание чаще. От ласк он сам возбудился до предела, судорожно переступал коленями по простыням.
Альфа выждал ещё несколько мгновений, продлевая сладкие муки любимого, и опустил пальцы в его раскрытое, молящее о проникновении тело. Они сливались в обоюдном удовольствии, одновременно увеличивая темп.
