***Арагорн с того момента, как Келебримбор объявил о своём прошении, был сам не свой. Душа и сердце короля Гондора были не здесь. Они, будто разделённые с телом, оставшимся на престоле Минас-Тирита, парили над степной дымкой и широкой мощеной дорогой. Проживший жизнь, много длинную и насыщенную горестями и радостями, он сам себе казался сейчас пылким юнцом. Он ожидал прибытия своей мечты с тем же трепетом и нетерпением, как и его юный сын. И тоже дождался.
На рассвете за день до праздника показались эрегионские нолдор. Во главе колонны ехал всадник, чей облик казался издалека сплетённым из пламени и света. Когда прибывшие подъехали достаточно близко, Арагорн вспыхнул счастьем, которое тут же сменилось злостью — конь Нариэля ступал следом за лошадью белого наездника. Король припал лицом к окну, наблюдая за Анаром.
Советник спешился с лошади и распоряжался о расстановке обозов, ветер развевал его тонкую мантию, иногда очерчивая линии фигуры или срывал с его головы светлый капюшон, взметая пряди сверкающим полудиском. Все движения эльфа были легки, плавны и изящны, словно он парил в танце.
Грудь короля тяжело вздымалась, пар от его горячего дыхания стелился на стекло белой дымкой. Весь его мир замкнулся на единственной светлой фигурке, и Арагорн не сразу заметил, что за его спиной стоит Арвен. Он резко развернулся, прижался к подоконнику, закрывая обзор спиной, защищая свою тайну. Судя по взгляду супруга, в котором боролись вера и разочарование, мужчина понял, что проницательный Арвен догадался: возлюбленный рассматривал вовсе не обозы.
— Что привезли нолдор? — спросил Арагорн самый правильный в его нелёгком положении вопрос.
— Порох. Для салюта, — тихо отозвался Арвен. В растерянных чувствах он не знал, что ещё сказать. Но чувствовал всею душой приближение беды, что смрадным дыханием обжигала его и душила.
— Так много? Как бы не было пожара. Всего одна искра — и с таким арсеналом тут все взлетит на воздух.
— Келебримбор уверяет, что не опасно, и он лично проконтролирует соблюдение всех правил.
Арагорн снова посмотрел в окно и увидел, что Нариэль остался на площади один. Значит, Анар уже пошёл в покои. И сейчас есть шанс с ним поговорить.
— Я прошу простить меня, я должен сам все выяснить и удостовериться, — вручил Элессар поспешную фразу супругу, и быстро вышел вон.
Он кинулся к гостевым покоям, распахнул двери, схватил руки Анара, стирая расстояние и века, связывающие их и разделяющие навсегда.
— Ты делаешь вид, будто не помнишь меня. Я могу понять. Но я помню. Я не хочу забывать. Я пытался спасти тебя! — взгляд альфы пылал, он был дик и необуздан, отдаваясь близости к божеству своему.
Анар смотрел таким холодным взглядом, что было удивительно, как такой тёплый оттенок глаз может так выморозить душу.
— Мой истинный спас меня.
«Истинный». Арагорна обожгло это слово, словно клеймо. Он упал перед омегой на колени.
— Умоляю, я не прошу любви твоей, я не могу об этом и мечтать, я прошу только сострадания ко мне! Только твое прощение! Неужели в твоём сердце нет ни капли жалости! Будь милосерден!
— А разве ты пожалел меня? Разве ты был милосердным? — голос омеги звучал бесцветно и мёртво. В противовес холодности эльфа человек только рядом с этим прекрасным существом и под его осуждающим взглядом почувствовал себя живым, полным огня, страсти и надежды.
— Прости! Прости же! Я каждый день помнил о тебе! Я видел тебя всюду, и я раскаивался, я вымаливал у тебя, незримого, прощения! Умоляю, сжалься! Я заплатил за своё преступление несчастием и безумием. О, я безумен!
— Каждый за все пусть платит сам. Это завет един для всех, — сказал, наконец, Анар, сумев уместить в свои слова сотни острых игл.
Он обошёл коленопреклонного короля, небрежно задев его лицо краешком светлого длинного рукава, и покинул комнату. Арагорн дрожащей рукой коснулся своей щеки, сохраняя память этого прикосновения. Прохладный шёлк обжег его, словно пощёчина.
========== Часть 9 ==========
Высокоторжественный день, наконец, настал. С самого утра в Минас-Тирите звенели медные трубы, возвещая великий праздник. Жители собирались на площади, где служители угощали всех вином и яствами королевской кухни. В вишневом саду ещё с вечера установили каменные очаги, и теперь оттуда доносились божественные ароматы жареного по особому рецепту мяса — быков, косуль и кабанов запекали целыми тушами.
Под окнами дворца грянул хор, прославляющий королевское семейство, победу над тьмой и великий Гондор. На открытый балкон вышел Эльдарион в торжественном снежно-голубом наряде, расшитом жемчугом. Небольшое войско Гондора поздравило принца парадным маршем. К этому моменту уже прибыли все эльфийские родственники. Они собрались в гостиной, подходили, поздравляли такого счастливого сегодня принца, жали руки родителям.
Среди них был и Келебримбор. Владыка Эрегиона держался поодаль — он пока ещё официально не был причислен к родне королей Гондора. Но тёплый свет его карих глаз звёздной метелью кружил голову Эльдариона, унося его прямиком в счастье. Объятие, такое невыносимо короткое, а Эльдарион хотел бы стоять во власти этих рук много дольше. Хотя бы вечность. Горячие ладони сжали его лопатки чуть сильнее, а затем Келебримбор опустил руки.
И церемония потекла дальше, повинуясь приличиям и строгому распорядку: пышный обед среди огромных цветочных корзин, приём посольств остальных дружественных народов Средиземья, вручение подарков.
Наконец, праздненство перешло в сад и приобрело менее официальный вид. С каждым шагом по ровным садовым плиткам сердце Эльдариона билось сильнее, близился самый ответственный и долгожданный момент всей его жизни.
В сопровождении родителей, он завернул на площадку, где собрались абсолютно все высокие гости, многие жители и гости столицы Гондора. Эльдарион волновался так, что забывал дышать. Он беспокойным жестом то и дело дотрагивался до своего прекрасного венца. Это роскошнейшее украшение из пятисот бриллиантов, оправленных в лучи белого и желтого золота, подарили родители — Эльдарион унаследовал в своё совершеннолетие венец самого майа Мелиана, который передавался в семье Арвена от поколения к поколению.
Келебримбор вышел вперёд и встал перед нарядной толпой. Все разом утихли, наверно, он загодя сообщил присутствующим, что собирается произнести речь. А Эльдарион залился смущенным румянцем. Но ослепительную улыбку спрятать так и не смог.
— Я, Келебримбор, лорд Эрегиона, перед лицом духов небесных и земных, перед представителями высших родов народов Средиземья, что зову я в свидетели моего твёрдого слова и намерения, прошу руки прекрасного Эльдариона, сына короля Элессара и Арвена Ундомиэль. И клянусь душой и телом, деяниями и помыслами — служить верно моему истинному. И верно клянусь, что готов жить и умереть во имя него. И да поможет мне Творец.
Эльдарион слушал жаркую клятву, словно в тумане, он не верил, что все это происходит с ним, что ослепительно прекрасный и гордый король Эрегиона обращается именно к нему. Даже когда Келебримбор встал на одно колено и надел на его палец серебрянное кольцо-обещание, принц все ещё не мог осознать, что все это случилось не во сне. Только когда Келебримбор встал рядом, когда оглушительно грянули со всех сторон рукоплескания, а Арвен улыбнулся нежно и смахнул украдкой слезинки, только тогда на юного принца обрушилось неизбежное, поразительное и лишающее разума счастье.
Арагорн не смотрел ни на счастливого сына, ни на будущего зятя. Он видел только Анара. И от его внимательного пожирающего взора не ускользнуло, что в момент, когда Келебримбор объявил своё решительное слово, на светлый лик прекрасного эльфа вдруг наползла тень, словно облако на миг закрыло солнце. Это можно было бы принять даже за ревность, но Анара тут же ласково обнял за плечи Нариэль, и облако истаяло.
***Вечером в большом саду на деревьях зажглись не менее пятидесяти тысяч стеклянных фонариков в форме виноградных лоз, сложённых в удивительные фигуры. Картина была совершенно волшебная. Огни отражались в гладких озёрах. Толпа горожан, наводнившая дорожки сада, продолжала ликовать, а высокие гости — поздравлять Эльдариона с днём совершеннолетия и помолвкой. В темноте гремели залпы салюта, который, как и обещал Келебримбор, оказался самым сказочным чудом всего вечера. Брызги огня, сверкающие пионы во все небо, фигуры драконов, древа Валинора, водопады переливающихся ярких звёзд — Эльдарион наблюдал эту красоту, затаив дыхание от восторга, и хлопал в ладоши в искренней ребяческой радости. Ничего подобного он в жизни не видел. Все это великолепие уже нарекли лучшим фейерверком за все столетие.
