А дальше для Евгении жизнь превратилась в непрекращающуюся череду собраний, заседаний и конференций, где она разила своих непримиримых идеологических врагов упрямой Марксистко-Ленинской идеологией.

Вот и сегодня в выходной субботний день, всю молодёжь НИИЖБ Зарайкина собрала в добровольно-принудительном порядке в кабинете для научных конференций. Формулы, которыми была исписана длинная коричневая доска, Евгения безжалостно завесила лозунгами, призывами и наставлениями.

Поправив свой серо-безликий деловой костюм с юбкой, Зарайкина грозно оглядела притихших научных работников.

— Сегодня разбирается дело комсомольца Семененко, — сказала она, сидя в президиуме.

Кроме неё за столом президиума восседали: её знакомая по институту, которая вела протокол собрания, а так же спортивный инструктор НИИ, который за общество «Труд» метал молот на чемпионате Москвы.

— Мы имеем жалобу от гражданки Семененко на своего мужа Антона, который решился на разрушение ячейки Советского общества! — Зарайкина подняла в руке листок исписанной бумаги. — Как же ты докатился до жизни такой комсомолец Антон Семененко? Когда весь советский народ перевыполнят план Седьмой пятилетки на целых два процента! Когда шахтёры Донбасса взяли на себя повышенные обязательства! Разве тебе не стыдно?

— Ты бы хлопец встал, — низким мужским голосом, от которого у некоторых барышень побежали мурашки по спине, потребовал у бессовестного комсомольца метатель молота.

Молодой человек среднего роста в мятом пиджаке и не глаженых брюках робко приподнялся с первого ряда и оглядел растерянным взглядом своих товарищей по интеллектуальному труду.

— Я считаю, что это личное дело и обсуждению на общем собрании подлежать не может, — внезапно твердо ответил Семененко.

— Ты хочешь сказать, — встала со своего места Зарайкина, — что дух социалистического патриотизма и советской морали для тебя пустой звук? Ты ведь не ячейку общества разрушаешь, а подрываешь основы нашего государства!

— За такое и схлопотать недолго, — добавил от себя по-простецки спортивный инструктор.

— А пусть он скажет, чем конкретно жена его не устраивает? — Приподнялся с заднего ряда местный шутник и балагур Игорь Денисов. — Может она, в чём тебе отказывала? Мы же можем провести с ней разъяснительную работу в этом направлении.

Мгновенно весь серьёзный настрой собрания улетучился, и молодые сотрудники НИИ повалились, сотрясаясь от смеха. Зарайкина от отчаяния топнула ногой, но этого никто не заметил.

— Да, ты конечно проведешь?! — Ответили почти разом Денисову некоторые комсомолки института. — Пусти козла в огород! — Крикнула одна девушка.

— Мы здесь обсуждаем серьезный вопрос — моральный облик нашего товарища! — Перекричав всех, Евгения заставила замолчать и Денисова, и девушек комсомолок. — Слушаем тебя Семененко. Обязуешься ли ты вернуться в семью и отказаться…

На этих словах в помещение для научных диспутов заглянула секретарша генерального директора, которая уже была далека от комсомольского возраста:

— Евгения Ивановна, срочно зайдите в кабинет Карташева! Там к вам товарищ из органов пожаловал.

Мигом молодёжь НИИ почувствовала неприятный холодок. И даже Семененко проблеял, что он почти осознает своё ошибочное поведение и готов к примирению. Но для Зарайкиной эта малюсенькая проблема уже отошла на самый последний план. Евгения громко прокашлялась и вышла из кабинета.

«Что я такого натворила? — лихорадочно работал её мозг, когда она на ватных ногах шла в кабинет директора. — Неужели всё дело в Ленине? Подумаешь, случайно разбили гипсовый бюстик вождя, когда вечером после занятий в ВПШ немного потанцевали под магнитофон. Мы же его потом на следующий день купили!»

В кабинете директора НИИ Зарайкина так испугалась, что даже не могла ничего толком в первые минуты сообразить. Мужчина из органов, который быстро представился и показал удостоверение в красных корочках, вдруг о чём-то малозначительном спросил её.

«Что я должна ответить? — Евгения безуспешно пыталась собраться. — Может быть, сразу во всём признаться? Что бюстик этот разбился случайно! Мамочка помоги!»

— Я спрашиваю, вы современную музыку слушаете? — Как сквозь ватную пелену донёсся до Зарайкиной странный вопрос.

— Да, — соврала девушка, так как к современной музыке относилась с настороженностью и равнодушием.

— Вот и хорошо, — голос товарища с красными корочками стал более четким. — Поэтому мы вам хотим дать очень важное комсомольское поручение.

«Да! — возликовала Евгения. — Это всего лишь поручение! Как же это хорошо, как же это замечательно!»

— Слышали, наверное, такое ВИА «Синие гитары»? — Улыбнулся серьезный мужчина. — У ребят гастроли в Прибалтике: Вильнюс, Рига и Таллин. Вы должны будете их сопровождать в качестве администратора. Хочу напомнить, что Прибалтика — это витрина СССР. Туда приезжает множество иностранцев, иностранные матросы, торговые представители. Поэтому поручение очень ответственное. Как бы не было политической провокации.

— А музыканты эти, они комсомольцы? — Немного осмелев, спросила Зарайкина.

— Нет. Вот вы и будете проводить среди них свою воспитательную работу. Сегодня у нас суббота? — Товарищ из органов ненадолго задумался. — Завтра в воскресенье, зайдёте по этому адресу и познакомитесь с руководителем ВИА. Выезд в Вильнюс уже в понедельник вечером. Суточные получите в райкоме ВЛКСМ. И мы на вас очень рассчитываем, чтобы был полный отчёт, кто с кем встречался, кто о чём говорил. Ну, не мне вас учить.

— Извините, а почему я? — Вдруг нежелание работать доносчицей, выползло из дальних потаённых глубин души.

— Во-первых, вы симпатичная девушка, во-вторых, проверенный и очень ответственный товарищ, — загнул два толстых пальца мужчина. — А в-третьих, вы же сейчас секретарь комитета ВЛКСМ НИИ бетона и железобетона, а ребята едут от ДК Строителей. Трудитесь в одной отрасли. Итак, что вы сейчас должны ответить?

— Спасибо, оправдаю доверие, — пролепетала, смутившись, Зарайкина.

— Молодец, послушная девочка, — хмыкнул товарищ из органов. — Далеко пойдешь, если справишься с поручением. Как надо.

«А как надо? — подумала Евгения, которая взмокла как после урока физкультуры. — Вот бы ещё угадать!»

Никогда не любил рестораны. Ни в том будущем, ни в этом настоящем прошлом. Но если что-то пообещал, хоть тресни, но выполни — это всегда ценилось, во все времена. Поэтому после феерических заметок в разных столичных газетах о новом театре, «Школе Современной пьесы», пришлось главную редакторшу «Пионерки» Татьяну Владимировну вести в ресторан «Прага». Что характерно время для посещения этого заведения зреложенская муза Витюши выбрала как раз тогда, когда сам писатель был отправлен в подмосковный дом творчества Малеевка. Ибо там хорошая библиотека, справочные материалы, солнце, воздух и еда.

— Что будете заказывать? — К моему столику подошёл невысокий черноволосый мужчина в черном пиджаке и белой рубашке с бабочкой.

— Два фирменных Пражских салата с грибами, две порции копчёных шпикачков, две бутылки минеральной воды и не откупоренную бутылку хорошего красного вина, — для пущей убедительности я ткнул пальцем в меню.

— Вино в графине будет дешевле, и не хуже по вкусовым качествам, — доверительно сообщил официант.

— Сливки всегда дешевле, чем оригинал, — сказал я, посмотрев по сторонам, чтобы мужчина осознал, что доказывать мне что-то бесполезно.

Что ж интерьер необычный, какие-то классические колоны и панно во всю стену с изображением московского кремля. В другом конце зала находилась небольшая сцена с пианино в углу и ударной установкой посередине. Из чего я сделал вывод, что вскоре здесь зазвучат веселые песни и последуют залихватские танцы, так как несколько столиков в непосредственной близости к предполагаемым музыкантам были куда-то предусмотрительно спрятаны.

«А вот и сама Татьяна Владимировна, почти не опоздала, — подумал я. — Кстати, с такой причёской и в таком наряде, она напомнила мне актрису Татьяну Доронину из кинофильма «Ещё раз про любовь». Да и во внешности у неё было что-то неуловимо-похожее».