Я в прошлую не выспался, когда «знакомился» с Таней. Она оказалась очень страстной и плохоутомимой, а я так вообще дорвался. Оба хотели утомить друг друга, но получалось не очень. Сказывались тренировки обоих во время учёбы в школе охранников.

— Чего молчишь? — Не выдержала первой моя собеседница. — Помирился со своей девушкой?

— Да. — Кивнул я, провожая взглядом какую-то даму лет тридцати, явно из гостей, у которой на платье сзади был разрез до попы. Вот прямо до середины попы, не вру. Думаю, наклонись она, поднимая что-то с пола, и дырочка будет точно видна всем, не только начало полупопий.

Это одеяние для дня рождения ребёнка? Сколько там Саше исполняется, семнадцать? По мне, рано ещё к ней с голыми задницами в гости приезжать. В этой игре, смотрю, вообще гораздо проще относятся к обнажению. Наверняка, потому что христианские попы не так влияли на мораль.

— Как действовал? — Лениво заинтересовалась моя собеседница, поняв, что продолжать я не собираюсь. — Объяснил, поцеловал, обещал сладкое на ночь, она и растаяла?

— Примерно всё так и было. — Ещё раз кивнул, переведя на неё взгляд с такого притягательно разреза.

— Все мы, женщины, одинаковы. — С интонацией философа заявила девушка, глядя сквозь свой бокал в сторону бассейна. — Всем нам хочется верить, что нас любят. На самом деле, любовь — это иллюзия молодых.

— А Вы уже себя к молодым не причисляете? — Подпустил я в голос насмешки.

— Я старше тебя как минимум вдвое. — Отрезала она категорично. — А по опыту в сотни раз, уж поверь.

— Вам я верю! — Поднял я руки, словно сдаваясь. — Я не верю в любовную философию.

— О! — Вот теперь девушка явно заинтересовалась. — В какую философию ты веришь?

Пришлось серьёзно задуматься.

Надо сказать, что не раз сталкивался с различными философами в своей жизни. Точнее, не с ними, а с их трудами. Да что там говорить, я сам когда-то пытался спрятаться от проблем жизни именно в философии, начав читать различные труды и популярные высказывания. Даже придумывал свои, выдавая их за речи известных корифеев от философии.

Но потом повзрослел.

— Вообще ни в какую. — Заявил я уверенно. — Философия — есть пустословие бездеятельных. Как сказал один умный немец: «Философы только по-разному описывают мир, а смысл в том, что его надо изменить».

Именно эти слова сподвигли меня-инвалида, человека без перспектив, искать себе занятие, чтобы было по душе и приносило хоть какие-то деньги.

Всё же Карл Маркс был великим. Я нашёл себя в играх, а если бы так и продолжал себя успокаивать философскими «прими себя, какой есть, ничего не изменить», точно бы наложил на себя руки. Раньше частенько проскакивали такие мысли, честно говоря.

— Да, интересное высказывание. — Не узнала она основателя теории марксизма. Или его тут не было, или я переврал саму фразу. Я плохо её помнил, только общий смысл. — Но даже этот немец не отрицает, что философия описывает мир.

— Только с точки зрения данного философа. Взгляд любого человека на мир ограничен его восприятием. — Парировал я. — Это как слепцам описывать слона.

— Не поняла, поясни. — После задумчивой паузы, переспросила девушка.

Странно, неужели у них нет такой притчи?

— Есть такая история, реальная, или нет, не знаю. — Начал я вспоминать притчу, что рассказывали мне ещё в школе. — Трёх слепцов подвели к слону, чтобы они его пощупали, а потом рассказали, что же такое слон с их точки зрения.

— Я так понимаю, не один из них не смог руками обхватить слона и описать его полностью, так?

— Верно. — Девушка имеет пытливый ум. Люблю таких. — Один сказал, что слон — что-то нетолстое, гибкое. Как змея. — Видя, как она заинтересованно смотрит, уточнил. — Он ощупывал хобот. Второй сказал, что слон — что-то толстое, незыблемое. Как дерево. Он ощупывал ногу слона.

— А третий лапал слона за жопу, и сказал, что слон что-то вонючее. — Закончила она с азартом. — Или, ему слоновий член достался?

— Ему достался хвост. — Чуть не рассмеялся я вслух. — Он и сказал, что слон — это что-то тонкое, гибкое. Как веревка.

А вот она засмеялась. Легко и непринуждённо.

— Надо запомнить. — Добавила девушка с улыбкой. — Рассказать потом своим студентам. Я преподаю философию в столичном институте. — Пояснила она, видя, что я не понял.

— О, так Вы — госпожа-профессор? — Поднял я брови. Пытался одну, но такой привычки у меня не было. Раньше поднимаешь обе — поднимается одна. Единственная доступная эмоция для меня раньше была. Надо бы начать учиться пользоваться своим лицом. — Никогда бы не подумал.

— Я старший преподаватель, а не профессор, а тут в гостях у племянницы и отдыхаю. — Она расслаблено посмотрела в небо. — В провинции очень хорошо. Тут даже философы смотрят и видят мир другим.

— Как говорил тот же немецкий философ, «бытиё определяет сознание». — Блеснул я фразой, которая в моём мире известна каждому русскому школьнику. — Мы есть то, что нас окружает в данный момент. Значит, и Вы тут другая, не такая, как в столице со студентами.

— Это точно. — Кивнула она удовлетворённо. — А ты где учишься? — Она поменяла положение на кресле. Теперь её поза была не расслабленно откинутой, теперь одной рукой она навалилась на подлокотник и заинтересованно смотрела прямо на меня. Между нами было меньше метра. — Извини, но внешне выглядишь ты максимум на первый курс института, а на нём философию не преподают.

— Я даже школу не закончил. — Улыбнулся ей в ответ. И она, что характерно, не отшатнулась, не испугалась от моей улыбки.

Она не поверила моим словам.

— Ага. Ты мне ещё скажи, что нынешние школьники-недоучки разбираются в бытие и сознании. — И засмеялась, словно услышала удачную шутку. — О, Алина, давай к нам. Я тебя познакомлю с замечательным молодым человеком. Мы с ним говорим о немецкой философии.

Девушка, которую я видел среди компании в беседке, остановилась и кинула на меня свой строгий взгляд. Который изменился на слегка брезгливый, когда она меня узнала.

— Да, я уже знаю, что он читал Вам философские трактаты в туалете. — Ехидно заметила она, посмотрев на профессоршу с бокалом. — Вообще-то у него девушка есть, он Вам об этом говорил?

— Конечно, говорил. — Улыбнулась умная девушка, преподаватель философии, имя которой я так и не удосужился узнать. — Он даже переживал, что моя племянница, увидев его торс, конечно же, подумает что-то пошлое. — Подпустила она шпильку. — При том, что вся остальная одежда на нас была надета, бедной малышке оказалось достаточно кусочка голого тела, чтобы возбудить свои детские фантазии. У неё так до сих пор и нет парня? Мне кажется, ты, как старшая, могла ей объяснить, чем девочки от мальчиков отличаются.

Вот это она загнула. Не оправдывалась, а просто авторитетно с высоты опытного взрослого выдала факты.

— Говорит, что пока не нашла того, кто её понимает. — Алина всё же остановилась и окинула ищущим взглядом вокруг нас.

Поняв эту пантомиму, я подскочил с кресла, показав на него раскрытой ладонью. Девушка, даже не кивнув в ответ, уселась в предложенное место. Повела себя, словно я слуга.

Сделал вид, что меня это совершенно не задело, принёс себе другое кресло. Хотел поставить его с другой стороны, чтобы от этой непонятной Алины отгораживала моя собеседница, но та это дело пресекла:

— Молодой человек, садитесь между нами, не стоит заставлять бедную Алину разговаривать с Вами через меня.

— Ой, было бы с кем разговаривать. — Фыркнула Алина, но больше ничего не сказала, пока я втискивал кресло между двумя девушками. Оно едва влезло, кстати, так что теперь мы сидели рядком.

Моя взрослая собеседница тут же наклонилась в мою сторону. Её лицо от моего отделяло всего сантиметров двадцать. Еле сдержался, чтобы не отшатнуться, это было бы невежливо, словно я брезгую.

— Так, молодой человек, Вы так и не открыли мне тайны, где Вы учитесь. — Она опасно приблизила свою голову к моей, нарушая какие-то там нормы приличия. Мне так кажется. — Хочу знать, где это на первом курсе изучают неизвестную мне немецкую философию.