— Могу я еще задать вопрос?

Сильвиус насторожился. Искоса посмотрев на меня, он спросил:

— Какой?

— Каким образом вы смогли выбраться из потустороннего мира? Неужели вам, Сильвиус, удалось что-то сделать?

— Призраки стали покидать потусторонний мир повсюду, а не только в этом городе, — Сильвиус усмехнулся, — и всему виной скопившаяся злоба.

— Что?

— Чем больше эмоций у призрака, не важно положительных или отрицательных, тем он сильнее. А когда в потустороннем мире остаются только души, наполненные яростью, как думаешь, к чему это может привести? Таких как мы не просто сотни или тысячи, нас миллионы по всему свету.

Мужчина, приподняв руку, указал пальцем куда-то в небо. Я же, наблюдавший за этим, невольно приподнял голову.

— Граница между мирами, — продолжал Сильвиус, — истончается под давлением наших желаний. Возможно, в будущем она и вовсе исчезнет.

— И тогда призраки станут жить в одном мире с другими людьми?

— Это просто теории и догадки, но было бы интересно на это посмотреть. Не так ли?

На губах появилась ироничная улыбка. Конечно, описанное звучало интересно, только вот сколько времени это могло занять — понять было сложно.

— Не уверен, — отвечал я, — что смогу это увидеть.

— Увидишь, если в тебе останется злоба после того, как тебя убьют.

— Что ж, тогда позже мы это проверим, верно?

Я и Сильвиус переглянулись. Почему-то в этот момент вся его злость и ненависть ко мне будто бы иссякли. Возможно, причина этого крылась в том, что Сильвиус больше не видел во мне врага. А, возможно, он даже уважал то, какое решение я принял относительно моего собственного будущего.

В голове не укладывалось множество моментов. Зачем мир создал предысторию Ноберта Гастона, в которой он убил детей? Убийство других созданий мира определённо должно оправдываться чем-то. Оно обязано логично вписываться в сюжет.

Остановив машину напротив злополучной заправки, я невольно замер. Рука дотронулась до ключа, но так и не вытащила его из замка зажигания. Что-то будто бы останавливало меня и что-то пугало.

«Если так подумать, то что я вообще писал о Ноберте?»

Глубоко вздохнув, я все же повернул и вынул ключ. Дверь машины тихо скрипнула при открытии, а старое дряхлое сидение издало неприятный щелчок, стоило мне выбраться на улицу. Громко захлопнув дверцу, я замер. Прохладный воздух наполнил мои легкие до отказа, вынуждая тяжело и звонко выдохнуть. И, да, я все еще находился в потустороннем мире.

«Единственная причина, по которой Ноберту вообще могла понадобиться подобная предыстория, возможно, заключается в самом сюжете. Детектив ведь был одним из первых, кто догадался о сущности призраков. Как он это сделал? Этого я не описывал. Лишь мельком упомянул, что он соединил вместе исчезновения большого количества людей, а также странное поведение призраков. Но как он вообще обратил на это внимание и почему заинтересовался похищениями? Возможно, именно в этом и кроется разгадка».

Просунув руки в карманы, я попытался собраться силами. Дорога от машины до самой заправки была недолгой. Я прошел всего пару метров и уже оказался у бензобаков, среди которых стояла одинокая мужская фигура. Даже со спины я мог узнать этого героя, ведь он был самым главным в этой истории.

Стив, запрокинув голову, просто молчал. Он совсем не шевелился и, казалось, даже не дышал. Меня такое поведение настораживало, но еще более странным казалось то, где именно происходило это. Оглянувшись, я подумал:

«Это странно. Как Сильвиус стоял на своей могиле, так и Стив сейчас находится ровно в точке гибели. Их притягивают зоны захоронения или что?»

— Эй, — звонко позвал я, намеренно привлекая внимание, — ты как?

— Прогулялись?

Стив, опустив голову, оглянулся. Он выглядел, как обычно, и казался абсолютно живым. Ни в его внешности, ни в его поведении не было того, что бы выдавало ужас случившегося.

— Можно просто на ты. — Я подошел ближе, чтобы лучше видеть и слышать главного героя. Это казалось странным, но его я точно не опасался. — И зови меня Нобертом.

— Хорошо, я понял.

На мгновение наступила неловкая тишина. Я, осмотревшись, внимательно окинул взглядом заправку и понял, что она выглядела точно такой же, какой я видел ее в последний раз: местами обгоревшая, с помутневшими окнами и следами крови на земле. Оценив обстановку и осознав, что Стиву явно не должно было здесь нравится, я все же спросил:

— Почему ты здесь?

— Сам не знаю. — Парень пожал плечами, будто бы это его не волновало. — Просто так, тянет.

— Ты случайно не погиб в этом же месте?

— Погиб.

— Значит, вы с той девчонкой все же прошли мимо моего дома?

— Мы были оба живы, — Стив, посмотрев на меня, насмешливо улыбнулся, — а вы сказали прийти к вам только в том случае, если она умрет. Не мог я ее бросить.

От этих слов нечто неприятное и склизкое зашевелилось в сердце. Я знал это чувство: ощущение вины. Оно всегда было отвратительнее всего.

— Это она тебя убила?

— Нет, — Стив широко и даже как-то гордо улыбнулся, — и в этом ваши прогнозы оказались ошибочны.

— Тогда как ты умер?

— Просто… — Взгляд парня опустился к земле, а затем резко поднялся к небу. Наблюдать за его размышлениями было даже забавно. — Когда мы появились на заправке, здесь уже находился кто-то, у кого было зеркало. Мы не сразу это заметили и в итоге пропустили момент, когда еще можно было сбежать.

— Вы оба погибли?

— Нет, только я.

— Значит, — уже ощущая подвох, я невольно нахмурился, — она тебя бросила, верно?

Стив замолчал и посмотрел на меня укоризненно. В такие моменты, когда он четко ощущал, что кого-то из его знакомых пытались обвинять, все его позитивные эмоции разом иссякали, а во взгляде оставалась одна только строгость.

— Она трусиха. — Внятно и четко проговорил Стив. — Сбежала — да, но нож всадила в меня не она.

— Ясно.

Я даже не стал спорить и клеветать на эту очаровательную манипуляторшу, ведь я знал, что Стив по натуре был защитником. Это значило, что любые мои слова против ее обернулись бы, словно нож, в моем направлении.

Когда парень понял, что я больше не собирался затрагивать эту тему, он задумчиво нахмурился и спросил:

— Откуда вы знали, что меня пронзят ножом?

— Если скажу, что имею экстрасенсорные способности, ты поверишь?

— Я уже во все верю.

Что Стив, что я, невольно улыбнулись. В какой-то степени мы оба переживали одни и те же состояния. Он был мертв, и я был мертв. Он столкнулся с тем, что казалось невозможным, и я столкнулся с этим же. А самое главное: мы оба посмертно расплачивались за то, что совершили при жизни.

— Ты, — заговорил я, искоса поглядывая на Стива, — в конце концов продолжаешь защищать ее. Зачем?

— А зачем мне на нее набрасываться? Люди слабые существа. Они все испытывают страх, нуждаются в ощущении безопасности. Мне близки ее чувства.

— Это в тебе говорит разум. Эмоции же диктуют обратное.

— Человек является таковым только потому, что его разум превозмогает над чувствами. В противном случае мы были бы животными.

Резко выпрямившись, я обернулся к Стиву. Казалось, мои действия его насторожили, но я просто ничего не мог с этим поделать. Эти слова… Я точно помнил эти слова, ведь именно я их прописал. В какой сцене это было? Когда он должен был сказать это? Я уже не помнил таких мелких деталей, но сомнений не было: несмотря на изменение сюжета Стив все равно следовал отдельным его фрагментам.

Краем глаза где-то слева я заметил шевеление. Обернувшись к этому странному месту, я понял, что зацепившее мое внимание происходило даже не в этом мире. В поверхности окна, через которую можно было видеть отражение, мелькали двигавшиеся фигуры. Что казалось странным, так это несоответствие того, что было в окне, с тем, что действительно должно было отражаться. А отражаться должны были мы со Стивом и бензоколонки, но вместо этого я видел машины, стоявшие в ряд перед входом в парк. Весьма и весьма знакомый парк.