— Вик? — Плотно сжатые губы дрогнули и раскрылись, кожа девушки начала терять бледность. — Какой сладкий сон. Как же давно я не видела таких прекрасных снов…

— Саша… Это не сон, это я. — Виктор приподнял ее и прижал к груди. Тепло от его ладоней стало расходиться по телу девушки. — Саша…

— Правда? — Она не верила. — Нет, ты не можешь. Никто не может. Здесь меня никто не найдет. Никогда. Она так сказала — твоя мама. Когда закрывала крышку.

— Тише, тише, милая. Я тебя нашел… Она солгала. Я тебя нашел…

Слезы застилали глаза Виктора — ему было больно принимать свое неосознанное предательство. Столько лет! Саша пролежала здесь столько лет! Каким же он был идиотом, когда решил уехать! Как он мог оставить ее, обреченную на вечный холод и заключение в этом ящике?! На этот ледяной сон во тьме! Если бы он только знал!

— Саша, моя маленькая Саша! — прошептал он. — Прости меня. Прости, что так долго…

— Ты… здесь… — Она смотрела на него осмысленным и живым, совершенно живым, все еще не верящим взглядом. Ее ладонь, будто невесомая пушинка, коснулась его щеки. — Ты… сейчас здесь…

Она не постарела ни на мгновение. В отличие от него самого. Колдовской сон, хоть и не смог спасти Сашу от кошмаров, уберег ее от старящих трагедий и нервных потрясений, а зазеркалье уберегло от прикосновения лет. В отличие от нее, Виктор, живший последние годы как тень, сохранил на своем лице каждую крупицу прошедшего времени.

— Ты… — прошептал он, обнимая ее так крепко, как только мог. — Я думал, ты ушла… И я ушел… — На его губах появилась печальная улыбка. — Мое сердце… Кажется, оно валяется где-то в этом гробу. Ты его, случайно, не находила?..

— Кхм… — Зеркало деликатно кашлянул, стараясь привлечь их внимание.

Он установил пустую раму ровно напротив гроба, будто намеренно выбрав такое ее положение, чтобы внутри оказались и Виктор, и Саша. Мистер Гласс выглядел еще более угрюмым, чем раньше.

— Я безгранично рад лицезреть это, бесспорно, чудесное воссоединение, — сказал он без какой бы то ни было радости в голосе, — но времени мало. Совсем мало. — Он начал торопливо оглядываться по сторонам, высматривая что-то в темноте. — Сэр скоро явится за своей жертвой. И ваша Саша, мистер Кэндл, ждет его. Ну, в смысле не ваша, а… другая Саша, в общем, вы меня поняли. Там, в реальном мире, это вовсе не Черный дом, а Гаррет-Кроу. Но в нашем с вами случае что там, что здесь — гиблое место. Это последняя станция, мистер Кэндл.

— Что значит «последняя»? — В душу закралось мерзкое подозрение.

Зеркало шагнул ближе.

Саша глядела на мистера Гласса и не понимала, что происходит. Девушка была совершенно сбита с толку: она еще не до конца поверила в то, что спаслась, что Виктор отыскал и освободил ее, а тут какой-то незнакомый человек в жуткой черной комнате говорит страшные и непонятные вещи. Черный дом… жертва… какой-то сэр, который придет за ней. И почему это она его ждет? Или не она? Единственное, о чем она догадалась: далеко не все позади, грядет нечто страшное.

— А вы как думали, мистер Кэндл? — Лукинг Гласс был раздосадован. Еще бы, отчего он должен объяснять столь очевидные вещи! — Полагали, что явитесь сюда, что остановите злодейский план ужасного монстра, спасете любимую, а после просто вернетесь домой?

— Слишком поздно для «просто», — сказал Виктор и поднялся на ноги, при этом помогая подняться и Саше. — Мистер Уик меня предупреждал о вас. Вы отыграли мной, как пешкой, для того, чтобы уничтожить Часы. А сейчас что?

— Но разве я не отдал вам ключ от гроба, как мы договаривались? — удивился мистер Гласс. — Разве вы не с любимой?

— Но этого мало! — гневно воскликнул Виктор. Его голос смолк, съеденный темнотой. Никакого эха. Как в тесной могиле.

— А разве я обещал большее? — уже в откровенной ярости спросил мистер Гласс. — Вы здесь вместе с ней! — Он ткнул пальцем в Сашу, отчего та испуганно схватилась за Виктора. — Кое-кто, знаете ли, и подобного лишен.

— Сгинуть здесь, едва найдя ее?! — Виктор гневно уставился на него. — Да уж, просто великолепно!

— По крайней мере, вы умрете вместе, — едва слышно произнес Зеркало, но его голос эхом разлетелся по залу, словно, в отличие от того же Виктора, его собственная могила была не в пример больше.

Виктор хотел что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом. Он вдруг понял, что никакого плана спасения нет и не было, а побег из зазеркалья и освобождение из лап мистера Ива даже не предусматривались. Понял, что вот он, конец пути. И правда, «последняя станция».

— Почему вы не сказали, что все это бессмысленно? — глухим голосом спросил Виктор. — Еще там, в Крик-Холле?

— А вы бы согласились отправиться в Глухую башню, согласились бы жертвовать собой, чтобы одолеть Часы? Согласились бы хоть что-либо предпринять, зная, что пути отсюда для вас все равно нет?! Что зазеркалье поглотило вас, а все выходы превратились в щели?!

— Да! — воскликнул Виктор. — У меня ведь не было бы выбора! Как я мог оставить ее здесь одну? Или вы полагали, что, рассказав мне правду о том, что мы в любом случае сгинем в этом проклятом месте, я со всем смирюсь, отправлюсь в чертово отражение своей комнаты и предпочту забыться под чертовым отражением своего одеяла в чертовом отражении своей постели?

— Я не мог рисковать…

— Вы и не рисковали… — презрительно бросил Виктор. — Вы и не искали выход и, кажется, просто решили уйти покрасивее! Придумали себе эффектный способ покончить с собой. А мы составим вам компанию, не так ли?!

— Вы во многом правы, мистер Кэндл, — ответил Зеркало и сделал еще один шаг навстречу Виктору, поравнявшись с гробом на каменном столе. Глядя на его лицо, Саша негромко вскрикнула и вцепилась в рукав Виктора. — Но вы кое-что упустили…

Мистер Гласс опустил голову, почти все его черты мгновенно исчезли — лицо стало напоминать блестящую полированную маску: овальную, гладкую, безликую. Лишь в некоторых местах, будто налепленные обрывки газеты, остались видны левый глаз, уголок рта, кожа щеки. В зеркальном лице отразился Виктор Кэндл — вместе со всем своим недоумением.

Лукинг Гласс будто и не заметил произошедших с ним изменений.

— Это не какой-то абсурдный вид смирения или пораженчества, — продолжил он — голос раздавался откуда-то из глубины зеркальной головы. — Лишь осознание того, что иных вариантов нет. Будь моя воля, вы бы давно с ней отсюда вышли. Но увы. Мой поступок — тот, который я собираюсь совершить, — единственная альтернатива бездействию. Даже получив жертву, ему все равно будет не хватать одной вещи — меня. Он явится за мной сюда. Причем скоро. И я буду его ждать. Револьвер в вашем кармане, мистер Кэндл…

Виктор вздрогнул и достал оружие. Саша оцепенела. Ее глаза округлились еще больше.

— Вы хотите застрелить Человека в зеленом?! — пораженно воскликнул Виктор. — Застрелить мистера Ива? Вы ведь лучше кого бы то ни было знаете, что убить его невозможно…

— Достаточно! — оборвал его мистер Гласс. — Стрелять будете вы. Нет, не нужно со мной спорить. Это единственный шанс остановить Сэра.

— И куда прикажете стрелять? — нервно рассмеялся Виктор. — Ему в голову? Или в сердце?

— В меня.

— Что?

Мистер Гласс не ответил. Он медленно отошел от гроба на несколько шагов и вскинул палец перед тем местом зеркальной маски, где когда-то был правый глаз, закрыл левый. Невзирая на видимое отсутствие логики в его действиях, используя палец точно визирную линию, он снова начал что-то шепотом подсчитывать, а закончив, вернулся к гробу и, закрыв крышку, немного сдвинул его. Затем настал черед пустой рамы. Она перекочевала на полдюйма левее от того места, где стояла прежде.

— Не бойся… — прошептал Виктор, обнимая Сашу. Револьвер дрожал в его пальцах. — Все будет хорошо…

— Это все она? Твоя мама? — Девушка прикоснулась губами к его уху, не отрывая испуганного взгляда от мистера Гласса. — Я знаю, что она ведьма. И знаю, где мы. Она затащила меня сюда через зеркало в вашей прихожей. Я получила приглашение на чай… и пришла, а она встретила меня на пороге. Ты в это время был наверху. Она сказала, что ты вот-вот спустишься. А потом схватила меня и… — шепот потонул в слезах.