А в это время над Холмовым районом поднялся порывистый восточный ветер. Чашечки анемометров на крышах домов завертелись как безумные. В воздух разом поднялись все лежавшие на земле опавшие листья, ветви деревьев принялись биться и стучать в окна. Кто-то вскрикнул — от него улетала шляпа.
Маленький желтый таксомотор осторожно пробирался через спятивший город, а старые ивы тянули к нему свои угрюмые ветви, царапая дверцы и крышу, будто проверяя их на прочность. Еще недавно крошечный автомобиль несся на полной скорости вниз по склону холма Ковентли, но с первым ударом часов замедлился и теперь едва ли не полз, словно сам ветер не давал пассажирам в таксомоторе сбежать.
— Это все она, — мрачно заметила Мегана Кэндл, глядя, как ивы вдоль улицы гнутся к земле. — Не отпускает нас.
— Ничего, мадам, — с непоколебимой уверенностью заявил мистер Эндрю, — мы еще поглядим, кто кого. Ну, давай, давай же, старушка, у тебя получится… — это уже было сказано таксомотору.
— Мама, мне страшно… — вдруг пришла в себя девушка на заднем сиденье. — Где Сирил? Я не хочу уезжать без него.
— Он предпочел остаться. — Мегана поглядела на дочь в зеркало заднего вида. — Если так уж хочешь, могу тебя высадить…
— Нет! — Мими вдруг увидела, как в переулке, мимо которого они как раз волочились, прямо из стен стали выходить люди.
Мужчины в серых и коричневых пальто, в надвинутых на глаза шляпах и похожих на обрывки паутины шарфах появлялись в тупике. Следующие за ними женщины в черных платьях и длинных шалях напоминали кладбищенских ворон.
Ведьма Кэндл не обратила на них никакого внимания. Она строго глядела на дочь.
— Я так и думала. Кому захочется быть рядом, когда все они возвращаются… — Мегана повернулась к таксисту. — Гораций, я полагаю, все же придется немного помочь твоей машине, иначе мы даже Холмовой район до утра не покинем.
— Как скажете, мадам.
Мегана сняла перчатки и уперла обе ладони в дверь. А затем, закрыв глаза, что-то зашептала.
В тот же миг автомобиль дернулся, как пес, которому наступили на хвост, и поехал заметно быстрее. И все же этого было недостаточно. Мегана опасалась, что они не успеют, и вот-вот…
Бом!
Словно очнувшись, часы во всем Уэлихолне ударили во второй раз, и в тот же миг фонари погасли — город погрузился во тьму. Лампы в домах, уличное газовое освещение, праздничные фонарики на деревьях, даже многочисленные свечи в тыквах — всё будто одновременно выключили и задули. Это был подарочек от Фонаря.
Город ослеп. Тому, кто остался на улице в этот час, не повезло больше всех. Эти бедолаги были не в состоянии не то что добраться домой, но и сделать хотя бы шаг, не рискуя споткнуться или на что-нибудь напороться.
Вот тогда-то, в этой кромешной темноте, и раздался отчаянный крик… Первая зловещая нота в этой кошмарной хэллоуинской сюите.
Маленькая девочка стояла на подоконнике, забравшись на него с ногами, и глядела в окно. Она пыталась хоть что-то различить в почерневшем городе, но видела лишь очертания людей в пальто, мерно бредущих куда-то мимо ее дома.
Отец и мать искали в комнате, чем бы зажечь свечи, и ссорились, но вдруг их спор затих, а за спиной малышки загорелся тусклый дрожащий свет. Должно быть, они все-таки отыскали спички.
Девочка обернулась и замерла в ужасе.
Папа и мама лежали на полу, а над ними склонились две огромные жуткие фигуры. Незнакомцы кутались в старые пальто, головы их распухли и напоминали тыквы… нет, это и в самом деле были тыквы! Два «Расчудесных самораскладных пугала», которых она так умоляла родителей купить к празднику, ожили. Это их глаза горели жутким, зловещим светом. Одно из пугал своими деревянными пальцами душило маму, а другое отпустило уже бездыханное тело папы и двинулось к девочке. Монстры скалились, будто бы улыбаясь. Малышка закричала…
Желтый таксомотор остановился в кромешной темноте, его двигатель нервно урчал.
— Я не могу ехать, мадам, — виновато сказал мистер Эндрю. — Дороги не видно.
Мегана не ответила. Она стукнула машину по дверце костяшками пальцев, и в тот же миг фары зажглись… потом погасли и снова зажглись. Таксомотор стоял в людской толпе. Мужчины в пальто и женщины в черных платьях были со всех сторон. До этого момента они медленно шли, направляясь в центр Уэлихолна, но стоило свету загореться, остановились и повернули свои безжизненные лица к пассажирам таксомотора. Мими пронзительно завизжала на заднем сиденье.
Фары желтого автомобиля, казалось, были единственным источником света в целом городе.
— Поехали, Гораций, — не обращая внимания на визг дочери, велела Мегана. — Это не люди. Их давно уже нет. Ты не сможешь причинить им вреда. Вперед!
— Слушаюсь, мадам, — сказал таксист и надавил на педаль.
Автомобиль в тот же миг небыстро покатил, а мистер Эндрю прищурился и чуть вжал голову в плечи, ожидая удара…
Они ехали, а столкновения все не происходило. Таксомотор просто проезжал сквозь людей, как будто их и вовсе не существовало, а те, в свою очередь, и думать о нем забыли — продолжили свое бренное шествие.
— И святые вернутся… — прошептал мистер Эндрю. — И станут жить в своих бывших домах, сядут за столы, лягут спать в оставленных постелях…
— Святые? — невесело усмехнулась Мегана. — Они святы настолько же, насколько живы. Но эта ночь действительно принадлежит им. Ночь Всех Святых…
— Мама, когда это кончится?
Мими вжималась в сиденье от страха и старалась не дышать.
— Если я не ошибаюсь, — сказала Мегана, — все только начинается. Нам следует ехать быстрее, Гораций.
Мадам Кэндл редко ошибалась. Вот и сейчас подтверждением ее мрачному предсказанию стало не что иное, как…
Бом!
Часы во всем городе ударили в третий раз.
Черные коты в погребе больше не выли. Они разломали ящики собственными телами, увеличившись в размерах и изменив форму. Шерсть стала короткой и разгладилась, лапы превратились в копыта, на головах выросла грива. Не прошло и минуты, как коты, подкармливаемые раньше Томми Кэндлом и Чарли Уиллингом, превратились в огромных вороных коней. Они выбили люк и вылетели в парк, словно струи дыма, влекомые ветром прочь от пожарищ.
Когда рассеялся последний отзвук от удара часов, замки всех дверей в городе щелкнули, одновременно закрываясь. Это был подарочек от Ключа. Жители оказались заперты в своих домах, в своих комнатах. И стоило этому случиться, как весь город наполнился криками. Во тьме загорелись сперва глаза всех уэлихолнских тыкв, а затем и глаза «Расчудесных самораскладных пугал». Деревянные монстры, облаченные во всяческое старье, вышли на охоту. Огромной ошибкой было купить их и принести к себе в дом.
Вблизи полицейского участка Уэлихолна раздалась стрельба. Грохотали пулеметы, которые держали пугала, им отвечали редкие залпы полицейских револьверов и ружей. В районе пожарной части вспыхнули пожары: тыквоголовые с огнеметами поджигали все вокруг. У городской больницы в воздух стали подниматься клубы едкого фиолетового газа. Взрослые и дети падали в обморок, надышавшись им.
А маленький желтый таксомотор все пробирался через обезумевший город.
Мегана сделала так, чтобы в салоне не было слышно кошмарных звуков, раздающихся отовсюду, и тем не менее Мими видела вспышки в окнах домов, мимо которых они проезжали, от нее не укрылись ни злобные рожи пугал, ни искаженные страхом лица горожан.
— Они все ожили… — пробормотал себе под нос мистер Эндрю.
— Даже я такого не ожидала, — призналась Мегана.
— Они всех убьют? — дрожащим голосом спросила Мими.
— В этом городе множество ведьм, — ответила мадам Кэндл. — Они сумеют за себя постоять.
— Но кто это делает? — Таксист скрежетнул зубами. — Те твари, которых мы ловили?
— Я догадываюсь, кто это делает, но виновата во всем Корделия, — ответила Мегана. — Пытаясь заигрывать с силами, которые ей неподвластны, она навлекла беду на весь город. Гораций, нам еще долго плестись?
