— Я хочу поговорить с сестрой! — Томми не собирался так просто сдаваться.

— Ни с кем вам не нужно говорить, — с холодной и жутковатой улыбкой сказал мистер Бэрри.

— А я хочу. И поговорю! И вы не сможете меня остановить!

Тут дверь спальни внезапно открылась. На пороге стояла Кристина. Она совсем на себя не походила, словно в комнату вошла старая, ржавая версия Кристины. У сестры был больной вид: лицо бледное и в каких-то пятнах, волосы нечесаны и торчат во все стороны, глаза покраснели, а губы припухли, как будто она всю ночь плакала. Ее любимый рыжий свитер сменил растянутый фиолетовый, который связала тетушка Макриди. Томми вздрогнул: она ведь ненавидит этот жутко колючий и чесучий свитер! Мальчику показалось, что сестра нарочно пытается себя за что-то наказать.

— Почему тут стоит такой крик? — чужим, незнакомым голосом спросила Кристина.

— Мы тут… Этот мистер Бэрри… Он говорит, что…

— Я знаю, — произнесла Кристина. — Мама мне сказала о нем. Он здесь, чтобы приглядывать.

— Что? Но зачем? Зачем это нужно?

— В доме полно чужаков. Она беспокоится за младших.

— Она беспокоится, как бы мы не опозорили ее перед гостями! — гневно воскликнул Томми. — Кристина, скажи ему, — Томми указал на мистера Бэрри, — что он не должен все время здесь торчать!

— Что? Почему я должна ему это говорить?

— Ну… — Мальчик замялся, ему стало неуютно под пристальными взглядами Чарли и мистера Бэрри. Их это не касалось. — Ты же знаешь… наше дело.

— Да, наше дело, — отозвалась, словно эхо, Кристина. — Я как раз за тем и зашла. Там тыквы привезли. — Она кивнула на окно. — Последняя партия. Дядюшка хочет, чтобы мы их разгрузили поскорее. Вы двое и мы с Виктором. Я его как раз шла будить, когда услышала девчоночьи вопли из этой комнаты. И почему в этом доме все до сих пор спят?

— Какие тыквы? — ужаснулся Томми. — Ты что? Я спрашивал про другое… — Мальчик опасливо покосился на мистера Бэрри. — Ну… чердак, ты понимаешь?

— Это уже не наше дело, — отрезала Кристина.

— Что? Что ты такое говоришь? Это из-за того, что случилось ночью?

— Ничего не случилось.

— Но я слышал, как ты кричала. Мама сказала…

— Занимайся своим обычным валянием дурака. Играй в куклы, пей чай с печеньем. Не лезь ни во что.

— Ты что, перепутала меня с Марго? — больше удивился, чем обиделся Томми.

— Я иду будить Виктора. Одевайтесь и спускайтесь в сад. К слову, там холодно.

Кристина уже развернулась было, чтобы уйти, но Томми предпринял очередную попытку ее образумить:

— А как же папа?

— Это уже не наше дело, — повторила сестра. — Он сам просил ничего не предпринимать.

— Кристина, но мы же договорились! — Томми просто опешил. — Что-то пошло не так?

— Все пошло не так, — сказала она и, не прибавив больше ни слова, вышла за дверь.

— Проклятые тыквы, — проворчал Томми и под пристальным взглядом мистера Бэрри начал одеваться. — Быть беде…

Мальчик не знал, что беда уже случилась. И тем более он не мог предположить, что худшее еще впереди.

Чертовы тыквы! Весили они как пушечные ядра. А еще в каждой будто поселился проказливый непоседливый дух, учитывая то, как они все время норовили выскользнуть из садовых рукавиц. Помимо этого, на улице и правда было холодно, а еще сыро и слякотно. К тому же осенний ветер трепал волосы и выл, явно насмехаясь над невзгодами Томми Кэндла.

Но хуже всего перечисленного был мистер Бэрри. Хватило каких-то полчаса, чтобы понять: этот тип крайне строг, недоверчив, несправедлив и действительно не собирается оставлять их без присмотра. И как в таких условиях спасти город от ужасных пугал? Томми уже не раз за это утро посещала тревожная мысль: «А мистер Бэрри, случайно, не агент ли пугал, подосланный, чтобы помешать нам с Чарли? Ведь только мы можем справиться с этой напастью, потому что только мы о ней и знаем!»

Томми и Чарли таскали тыквы под присмотром мистера Бэрри, застывшего неподалеку и неотрывно наблюдавшего за ними через свои вечно запотевшие очки. При этом тот совершенно не обращал внимания на Виктора и Кристину, которые тоже волокли тыквы в гараж.

— Чертова несправедливость! — уже, вероятно, в сотый раз возмутился Томми, прижимая к себе тяжеленную толстую тыкву. — И что прикажешь со всем этим делать?

— Я не знаю.

Чарли шел рядом, уперев свою тыкву в живот, и выглядел еще более злым, чем сам Томми. Учитывая его покрасневшее ухо, было ясно, почему он сейчас ненавидит весь окружающий мир.

— Ну что за наказание! — продолжал ворчать Томми. — Этот Бэрри все испортил! И как нам теперь попасть на фабрику, если он все время караулит?

— Я не знаю, — повторил Чарли.

— И Кристина туда же! — Томми разъяренно поглядел на сестру, волокущую приплюснутую тыкву, больше напоминающую кабачок. — «Это теперь не наше дело»…

— О каком таком деле вы говорили?

— Да какая разница? Лучше скажи, что нам делать с фабрикой и пугалами.

— Может, попросить твоего брата, чтобы он как-то отвлек мистера Бэрри? — предложил Чарли.

— Что? Виктор?

Томми покосился на Виктора. Брат вел себя странно. Озирался по сторонам, будто считал, что за ним следят, то и дело смотрел на дом, кого-то выглядывая в окнах. А еще он, кажется, пытался поговорить с Кристиной, но она с самого утра была той еще злюкой и, стоило ему открыть рот, сразу же начинала шипеть в ответ.

— Ему нельзя доверять нашу тайну, — сказал Томми. — Он ведь уже взрослый. Он или не поверит, или кому-то расскажет. Эти взрослые совсем не умеют хранить секреты. Да и вообще, Виктор ничего не сможет сделать — он же журналист, пишет колонку в газете. Как он нам поможет? Напишет о мистере Бэрри статью?

Чарли считал иначе: он был уверен, что без посторонней помощи им из-под неусыпного наблюдения этого Бэрри не сбежать, а за неимением лучших кандидатов на роль помощников старший брат Томми все же мог сгодиться. Хотя еще полчаса назад он, вероятно, согласился бы с доводами друга.

К Виктору Чарли относился с опаской. Все время косился на него, словно ожидал, что в любой момент тот выкинет какую-нибудь подлость. А когда Виктор с ним поздоровался, приятель вжал голову в плечи и выпучил глаза. От Томми это не укрылось, и он был очень удивлен, ведь обычно Чарли не боялся никаких взрослых.

Томми попытался успокоить друга:

— Это всего лишь Виктор. Мой брат, который приехал из Лондона, я тебе рассказывал. Да ты не бойся! Он совершенно безобиден! Как сверчок под половицей!

— Ты уверен, что это твой брат? А не кто-то другой?

Чарли почему-то все не успокаивался, но Томми это лишь развеселило:

— Конечно, это Виктор. А кто же еще? Страшный-престрашный Человек в зеленом из истории мисс Мэри?

Но Чарли не было весело:

— А может, и так! Чего он такой хмурый?

— Он не хмурый… — ответил Томми. — Хотя нет, все же хмурый. Но это не потому, что он злой. Просто наш кузен Сирил — вот от него, к слову, нужно держаться подальше — собрался жениться на старой подруге Виктора. Подруге… ну, ты понимаешь, от которой Виктор без ума. Сирил всем хвастается, как ловко он оставил Виктора с носом, поэтому тот и ходит мрачный — наверное, придумывает, как расстроить свадьбу или еще что. И Саша эта странная… Все время молчит и ходит за Сирилом как приклеенная. И как она вообще может находиться рядом с ним больше двух минут? А если она невеста, то она ведь и должна находиться больше двух минут? Как считаешь?..

Слова Томми, кажется, успокоили Чарли: видимо, тот понял, что Виктор скучный, а скучные люди просто не могут быть страшными. В любом случае он перестал его бояться, но сам стал рассеян и задумчив. Вот и сейчас Чарли, как казалось Томми, почему-то не слишком занимали планы по противостоянию пугальной напасти. Друг шел рядом с таким видом, как будто находился мыслями вовсе не здесь.

— Знаешь, что я думаю, — сказал Томми, ставя тыкву на вершину уже сложенной в полутьме гаража рыжеголовой пирамиды. — Нужно как-то дать знать о пугалах мисс Мэри — она точно что-то придумает. Она говорила, что будет сегодня в школе рассказывать хэллоуинские истории. Как же нам выбраться из дома?