Так и было. Подбадривая себя мыслью «Чарли уже давно бы тебя опередил! Ползи быстрее!», Томми пытался сбежать.

Огромная голова Пугалища была где-то над ним, но мальчик не мог оглядываться и тратить драгоценное время. И действительно: что бы он там увидел? Разве что испугался бы лишь сильнее, а это не привело бы ни к чему хорошему…

Томми полз. Все тело болело, голова по-прежнему кружилась после падения. Он пытался упираться в пол ногами, но те были словно из ваты.

«Чарли бы ни за что не сдался!»

Его цель была так близко! Пожарный рукав, словно из него уже вылезли все демоны, прекратил дергаться. Он находился от мальчика в нескольких футах, застряв между станками. Вода по-прежнему била из брандспойта, щедро поливая конвейерные ленты и проходы между ними.

Пугалище не замечало льющуюся воду — его волновал только мальчик. Оно потянуло к Томми руку и попыталось поймать его, но в цепких деревянных пальцах остался лишь башмак.

— Хватит хватать меня за ноги, проклятая деревяшка! — закричал Томми и пополз быстрее.

Создания мистера Зеркала не произносили ни звука, но Томми был уверен: если бы они могли говорить, то сейчас главное пугало разродилось бы зловещей тирадой. Чем-то вроде: «Тебе не сбежать! Иди сюда, маленький мерзкий червяк! Тебе не уползти от меня! Я сожру тебя! Я сожру всех!»

Но Пугалище не умело говорить. Оно молча нависло над Томми и придвинуло к нему свою голову.

Томми вдруг увидел, как вокруг посветлело, и почувствовал нестерпимый жар.

«Не-ет! — пронеслось в голове. — Я ведь почти… почти…»

…Пули летели в Виктора, но не долетали до него.

Первые несколько секунд он ничего не понимал, но вдруг в грохоте пулеметной очереди услышал безумный крик мистера Гласса и увидел, что Зеркало держит перед собой целую руку, а с кончиков его пальцев струится переливающийся ртутный свет.

Перед его товарищами по несчастью возникла тонкая, почти прозрачная пленка. Пули, все как одна, со звоном отлетали от этой непреодолимой завесы и возвращались обратно, решетя стену, дверь, исчезая в черном проходе. Они вонзались в пугал: пробивали тыквы, рассекали конечности и переламывали хребты. В какой-то момент несколько пуль попало в голову самому пулеметчику, разломав ее на куски. Тяжеленное оружие рухнуло на пол, за ним последовал и сам стрелок. Грохот стих, остались лишь повисшие в воздухе клубы едкого порохового дыма. Колдовская завеса исчезла.

Зеркало без сил уронил руку на пол, и та разлетелась осколками. Повинуясь последней воле своего хозяина, эти осколки устремились к головам оставшихся в комнатке мисс Мэри пугал, и всего за какое-то мгновение все находившиеся в ней пугала, включая перекрывавшего двери двухголового гиганта, лишились своих свечей в тыквах и рассыпались грудами неопасных обломков.

Голова мистера Гласса безвольно дернулась и повисла, все его тело покрылось трещинами.

И только сейчас Виктор заметил в быстро рассеивающемся, как по волшебству, дыму две фигуры на полу, сжимающие друг друга в объятиях. Мари лишилась почти всех волос, а те, что остались, все еще тлели, в одном месте виднелась окровавленная проплешина. Ее лицо почернело от копоти, а руки были обезображены кровавыми ожогами. Некогда шикарное вечернее платье вплавилось в ноги, спину и грудь.

— Вау… — рыдая от невероятной боли, выдавила она.

— Нет, родная, нет… — Фред покрывал поцелуями и слезами черное лицо жены. Как и Мари, он весь словно вывалялся в саже, его костюм был уничтожен, да и от ожогов фокусник не уберегся. И все же ему досталось намного меньше супруги. — Только не оставляй меня, прошу…

— Вы… вы это видали?! — хрипела Мари. — Ну почему мы не догадались… с-сделать б-билеты? Это ш… ш… шоу имело бы успех!

Виктор отвернулся, не в силах глядеть на них. Он позвал:

— Саша?

Саша не ответила, и Виктор в ужасе от посетившей его догадки бросился расчищать завал у кровати. Вскоре он извлек неподвижное тело девушки на свет.

— Саша… — прошептал он. — Нет… Нет, ты не могла… Я убил тебя… Что я наделал…

Он склонился к любимой.

«Дышит, — с облегчением понял он. — Она дышит!»

Саша открыла глаза и закашлялась…

Клара подползла к мистеру Глассу.

— Лукинг… — позвала она. — Лукинг…

Она осторожно коснулась пальцами его покрытой трещинами щеки, и в следующее мгновение мистер Гласс со звоном рассыпался на тысячи осколков. Зеркало был мертв.

Клара взвыла и уронила лицо в ладони.

А в проеме тайного ведьмовского прохода показались новые головы-тыквы. Пугала решительно двинулись в комнатушку…

…Пугалище все ниже и ниже опускало свою огромную голову, и в какой-то момент его жуткая пасть оказалась прямо над мальчиком.

Томми наконец дотянулся. Схватив рукав и выдернув его из проема между станками, он извернулся и направил струю воды прямо в разверстую глазницу монстра.

Своевольный рукав вырвался почти сразу, но одного короткого мгновения, что Томми его удерживал, хватило. Пенящийся и бурлящий грязно-бурый поток грохоча залил треугольный глазной проем гигантской тыквы. Огонь с шипением погас, и голова монстра снова погрузилась в облако пара.

В тот же миг Пугалище словно выключили — оно вдруг просто прекратило жить.

Гигантский деревянный монстр рухнул на пол. Его голова с грохотом приземлилась в десяти футах от мальчика, треснула и раскололась на части. Занесенные уже было над Томми руки безвольно обвисли и опали, едва не погребя его под собой. Жизнь ушла не только из Пугалища: прочие тыквоголовые остановились и замерли кто где стоял.

Туча пыли и опилок заволокла собой все кругом.

Фабрика погрузилась в некое подобие тишины. Лишь вода с шипением вырывалась из рукава. Тот больше не дергался: на нем всем своим весом лежало дохлое Пугалище. Где-то, под одним из станков, выл на одной ноте в очередной раз облитый Утопленник, должно быть, пытающийся понять, почему и за что с ним так мерзко поступили. В стороне слышалось ворчание и чихание тролля. Он пытался выбраться из-под покореженной руки павшего главаря деревянных солдат.

Томми вздохнул и закрыл глаза. Как же приятно было вот так просто лежать. Никуда не идти, никому не противостоять, никого не спасать… Просто лежать на мягких опилках, не думая о ведьмах, пугалах и обо всем остальном…

Неужели все и правда закончилось?

И тут его посетила пугающая мысль. Пусть ему все удалось, пусть он победил пугал и всех спас, но все же он труп — самый настоящий покойник! Мама его точно прибьет!

…Здоровенное двухголовое пугало перегородило своими обломками дверь, и сдвинуть его не представлялось возможным, по крайней мере сейчас.

Виктор все пытался оттащить дохлого тыквоголового в сторону, но тот был настолько тяжелым, что даже и не думал сдвигаться. Виктор сжимал зубы, хрипел и через невероятную боль в сломанной руке тянул и тянул. Никто не мог ему помочь.

Саша лежала без сил на полу. Клара плакала. Опустив лицо в ладони, она боялась убрать руки и взглянуть на то, что осталось от мистера Гласса. Фред прижимал к себе Мари и целовал ее — та еще дышала, и он боялся, что если хотя бы на мгновение отпустит жену, то потеряет ее навсегда. Все его губы уже были в золе, но до сих пор, казалось, лишь его поцелуи заставляют сердце жены биться…

— Ну же, ну, давай же!

Виктор тянул прочь двухголового, пытаясь освободить проход, но сил уже не было. А к нему шагала, громыхая деревянными ступнями, очередная злобная тварь с ножом в руке.

— Клара! — закричал Виктор, но та не слышала. Она продолжала рыдать над рассыпавшимся на тысячи крошечных зеркальных осколков телом Лукинга и искренне, горячо, просто до безумия желала, чтобы все закончилось быстрее. Чтобы приближающийся к ней монстр с четырьмя руками разорвал ее на куски или раздавил ей голову и она бы просто перестала существовать, перестала бы чувствовать…

Еще одно пугало подошло к Фреду и Мари и подняло свои крюки…