Виктор обернулся. Клара стояла у гардероба, перекрывающего какой-то дверной проем. Виктор поспешил к ней и шагнул в шкаф. Пропустив его, Клара вошла следом и затворила за собой створки.
Остальные уже покинули горящий дом. Ведьма Кроу отступала последней и последней же выбралась из низенького прохода в комнату над кондитерской. Мари помогла Кларе выйти и поспешила закрыть за ней крошечную дверцу, тем самым обрубив уже крадущийся следом дым, словно топором.
В комнатке было тихо. Пожар, тыквоголовые монстры, черные гробы и злобные духи в зеркалах — все это вдруг будто бы просто перестало существовать. Гаррет-Кроу остался где-то очень-очень далеко. Они сбежали…
— Неужели выбрались?! — все еще не веря, спросил Зеркало.
По-прежнему дрожащая всем телом Клара не спешила отвечать, будто боялась сглазить. — Она подошла к небольшому столику и зажгла стоявшую на нем лампу. Виктор осмотрелся и положил тело Кристины на кровать.
— Ловко, мадам! — с улыбкой заметил Фред, кивнув Кларе. — Спешу первым вас поблагодарить! Если бы не… — Он не договорил. Его лицо вдруг исказилось.
Дверца ведьмовского прохода со скрипом отворилась. Из нее, скрежеща суставами, полезло большущее пугало. Усмешка на его морде выглядела еще более злобной и угрожающей, чем у его собратьев. За ним в темноте и дыму виднелась голова-тыква еще одного монстра.
Мари закричала. Длинная деревянная рука схватила ее за подол платья и потащила обратно, в горящий Гаррет-Кроу.
Бедный-бедный мистер Бэрри… Тролль полз в грязи и ревел от боли и ярости. Его грудь, живот, плечи и даже морда покрылись круглыми пулевыми отверстиями. Одна пуля сломала ему левый клык.
И все же тролль был жив, он злился и совершенно не собирался брать и просто так сдаваться.
Густая кровь выталкивала раскаленные пули из ран, делая мистеру Бэрри еще больнее, но освобожденные прорехи в его теле одна за другой затягивались, и на толстой шкуре оставались лишь грубые шрамы, похожие на швы неумелого портного.
Помимо боли, троллю доставлял немалые неприятности и пороховой дым. Он густой тучей заволок собой весь двор — мистеру Бэрри было тяжело дышать: его легкие резало, а горло исходило судорогами… И все же он сумел пережить первую лобовую атаку тыквоголовых пулеметчиков.
Пользуясь тем, что деревянные солдаты из-за зарева от вертящихся стволов и непроглядного дыма не видели, как он рухнул и пополз, тролль направил все свои силы на то, чтобы добраться до них.
Пугала ни на секунду не прекращали стрелять, и мистер Бэрри пообещал себе, что оторвет им всем ноги. Что ж, именно это он вскоре и начал делать. Троллиные лапы, высовывающиеся из дымной тучи, хватали деревянных солдат и нещадно отрывали им конечности. Замолкал один пулемет за другим…
Но и тыквоголовые солдаты были не промах: когда они поняли, что только лишь пулеметами тролля не взять, передние их ряды расступились, пропуская вперед собратьев с баллонами за плечами и подведенными к ним при помощи шлангов раструбами в руках. Из раструбов потек газ, фитили подожгли его, и рокочущие струи пламени устремились к мистеру Бэрри.
На сей раз дым сослужил ему хорошую службу. Пока пугала поливали все кругом огнем, он преспокойно отполз в сторону и зашел к ним со спины. Вот тогда уже началось самое жуткое уничтожение изготовленного товара за всю недолгую историю фабрики мистера Гласса по производству «Расчудесных самораскладных пугал». С безумным ревом тролль крушил и ломал, набрасываясь на врагов со звериной яростью и оставляя после себя лишь деревянные обломки. Оторванные головы-тыквы с погасшими свечами усеивали землю, будто на какой-нибудь грядке…
Уничтожая вокруг себя все, что хоть как-то шевелилось, мистер Бэрри не сразу заметил, что в дымных тучах у главного входа фабрики больше никого, кроме него, нет. Изнутри подкрепление к тыквоголовым не приходило, ведь там все еще разбирали завал, а те солдаты, что уже вышли за ворота, судя по всему, возвращаться не спешили. Последние их ряды уже давно скрылись за поворотом дороги.
Оглядываясь в поисках очередной глупой жертвы, которая рискнула бы подергать перед его носом своими кривыми ручонками, мистер Бэрри никого больше не увидел, успокоился и даже разочаровался. И вдруг из бокового входа здания фабрики выбежал какой-то маленький человек. Тролль вроде бы узнал его, но на всякий случай зарычал и ринулся к коротышке, намереваясь разделаться с ним так же, как и с его длинноногими собратьями.
— Стой! — закричал маленький человек. — Это же я! Томас Кэндл! Твой хозяин!
Тролль остановился. Он пригляделся — действительно, это был повелитель Злобной Канарейки. Мистер Бэрри задумался: «Что я хотел с ним сделать? Съесть? Или что-то другое?»
Мальчишка не стал дожидаться, пока тролль придет к какому-нибудь решению, и взял ситуацию в свои руки:
— Эй, тролль! — велел он. — Слушай меня! Вон в том проходе находится громадная железная дверь! Ты должен ее запереть, понял?! Чтобы никто не прошел через нее! А я пока…
Томми не стал вдаваться в дальнейшие подробности. Он ринулся бегом вдоль стены котельной, а троллю ничего не оставалось, как исполнять, что велели. Он потопал к указанному проходу, вошел в него, расталкивая плечами стоящие по сторонам ящики и коробки «Расчудесных самораскладных пугал», схватился за ручку железной двери и потащил створку на себя. Признаться, даже для него она была тяжеловатой, но вскоре проем все же был закрыт.
Мальчишка снова оказался рядом.
«И как это он так быстро вернулся? И что он задумал такое? Я, кажется, собирался его…»
— Так, тролль! — сказал маленький человек. — Слушай меня внимательно. Там, у стены… — он ткнул рукой в ту сторону, куда только что бегал, — старый колодец. Доски сгнили, и в люке дыра. Там есть большой вентиль… ну, вентиль, — пояснил он, видя, что тролль не совсем его понимает. Мальчик вздохнул и заговорил медленнее, четко выговаривая слова: — Ты сейчас откроешь дверь, пропустишь меня в фабрику, и опять закроешь ее за мной, чтобы пугала больше не вышли. После этого ты полезешь в колодец… Да-да, в колодец, не пучь глаза… Вон в ту яму! Ну что за бестолковое создание! И когда увидишь свет в этих окнах. — Он ткнул пальцем в окна, и тролль тупо уставился на них, явно не понимая, чего от него хотят: — Огонь, вспышки или еще что!.. В общем, когда загорятся эти окна, ты повернешь вентиль. Ты все понял? Не раньше! И не позже!
Голова тролля сильно заболела: виски начали ныть, лоб покрылся испариной, да и в ушах зазвенело. От него требовали слишком многого. Он ничего не запомнил. Может, просто сожрать этого приставучего мальчишку? Бабушка говорила, что дети вкуснее взрослых, особенно если их как следует приложить камнем, но проверить ее рецепт, к сожалению, пока так и не довелось ни разу. Где бы найти камень?..
— Так, ясно, — подытожил мальчик, заметив, что глаза тролля стекленеют, а мысли уползают куда-то прочь. — Слушай сюда, тролль! Поговорим по-другому! Слушаешь? — увидев неуверенный кивок, он продолжил: — Дверь! Яма! Свет в окнах! Вентиль! Всё! Понял?
Тролль оскорбленно повернулся к двери и с натугой открыл ее, продемонстрировав собственную смекалку. Он был обижен: он ведь не какой-то глупый чурбан, зачем с ним так говорят!
— Ничего не перепутай! — напоследок бросил мальчишка и опрометью ринулся по металлической лестнице на мостки.
Затворив за ним дверь, тролль направился к колодцу. Доски люка действительно прогнили, и мистер Бэрри с легкостью выломал их, после чего спустился вниз. Колодец оказался не слишком глубок: плечи и голова тролля остались на поверхности. Лапы сомкнулись на буром от ржавчины колесе, которое примыкало к толстой трубе. Мистер Бэрри стал ждать…
Тролль так сосредоточился, что… едва не заснул прямо в этом колодце. И все же он дождался.
Шум у главных дверей стих, а в окнах левого крыла фабрики, на которые указал мальчишка, ярко загорелся свет. Тролль увидел фрагмент огромной головы-тыквы и крошечную тень на мостках. Лапы дернули колесо без всякой мысли.
