— Как грубо, — презрительно скривился Эвер Ив. — Совсем не по-джентльменски!

Тяжело дыша, Виктор огляделся. Несколько убитых им пугал безжизненными обломками лежали на полу рядом с изуродованным телом бедной Кристины… Он почувствовал, что его снова начинают охватывать бессилие и горечь, и через силу заставил себя отвести взгляд.

Еще только выбравшись из зазеркалья и увидев, что стало с сестрой, Виктор просто не мог поверить собственным глазам. Не хотел верить. Почему? Как? За что? Мистер Эвер Ив тогда сказал: «Это не я — мне она нравилась. Спроси своих проклятых ведьм…»

Глядя на обезображенное тело сестры, Виктор вдруг словно опустел, и эту пустоту начали заполнять горе и отчаяние. В голове всплыл последний разговор с Кристиной. Они стояли в гараже. Она сказала, что чувствует… чувствует, что скоро умрет. И вот она… ее больше…

Виктор вспомнил день своего приезда, вспомнил Кристину на станции — какое же это было беззаботное и жизнерадостное существо! Боль вонзила в него когти еще глубже. Он даже не заметил поначалу, как первые пугала проникли в подземелье, как Зеркало ринулся к ним, не услышал испуганного вскрика Саши, увидевшей скалящихся деревянных монстров. В тот миг Виктору показалось, что безумие последних дней не закончится никогда. Сперва отец… теперь Кристина…

Из оцепенения его вывел крик Саши, к которой шагнуло одно из пугал, а потом у него просто не осталось ни одного свободного мгновения на то, чтобы хоть о чем-то задуматься, — тыквоголовые заполонили подземную гостиную Гаррет-Кроу…

Запертым здесь людям чрезвычайно повезло, что вход был лишь один, иначе пугала попросту завалили бы их своим количеством. И все же тыквоголовые пробирались в подземную гостиную один за другим, не замечая потерь и шагая по своим же убитым собратьям — вряд ли их смогли бы долго сдерживать колдун, парочка ведьм и даже невероятная магия потустороннего существа в сером костюме…

Мистер Гласс… Клара пыталась уговорить его, чтобы он «отключил» своих пугал (оказалось, что именно Зеркало их создал), но тот лишь покачал головой и сказал, что больше их не контролирует. «Ну еще бы! — хохотал запертый в зеркале Эвер Ив. — Мои милые кошмарики не прислуживают отступникам! Я велел им всех вас убить! Эй, Зеркало, слышишь песенку? — Он приставил руку к уху. — Вот и я не слышу. Твоя песенка спета! Ха-ха…»

Впрочем, мистер Гласс считал иначе и просто так сдаваться был не намерен. В отличие от Виктора, оружие ему было без надобности. Он превосходно справлялся и так: Зеркалу оказалось достаточно всего лишь снять перчатки. С ловкостью и изяществом какого-нибудь танцора мистер Гласс выделывал замысловатые движения ногами, кочуя с невероятной скоростью от одного пугала к другому. С каждым подобным перемещением, уворачиваясь от ударов деревянных солдат, он резко проводил ладонью по очередной голове-тыкве — и та в следующий же миг начинала таять, словно была сделана из сахара: и сама тыква, и свечи внутри нее оплавлялись так быстро, будто от ладоней Зеркала исходил жар доменной печи…

Виктор не знал, сколько прошло времени с момента, как они с Сашей и Зеркалом выбрались из Черного города. Сражение поглотило его с головой. Несмотря на угрозы Ива и его лживые советы вроде «Осторожнее, справа!», когда очередное пугало заходило слева, Виктор и его товарищи по несчастью пока держались, и все же…

Все же с каждой секундой колдовство четы Петровски и Клары становилось все слабее, и даже Зеркало теперь все чаще отступал и тратил больше времени на свои чары. К тому же вслед за пугалами в подземную гостиную начал ползти дым — наверху разгорался пожар…

Поднырнув под руками пытавшегося схватить его пугала, Виктор проскользнул тому за спину и, пробив рукояткой револьвера голову-тыкву, задул свечные огоньки. Деревянный солдат рухнул на пол.

Виктор встретился глазами с Сашей.

Саша стояла у стены в трех шагах от него, ее лицо было искажено от ужаса. Виктор не подпускал к ней пугал, но те всё лезли к несостоявшейся жертве мистера Ива с невиданным упорством, явно намереваясь схватить ее и утащить с собой, лишь бы только разлучить их с Виктором. Злокозненный Человек в зеленом именно этого и хотел — он то и дело тыкал в Сашу пальцем и вопил: «Тыквики! Сюда! Она здесь!»

«Нужно отсюда выбираться! — лихорадочно думал Виктор. — Выбираться отсюда! Но как?»

Он с горечью осознавал, что они совершили ошибку, не попытавшись пробиться наверх, пока пугал было немного. Теперь же, когда в подземную гостиную уже проникло больше двух дюжин скалящихся деревянных монстров с горящими глазами, даже просто подобраться к лестнице казалось невозможным…

Это понимал не только он один.

Петровски выглядели совершенно измотанными: на их лицах проступило общее обреченное выражение — кажется, фокусники уже не верили, что им удастся выйти из этой передряги живыми. Добив очередное пугало, Фред бросил взгляд на Мари. Та, словно почувствовав, ответила ему своим пронзительным и печальным взглядом — в нем застыло гордое смирение с ожидающей их незавидной участью.

Кларе — той и вовсе приходилось худо. Нога ведьмы была подвернута после падения с метлы, а руки изуродованы зубами Серых, и это не говоря уже об ожогах, ушибах и порезах, которые она успела получить после. Она-то полагала, что Фред еще там, на чердаке, излечил ее, но выяснилось, что все это было чем-то вроде фокуса и всего лишь позволило на время забыть о ранах и боли.

Силы Клары иссякали. Пугала, казалось, уже совсем перестали замечать ее колдовство. Живые колючие лозы, отрывающие головы и проникающие в глазницы, ржавое тление, ковер, пожирающий ступни… отныне ничего из этого не причиняло существенного вреда все прибывающим тыквоголовым. Помимо сил, иссякла также и ее фантазия. Клара не представляла, что еще можно было предпринять. На глазах ведьмы проступили злые слезы: она столько всего сделала, чтобы вернуть дочь, но после освобождения Саши им не удалось перекинуться даже парой слов! Та до сих пор не знает, что Клара Кроу — ее мать! Да и как вообще она может об этом догадаться, когда Клара выглядит не старше ее самой! И теперь, кажется, ей уже не рассказать…

Пугала вплотную подобрались к Кларе, и ведьме пришлось схватиться с ними без колдовства — она отбивалась отломанной у одного из уже убитых страшилищ деревянной рукой, но скалящихся врагов было слишком много. Они не обращали внимания на собственные травмы: некоторые пытались ползти к ведьме, лишившись ног, тянули к ней свои скрипучие пальцы. Окончательно их остановить могло лишь затухание свечей в головах-тыквах, но проклятые огоньки никак не хотели гаснуть…

Одно из пугал в какой-то момент задело локтем подсвечник, и тот упал на пол. Хорошо, что он был пуст — предусмотрительные Петровски еще в самом начале схватки при помощи колдовства подняли все свечи в воздух, отправив их под своды подземной гостиной.

Некоторые пугала, как пауки, поползли по портьерам, одно перескочило на черный гроб. Кто-то из деревянных солдат поджег собственным глазом драпировку, и пламя охватило ее, как сухую газету. Потушить портьеру было некому — каждому из обороняющихся и без того хватало дел. Меж тем ползущий из двери дым клубился под потолком и с каждой секундой его становилось все больше…

Клара балансировала на грани обморока…

«Это все кошмар, — думала она. — Такой ужас просто не может твориться наяву. Я сплю… Был очень долгий и тяжелый день. Наверное, это последний день перед каникулами — ведь именно в этот день все начало катиться под откос. Я так устала — просто прилегла на кровать и не заметила, как уснула. Вот бы сейчас взять и проснуться в моей маленькой каморке над кондитерской лавкой… Вот бы все это просто оказалось сном и…»

И тут словно молния пронзила ее насквозь — она вдруг кое-что поняла. Надежда забрезжила в голове ведьмы, как пока еще тусклая, но все же уже живая и теплая искра.

— Я знаю, что делать! — воскликнула Клара, но ее слова потонули в треске, топоте, скрежете деревянных суставов и звуках ударов, раздающихся в подземной гостиной.