Томми прикусил губу от волнения и шагнул в сторону, дергая пугальными руками, торчащими из манжет пальто. Не оборачиваясь, он обошел тыквоголового и медленно двинулся прочь.

Спина его похолодела, в любое мгновение Томми ожидал прикосновения тяжелой деревянной руки к своему плечу, но он делал шаг за шагом, а прикосновения все не было. Дойдя до конца прохода, Томми обернулся. Пугало отдалялось — оно шагало по каким-то своим делам, напрочь позабыв о коротышке с тыквой на голове.

Томми продолжил свой путь. С трудом разбирая дорогу, он двинулся мимо высоченных стен из ящиков и заготовленных для дальнейшей обработки досок.

«О, вот, кажется, у этого станка мы с Чарли прятались… — подумал мальчик. — А может, и не у него вовсе… Черт, здесь все такое похожее!»

Чем дальше он шел в глубь цехов, тем запутаннее становился лабиринт узких проходов между станками и сборочными лентами. Томми вдруг понял, что просто не представляет, куда идет. Ожидая, что впереди его ждет ряд механических рубанков, мальчик уперся в тупик, образованный пилорамой. Он даже едва не налетел на скалящуюся металлическими клыками циркулярную пилу; сейчас она не работала, но менее опасной почему-то не выглядела. Томми обругал себя и направился обратно по проходу между верстаками и станками…

Он блуждал в темноте цехов, как ему казалось, уже целую вечность, ноги начали болеть, как и поясница, — таскать на себе старое тяжелое пальто было не так уж и легко. Да и тыква эта на голове осточертела Томми хуже рыбьего жира. Мальчик полагал, что еще пара минут в этой духоте, сдобренной мерзко-сладким запахом, и он просто рухнет в обморок прямо в гору опилок.

Время от времени Томми видел патрулирующих цеха пугал, но всякий раз ему удавалось вовремя спрятаться. И все же он знал, что постоянного везения не бывает и его в любой момент могут обнаружить, при этом никакая маскировка не поможет… Поэтому с каждым неверным поворотом и тупиком злился еще сильнее.

Томми уже совершенно заплутал и в какой-то момент собирался сорвать с себя эту душную прелую маску, как вдруг увидел впереди яркую вспышку. Рыжее пламя взвилось двумя длинными языками и исчезло.

— Что это там такое? — пробурчал мальчик и подумал: «Печи?»

Внезапно Томми догадался: это был тот самый механизм, который прятали в сердце фабрики! Но что он на самом деле собой представлял? И есть ли выключатель у этой штуковины?

Недолго думая, мальчик двинулся в ту сторону.

И минуты не прошло, как снова полыхнуло — на этот раз ярче. Томми различил все в мельчайших подробностях. Он увидел два черных обугленных троса, тянущихся вертикально вверх, — пламя взбиралось по ним. Оно ловко поднималось, окутывая эти тросы, затем лишь, чтобы в мгновение ока снова спасть и померкнуть.

Уверенности у Томми с каждым шагом становилось все меньше, а пугал кругом, напротив, все больше. Теперь они стали появляться на его пути как поодиночке, так и парами, и даже целыми группами. Томми прятался, замирал и как мог старался слиться с тьмой. А потом, выждав, когда тыквоголовые уберутся, выходил из своего укрытия и крался дальше.

В какой-то момент снующих повсюду пугал стало так много, что продолжать путь уже не было никакой возможности, поэтому мальчику не оставалось ничего иного, кроме как найти надежное убежище с хорошим обзором и понаблюдать за происходящим оттуда. Томми забрался на самый высокий, какой только смог найти, штабель брусков, предназначенных для изготовления конечностей пугал, и осторожно выглянул из-за нависающего над ним крюка перегружателя.

И в тот же миг от неожиданности отпрянул назад и едва не скатился на пол. Томми поймал равновесие, поправил сползшую тыкву и снова выглянул из своего укрытия.

Поразиться действительно было чему. Вся центральная часть фабрики была занята неким сооружением, вокруг которого, словно термиты, мельтешили десятки пугал. Поднявшиеся столбы огня осветили огромную тыкву, сделанную из дерева. Тыква походила на прочие пугальные головы, но была размером с комнату Томми! В ней зияли треугольные окна-глаза; клыкастая пасть-улыбка самодовольно и коварно скалилась. Те два черных троса, которые мальчик заметил издали, оказались фитилями двух огромных свечей в глазницах. Вот тебе и печи…

И все же это была не просто огромная тыква-печь! Гигантское пугало — или, вернее, Пугалище — было живым! Оно шевелилось и поворачивало голову, разглядывая, что там делается у него под ногами.

Пугалище сидело на полу цеха, а колени и локти его шести конечностей торчали в стороны, как у огромного насекомого. Томми понял, что если этому гиганту вздумается распрямиться, то его макушка тут же упрется в своды крыши. Даже казавшийся ранее громадным тролль рядом с Пугалищем выглядел бы малышом.

«И что теперь прикажете делать? — с отчаянием подумал мальчик. — Как победить такую громадину?»

А центральная часть фабрики жила своей зловещей жизнью. Прямо на глазах у пораженного мальчика происходил сбор тыквоголовой армии. Пугала-рабочие выстраивали перед своим повелителем ровные колонны и шеренги из пугал-солдат, безликих и одинаковых. Еще неподвижных, их стаскивали сюда со всех концов фабрики и расставляли, словно игрушечных солдатиков для гигантского ребенка.

Всякий раз, как формировался очередной отряд, Пугалище опускало к нему свою огромную голову, и в прорезях его глаз вспыхивали черные фитили. В ответ на эти вспышки занимались и тут же меркли огоньки в глазницах пугал-солдат.

«Это команды, — понял Томми. — Оно отдает им команды, а те отвечают “Есть, сэр!” или что-то в том же духе…»

Следуя немым приказам, новые отряды отправлялись к лестнице, чтобы беспрепятственно преодолеть цеха по мосткам вдоль стен, а затем выйти через главную дверь фабрики. А к Пугалищу уже подводили новых солдат, и казалось, им нет конца.

Томми решил, что увидел достаточно. Он слез со штабеля и поковылял обратно, намереваясь как можно скорее отыскать путь к погрузочному люку. Все его мысли крутились вокруг Пугалища — удачных идей, как справиться с гигантским деревянным монстром, пока не наблюдалось.

До люка мальчик добрался без приключений, но уже прямо перед тем, как залезть в него, он внезапно застыл, задумавшись. Томми вспомнил обрывок некоего разговора, подслушанного под крышей этой самой фабрики. Тогда с Чарли они были слишком испуганы тем, что обнаружили в этих стенах, и многое упустили из виду, но сейчас… А еще мальчику вспомнился их с троллем путь через город, а именно — некая сцена, выхваченная из кошмарной ночи в его памяти словно прожектором.

Лихорадочные теории и предположения начали выстраиваться в пока еще шаткую и неуверенную, но кажущуюся вполне разумной идею. Томми обернулся и задрал голову. Где-то там, в темноте над цехами, располагался кабинет мистера Зеркала — начать следовало с него…

Мальчик удовлетворенно кивнул собственным мыслям и полез в люк. В тот момент он думал, что, как только выберется наружу и расскажет план своему огромному злому спутнику, они с троллем устроят тут настоящий кавардак, и тогда этому пугалу-переростку и всем его пустоголовым солдатам не поздоровится. Но не тут-то было.

Выбираясь из центральной части фабрики, Томми был так встревожен своей жуткой находкой, что не заметил, как приплюснутая голова-тыква, проплывающая на тонкой шее мимо сверлильных станков, повернулась в его сторону. Он был слишком занят изобретением плана, чтобы услышать шаги за спиной.

Беспечность его и подвела. И вот, когда он вылез из люка и уже почти-почти рассказал троллю, что нужно делать, коварное пугало схватило его за ногу и потащило обратно в темноту цеха…

…Томми кричал, но его похититель был глух. Единственное, что мальчик уяснил, — это то, что у пугала ярко горели глаза: им управлял его повелитель, а значит, несли маленького шпиона прямо в лапы Пугалищу.

Вскоре Томми Кэндл понял, что не ошибся. Он снова оказался в этой проклятой центральной части фабрики, только теперь все пугала уже знали о его присутствии, более того — в каком-то смысле он стал героем дня…