Мы с Марком принимаемся смеяться во все горло. Я закатываюсь в смехе, смотря на ошарашенное от неожиданности лицо мамы, которая взирает на этот несчастный блинчик.

– Поели блинчиков называется, – с насмешкой заявляет мама.

Сквозь смех, я еле выговариваю:

– Я же говорила, это у нас семейное. Вы теперь в нашем клане, Марк. Добро пожаловать.

– Смею согласиться… – отвечает Марк, пытаясь привести в порядок свои бывшие, идеальными для свидания, брюки. Но не тут-то было. Влажная салфетка прилипает к его брюкам. Марк перестает что-либо совершать, шуточно кидая остальную пачку салфеток на стол.

– Марк, я думаю, вас спасёт только стирка, – гогочу я. – Стирка одежды, я об этом.

Мама наступает мне на ногу под столом, мысленно сообщая, чтобы я замолчала.

– Мам, я человек искренний и сообщаю всю правду! – произношу я, довольствуясь тем, что хоть я не измазалась за сегодня. Обычно, для меня испачкаться при приеме пищи – норма. А уж когда мы с Ритчелл проводим время, то чтобы у нас с ней что-то не упало, когда мы едим, то это, значит, что мы не исполнили традицию.

– Оставайся у нас, я застираю твои вещи! – предлагает вежливо мама, не смотря в глаза Марку. Он приподнимает смущенный взор и поглядывает на меня, сообщая:

– Что вы?.. – Как будто мы предложили ему поехать на Ибицу. – Я не буду вас теснить.

– Марк, я буду рада, если вы у нас останетесь! – уверяю его я. – Вы никаких не приносите нам неудобств!

– Да нет, спасибо, – почесывая шею, говорит он, слегка приподнимая уголки губ.

Вот хочет же остаться. Боится.

– Марк, дочь права! – подхватывает мою мысль мама, которая сегодня запоздало сообщает ответы. Видимо, тоже охвачена волнением. – Оставайтесь! Всем хватит места!

– Я признателен Вам! – оживленно, ловя взгляд мамы, молвит он.

Мы улыбаемся с мамой. Я сверлю ее взглядом, отмечая, что она вдвойне счастлива, что мужчина останется с нами. А если счастлива мама, то я счастлива втройне.

«Люблю ее улыбку».

– Можем посмотреть старое кино какое-нибудь?.. – исходит идея от мамы.

– А я пойду поработаю в своей комнате, не буду вам мешать.

Мама умоляюще показывает мне глазами: «Не уходи…»

«Нет, мам, я, напротив, сделаю это специально. Ты мне потом еще «спасибо» скажешь.

– Ты нам не мешаешь! – вставляет рассеянно Марк.

Я встаю с места, задвигая стул:

– Нет-нет, я просто желаю позаниматься над книгой.

– Тогда творческих успехов! – искренне бормочет Марк, сжимая передергивающиеся пальцы рук от волнения в кулаки.

«Точно влюблен».

– Спасибо, Марк.

Я оставляю их с мамой одних, для них важно поговорить друг с другом наедине, узнав каждого поближе.

Зайдя в свой рабочий кабинет, я наконец-то сажусь продолжать работу над писательством любовного романа.

Поработав несколько часов над книгой, видя в окне темноту, зевнув, я соображаю, что время позднее. Приоткрыв дверь, я отмечаю в щелке, как мама и Марк все еще смотрят старинное кино. Голова мамы находится на плече у Марка, а его рука обвивает ее талию.

«Вот это настоящее кино. Романтика…»

Осталась я. Одна. Так хочется пообщаться с кем-нибудь. Вот бы Рит…

В это мгновение жужжит мой смартфон, лежащий на письменном столе.

«Как танк».

На экране высвечивается «Ритчелл». Подруга чувствует меня, чувствует, когда нужна мне.

– Привет, Ритчелл! – Немедля я беру телефон. – Я так рада тебя слышать! – тихо щебечу я.

– Привет из Италии, дорогая моя! – радостно, намеренно делая мужской голос, сообщает подруга. – Как ты? Как у тебя дела? Я так соскучилась по нашим встречам, которые стали теперь так редки…

Слова Ритчелл окутывают мое тело пушистым одеялом, отчего я сворачиваюсь, как котенок, в клубок.

– Ну, как бы сказать. – Сознание подбрасывает мне события последних дней. – В моей жизни снова мелодрама… – тихо хихикаю я.

– Как я это обожаю слышать от своей подруги, – смеется Ритчелл. – Я готова записывать на листе твою мелодраму, секунду, – шуршит специально она листами в динамик телефона.

Я закатываю глаза и непрерывно смеюсь от ее действий.

– Я готова! Достала чистый листик.

– Лучше папку бумаги, – хохочу я. – Придется много записывать.

– Всё будет. Секунду. Я жду.

– Ты готова?! – повторно спрашиваю я, подготавливая ее к разговору о Джексоне. О Марке позже. Не все сразу.

– Милана, я уже третий раз говорю, что готова. Интриганка ты моя… – подтрунивает она.

– В общем, тут такое дело… – начинаю я, но смех, нервный смех, не позволяет мне продолжить мысль.

– Ты можешь уже сказать? – недовольно тараторит она, сгорая от любопытства. – Даниэль сделал тебе предложение?

Почти. Хотя, нет. Это просто украшение его прабабушки.

– Нет, ты не угадала. Я…

– Беременна? – орет в трубку Ритчелл, оглушая меня.

– Ритчелл, что ты кричишь-то? Нет!

– Тогда ты можешь сказать?

– Я встретила Джексона, – мимолетно доносится от меня эхом.

– ЧТО? – визжит она, на что я отвожу телефон в сторону, иначе проблем со слухом мне не избежать. – ЧТО? ООО… ООО… ИИИ?

Типичная бурная реакция от Ритчелл.

– Мы были с ним в ресторане, – тихо произношу я, слушая ее реакцию, которая доводит меня до судорожного смеха.

– ИИИ? – кричит изумленно она, стукая ногами по полу. Сочувствую ее соседям. – ОН ПРИЕХАЛ К ТЕБЕ?

– Нет, ты что, у него же есть девушка! – слегка раздраженно говорю я, вспоминая Беллу и ее писклявый голос. – Он приехал по бизнесу, и мы неожиданно встретились… – Это было, как в фильме, но с жанром – драма, без счастливого конца.

Ритчелл замалчивается на пару секунд, будто обдумывает о следующей своей фразе. Она что-то хочет мне сказать, но не решается. Я знаю её хорошо.

– Вот да, – спокойно сообщает подруга, словно, и не она голосила минутами ранее. – Я видела их вместе в новостях в передаче о молодых, известных «звездах».

Я докладываю ей о прессе, о том, что сказал мне Максимилиан, пригрозив не встречаться с Джексоном наедине.

Ритчелл вздыхает в трубке, продолжая:

– Ты, пожалуй, расстроена этим?

– Я? – удивленно восклицаю я, рисуя карандашом в ежедневнике разбитые формы сердец. – Нет, как ты могла подумать? У меня же есть Даниэль и… – торможу я, понимая, что истинным ответом на вопрос будет: «Да, меня задевает вся эта ситуация и то, что он с Беллой скоро поженится».

– Милана, кому ты врешь?

– Ритчелл, хватит! – обрываю я ход ее безрезультатных мыслей, которые только заставляют меня беспокоиться. – Мы вчетвером гуляли. Я с Даниэлем, а он с Беллой, поэтому в сторону иллюзии.

– Ты сейчас шутишь? Вчетвером? – громко произносит она.

– Это правда.

– А зачем? А как? И ЧТО? – понеслись слова поражения.

Сама не осознаю реальность мысли, что мы встречались вчетвером. Точно драма.

– Да. И, знаешь, – улыбаюсь, не ожидая того, я, – когда мы после благотворительного мероприятия гуляли вдвоем с Джексоном, то он… – Улыбаюсь еще больше. Черт. Щеки загораются. Ямочки появляются.

– Что он? Что Джексон? Не молчи, – выражается подруга любопытным голосом.

– Та подвеска и… она… вырвалась… и… – Я витаю в мыслях, что не могу говорить членораздельно. – Я тогда почувствовала, что…

«Милана, ничего ты не почувствовала! Остепенись! Это тебе ни к чему!»

– И дай-ка угадаю. Моя подруга летает на небесах и думает о том, какой маняще-прекрасный и убийственно-сексуальный Джексон Моррис, как она по-прежнему его любит… – певуче сообщает Ритчелл.

– Ритчелл, нет! – обрываю дерзко я её. – Я не люблю его! – Это же так?

– Милана, ты можешь врать мне, врать Даниэлю, маме и кому угодно, но не ври самой себе только! Будь честна с собой.

Эх…

– Ритчелл, а как у тебя дела?

– Другую тему переводишь?

– Нет… – улыбаюсь я. – Чуть-чуть.

– И, Милана, будь на чеку с его подружкой. Ее папа – известный миллионер. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Понимаешь, о чем я?