— Погоди, Клим, ты подумал, что за рекомендательное письмо я тебя в такую работёнку впрягу? — засмеялся староста, хлопнув меня по плечу, уже став больше походить на простого мужика, чем на важную персону, каким показался мне при нашей первой встрече. Хотя, я что-то не припоминаю момента, когда мы перешли на "ты"… — Да забирай ты этот проклятый дом, кому он нужен, да ещё в таком-то месте?! Конечно, лорда всё равно нужно будет предупредить, но это можешь оставить на меня, да… Нет, уважаемый, тебя я хочу попросить лишь о том, чтобы задержаться у нас на несколько дней, может чуть больше! Понимаешь, я уверен, что за этой несчастной скоро придут её родственники, потому как они там все держатся друг за друга, как и мы, и я несколько волнуюсь насчёт этого…
— То есть, вы их опасаетесь?
— Ты прав, есть немного. К тому же, мало ли, среди них есть обладатель класса, а у нас… А у нас есть пока только ты, Клим! Ну, так ты согласен подстраховать нас? Если желаешь, могу заплатить даже, хоть денег у нас и не особо много…
— Не стоит. Я вам помогу, но вы взамен попросите трактирщика на пару дней предоставить мне одну из комнат бесплатно. Не хочу никого стеснять, а денег у меня не так, чтобы много, — без зазрения совести соврал я, будучи уверенным, что староста тоже пытается меня «надуть» этим своим письмом для графа. Дом на дикой территории, владелец умер — зачем нужно одобрение лорда, если даже сам алхимик писал в своей тетради о том, что он просто пришёл в эти леса и без какого-либо разрешения поселился?
Но не думаю, что староста прямо совсем плохой человек — скорее, он просто придумал это для того, чтобы немного меня задержать, из-за своих страхов перед какими-то дикарями с болот…
Однако, как бы то ни было, Панкратий согласился на предложенную мной сделку, после чего крикнув своей жене, наказав ей, чтобы приглядывала за девчонкой, отправился вместе со мной в таверну.
Нелегко ему, конечно, далось выполнение поставленного мной условия, потому как трактирщика было не так-то просто «уломать», но всё же он сумел этого добиться!
***
Как и обещал старец, он ожидал меня в таверне.
Когда вопрос с комнатой был решён и я получил заветный маленький ключик от неё, то попрощавшись с Панкратием, шепнувшим напоследок, что несколько мальчишек караулят дорогу и позовут меня, если что увидят, подошёл к деду. Заказав две кружки пива — одну себе, одну старичку — присоединился к своему новому знакомому, в одиночестве сидевшем в углу.
Своё обещание по поводу табака он так же сдержал, даже лучше, чем я думал — одарил меня небольшим мешком, который я недолго думая развязал и набил свою трубку! И только затянувшись, я испытал невероятное облегчение, потому как моя никотиновая зависимость всё же никуда не делась. Все эти дни мне приходилось сдерживать себя, что наверняка и влияло на мою не самую лучшую меткость, но в ближайшее время, думаю этого делать не придётся…
Опустошив наши кружки, мы со старцем, имя которого я так и не узнал, вскоре покинули таверну и пристроились на лавочку возле неё, где и продолжали сидеть некоторое время, почти не разговаривая, лишь иногда перекидываясь короткими фразами, слишком занятые пусканием дымовых колечек. Через какое-то время к нам присоединился Георгий, выглядевший сильно уставшим, и так же не особо желающий говорить, а затем так вовсе прилетела мой фамильяр, устроившаяся на моей правой ладони, вскоре вовсе задремав на ней…
И вот так, втроём, покуривая трубки и почти не обмолвившись, мы сидели едва ли не до самого заката, но всему спокойному и приятному когда-нибудь приходит конец!
Моим «убийцей» этого прекрасного, безоблачного вечера в компании приятных людей, стал мальчишка лет восьми, влетевший во двор таверны, который тяжело дыша, произнёс лишь одну фразу: «Чужаки идут!».
Переглянувшись с мужчинами, я поднялся с лавки, и на ходу покуривая трубку, быстрым шагом отправился в дом старосты. По пути успела проснуться Фуксия, по всей вероятности от тряски руки, после чего потянувшись и зевнув, взлетела на мою голову, где подёргала за волосы, намекая, чтобы я накинул капюшон, что я и сделал, прикрыв её таким образом.
В скором времени добравшись до жилья старосты, дверь в которое мне снова открыла его жена, так же выглядевшая немного нервно, как и её муж, я понял, что успел как раз вовремя, ибо всего через несколько минут в дверь дома вновь постучали. Пока женщина ходила открывать дверь, я привёл из комнаты девочку, по просьбе Панкратия, и усадил её за стол, испуганную и даже не захотевшую отпускать мою руку, наоборот ещё крепче сжав её.
Это заставило несколько насторожиться…
— Приветствую наших соседей! — нарочито вежливо произнёс староста, когда в общий зал, служивший так же столовой, вошли четверо мужчин с очень… своеобразной внешностью, как и у девочки, съёжившейся при виде нихних и тут же отпустившей всё же мою руку. При этом, она бросила на меня свой замученный взгляд, в котором ясно читалась мольба о помощи…
Между тем, вошедшие незнакомцы, все как один, были при оружии, с топорами и копьями; носители длинных бород и нестриженных волос, которые частично скрывали их отвратительную внешность, но узреть её всё равно было возможно, хотя бы опираясь на их вытянутые лица, что особо заметно по их профилю, а так же нестандартных размеров лбы и челюсти.
Далее, усадив незваных, но ожидаемых гостей за стол, двое из которых сели по обе стороны от девчушки, староста завёл с ними разговор, приличия ради для начала спросив, как поживают их родственники, всё ли хорошо у них в деревне и как они добрались, после чего уже перешёл к делу. Я не особо внимательно слушал, о чём они говорили в тот момент, обратив своё внимание лишь на то, что несмотря на неказистый вид, ибо все четверо были одеты в какие-то звериные шкуры, отвечали они дружелюбно и невероятно вежливо!
Однако, когда речь уже пошла о причине побега малышки из деревни, я стал сама внимательность, хотя ничего особенного они не рассказали — по словам мужчин, девочка просто не захотела выходить замуж за сына их вождя, отчего и решилась на такой отчаянный и глупый поступок. Конечно, они не отрицали, что её накажут за это, прямо сказав такое, но всё же ничего сверх меры ей не грозит, уверяли они…
— Сколько лет девочке? — не выдержав, спросил я, стоя до этого момента в углу зала, уже убрав трубку обратно в шкатулку, а её в свою очередь, сложив в заплечную сумку. Сумку же, как можно понять, я таскал с собой постоянно, нигде не оставляя надолго, потому как слишком переживал за то, что в ней содержалось… — Не слишком ли рано выдавать её замуж? Ей сколько, лет десять?
— В нашей деревне принято отдавать замуж всех девочек, достигших тринадцати лет жизни и половой зрелости. Она уже вошла в данный возраст и достигла зрелости! — ответил мне один из гостей, даже не удосужившись повернуть в мою сторону голову. — Такова уж наша традиция, вот уже многие поколения… Вы с ней не согласны?
— Я не указываю вам, как и что делать. Простое любопытство, ничего более, — разрядил я немного начавшую обостряться атмосферу в зале. Кивнув, приняв мой ответ, ответивший мне человек положил руку на плечо девочки, сидя по правую сторону от неё, и стал слишком уж бесцеремонно наглаживать его, что-то прошептав ей на ушко, тем самым заставив малышку съёжится ещё сильнее.
— Приятно слышать, — между тем, ответил уже другой мужик, поднимаясь из-за стола. — Потому как мы не любим, чтобы наши традиции обсуждали и осуждали те, кто не является жителем нашей общины… В любом случае, раз проблема решена, думаю нам уже пора откланяться! День подходит к концу, а нам ещё надо успеть найти хорошее место для ночлега! А, и чуть не забыл… Благодарим вас за помощь!
— Были рады помочь с беглянкой! — выдавил вежливую улыбку староста, так же вставая из-за стола, вслед за гостями и девочкой, которую «правый» чуть ли не силой заставил подняться, схватив её за руку и сильно сжав её. — Но стоит ли так скоро уходить? Время и впрямь уже позднее, не лучше ли будет остаться в деревне на ночь, отужинать с нами? Моя дочь готовит…
