– Чадру сверху, – добавил Лин, бросая ему под ноги тяжёлое покрывало.

– Через мой труп.

– Меня это тоже устроит!

Эльдер сложил руки на груди, взгляд снова полыхал ненавистью, а под пальцами трещали разряды. Лин не хотел знать силу его магии и устал от споров с младшим мужем, которому по положению не положено было подавать голос без разрешения старшего. Махнув на Эльдера рукой, он вышел из комнаты.

Огромный многоместный паланкин, что возили рабы-ноки, уже подготовили к отъезду. Личная охрана приветственно склонила головы. Тен-Шу Май коротко отчитался о приготовлениях. Боевой паллас – вычищенный и накормленный – топтался рядом. Зверь при появлении цзедуши качнул головой, потянулся к рукам. За столько лет рядом он научился чувствовать, когда хозяину нехорошо. А Лину действительно было дурно – приходилось возиться с омегой, а за стенами Зин-эйри многотысячная армия ждала генерала, чтобы отправиться домой с награбленными трофеями и дарами для императора. Подозвав слугу, он отдал распоряжение:

– Свяжите моего супруга, облачите в чадру, а если будет кричать, заткните рот. И поспешите – мы вскоре отбываем.

Лин-Синг Риу не смотрел на город, когда победителем въезжал в его разрушенные стены. И не смотрел на него сейчас, потому что рядом с окном паланкина пришлось посадить связанного супруга, и Лин не желал даже голову поворачивать в его сторону.

На полях Ферании их провожали взглядами. Эльфы вышли посмотреть на старшего сына Таласа, и Лин был рад, что они его не видят. Эльдер снова полыхал гневом, дёргался, стараясь избавиться от пут, и матерился сквозь кляп на всеобщем. Альфа с трудом сносил его выходки, отвратительное, недостойное супруга поведение, мерзкие замашки и воинственный взгляд. Зачем лесные делают из своих омег воинов? Зачем позволяют тем, кому предназначено греть ложе и радовать взгляды, уродовать свои тела боевыми знаками и шрамами?

Эльдер был некрасив. Крупный, рослый, с хорошо развитой мускулатурой, он казался слишком большим и неуклюжим. Даже присущая лесным грация и ловкость не спасали его тело от иллюзорной нескладности. Сухое лицо, узкие скулы и выступающий подбородок с длинным, пересекающим нижнюю губу шрамом. Острый нос и густые дуги бровей. Лин видел молодых лесных, тех, кто ещё не выбрал свою суть – юные эльфы, все как один, напоминали изнеженных красавцев светлой империи. Подрастая, омеги могли бы сохранить свою красоту, но они предпочитали сражаться.

Мнимое равноправие. Лин не верил, что кто-то способен подчиниться желанию омеги. Что омеге позволят выбирать, а тем более самим указывать. Конечно, в крестьянских семьях, где альфа не мог обеспечить мужа, омеги грубели и наглели. Некоторые даже пытались прорваться в имперскую армию, но Лин не допускал подобного неуважения к войне. Да и Хонг-Ву Риу легко бы казнил оплошавшего дувэя.

У последней заставы отряд остановился, Лин приоткрыл завес, чтобы узнать у слуг о причине задержки.

– Господин, народ Ферании хочет попрощаться со старшим сыном Таласа.

Лин поднялся на подставленную лесенку и осмотрел некогда огромное укрепление рядом с границей столицы. Сейчас серая сожжённая земля пестрела зеленью одежд. Эльфов собралось много, но не настолько, чтобы тревожиться – за спиной Лина двигалась многотысячная армия.

– Ты слышал? – Лин заглянул в паланкин. – Вытащить тебя связанным, или ты наконец успокоишься и примешь статус младшего?

Эльдер неопределённо дёрнул ушами и, сузив глаза, посмотрел с презрением. Лин невольно содрогнулся, – от взгляда лесного эльфа кожа покрывалась холодными мурашками.

– Я не муж тебе, а пленник, – проскрипел он.

– Если ты прекратишь ёрничать, я буду относиться к тебе подобающе.

Эльдер не ответил, только плечи напряглись, словно он пытался порвать удерживающие его путы.

– Хорошо, – холодно произнёс Лин, продолжая с гневом смотреть на супруга. – Слуги, вынесите его, пусть прощается так!

– Нет! – резко дёрнулся Эльдер. – Я не стану делать глупостей, – произнёс он смиренно, – только прошу, не в этой одежде…

– Мне нечего тебе предложить.

– Твой халат?

– Это шеньи цзедуши! – возмутился Лин.

– Я тоже был генералом у своего народа!

Лин ещё раз взглянул на супруга, осмотрел паланкин в поисках другой одежды и шепнул распоряжения слугам, ничего не обнаружив. Через пару минут вернулся с длинным, тяжёлым халатом грубого покроя. Скорее всего, снял с солдата, но для Эльдера это лучше, чем похожая на мешок, унижающая его достоинство чадра. Его и так унизили дальше некуда, падать ниже в глазах лесных эльфов он больше не мог. Лин помог ему подняться, снял ненавистную одежду и распустил верёвки. Сделал всё сам, не подпуская к озлобленному омеге слуг и телохранителей.

– Если ты нападёшь на меня, моя армия превратит Феранию в выжженную пустыню, а твой народ канет в лету! – предупредил он, протягивая супругу халат.

– Не дурак, понимаю, – пробурчал Эльдер.

Лин сопроводил мужа до собравшейся толпы, встал в окружении охраны за его спиной и положил руку на меч. Он прекрасно знал, как одним словом можно воспламенить собравшихся и подтолкнуть их к восстанию. И в случае атаки был готов защищаться.

– Народ Ферании, братья, – Эльдер говорил тихо, но его голос далеко разносился над головами собравшихся эльфов, и все притихли, слушая его слова, – владыка Саргер’Рэн-Талас пришёл к соглашению с Кровавым Императором Хонг-Ву Риу. Армия светлых эльфов покинет наши земли, но вместе с ними в залог мира должен уйти и я. Это вынужденная мера, но она породнит наши расы, успокоит вражду, и, как бы тяжело нам ни было, мы должны принять эту жертву, – он опустил голову, а потом, резко вскинувшись, заговорил громче. – Ничто не сможет сломить ваши дух и веру, любите и чтите своего владыку, помните своих предков, молитесь великому Лику Луны, и рано или поздно мы обретём свободу. Свергнем захватчиков…

Лин схватил мужа за руку и дёрнул на себя, толпа всколыхнулась, и Эльдер попытался отмахнуться от альфы, снова выйти вперёд. Он смотрел на них с отчаянием, невольно осознав, что отныне будет жить в другом месте, среди совершенно чужих и незнакомых существ. И за эту последнюю возможность он цеплялся как за нить своей жизни.

– Замолчи, или мои люди скрутят тебя и высекут перед всеми! – яростно шепнул ему Лин, и Эльдер окаменел. По указу цзедуши омегу окружили и стали оттеснять от толпы.

– Я не прощаюсь с вами, – выкрикнул он, бледный и подавленный. Слуги уводили его в сторону паланкина, но тот продолжал орать: – Я уезжаю на время и обязательно вернусь!

– Ты не вернёшься! – рыкнул Лин. Он затолкнул мужа внутрь и отгородил ото всех плотным пологом. – Сиди тихо и наслаждайся видами своей страны! У тебя есть последний шанс!

Ехать вместе с супругом не было сил, и Лин, оседлав своего палласа, присоединился к ведущим отряды дувэям. Старшего по званию встретили склонёнными головами, но ему всё равно казалось, что над ним потешаются. Над ним, над его вынужденным положением и неугомонным младшим мужем.

Для ночлега Лин выбирал места подальше от поселений и городов. Эльдер ночевал в паланкине под охраной и снова в путах. Лину не нравилось связывать омегу, но он его боялся, по-настоящему боялся и предпочёл бы оставить в Ферании. Но не знал, как ослушаться приказа императора. И спасаясь от гневного взгляда младшего мужа, Лин старался свести их общение к минимуму.

Через две недели они подъехали к границе, за спиной остались густые, непроходимые чащи и деревья-исполины, в Хианга леса были суше и реже. Светлее и просторнее. И запах стоял лёгкий, цветочный, а не затхлый и болотистый. Между Феранией и Хианга простиралась Бескрайняя пустыня Манман, в барханах которой прятались неуправляемый Синдикат и дикие огры – порождённые тьмой дети Йё скрывались под песчаными барханами и пожирали неудачливых путников. С первыми можно было поторговаться, против вторых не действовало оружие, и теперь на ночное дежурство выставляли магов.