– В кастрированных омегах есть некая доля шарма, – пояснил тот, но, заметив яростный взгляд, тут же сменил тему. – Эта традиция перешла к нам из Ферании. С десяток поколений назад, когда в вашей стране снова наступило время правления омег, во время битвы за свой статус победитель – тот, кто седлал своего противника, – обрезал после соития член. Так он доказывал, что не поддастся голосу страсти, будет действовать разумом. У нас же традиция прижилась, потому что альфам не нравилось смотреть на вялые невозбуждённые члены своих наложников. Они не умели доставлять им удовольствие и резали, списав всё на традиции. – Лин мрачно хмыкнул. Выглядел альфа таким же бледным и подавленным, что и Эльдер. Возможно, переживал за лесного эльфа, а может, воспоминания о случившемся с Лейфисом растревожили старую рану.

– Если ты знаешь, что всё неправильно, если понимаешь, как можно исправить – почему ничего не делаешь?

– Что я могу исправить? – Лин недовольно свёл брови.

– Если императора не станет, ты займёшь трон и сможешь изменить законы, – гневно прошептал Эльдер.

– Не произноси эту ересь вслух! – шикнул Лин. – Я никогда не желал стать императором. И передо мной наследуют ещё двое – сын нашего брата-омеги и наш дядя – младший брат отца-императора. Он недавно достиг совершеннолетия и в случае смерти Хонг-Ву станет первым претендентом.

– А Ю?

– Я уже говорил, что он не может претендовать на трон. Ю вообще не должен был стать альфой, его держали в храме и готовили к браку с каким-нибудь чиновником. Воспитывали как омегу, заставляли перетягивать плечи и носить корсет. Он учил Янг-цзы и занимался вышивкой. Но три года назад в нём пробудилась магия, император в срочном порядке подложил под него омегу и заставил овладеть им. Ю пришлось избавляться от старых привычек, тренироваться держать меч, ездить в седле. Как только он узнал основы, его отправили на войну.

– Но он до сих пор чувствует себя омегой, – заметил Эльдер.

Лин вздохнул, поднялся, качая головой. Эльдеру не хотелось, чтобы он уходил, появилась какая-то детская нужда чувствовать его рядом, чтобы он хоть немного поддержал и не бросал. Но Лин оставил его в постели и направился к выходу.

– Спасибо… – бросил ему вслед омега.

– За что ты меня благодаришь? – резко обернувшись, вспылил Лин. – За то, что я разворовал и сжёг твой город? За то, что изнасиловал и связанного увёз на чужбину? Или за то, что, подчиняясь нашим традициям, евнухи пытались тебя покалечить?

Эльдер не ответил, отвернулся, уткнулся носом в подушку. Но за то, что альфа понимал неправильность своих поступков и несовершенство светлоэльфийских обычаев, он тоже был благодарен.

После того дня всё внезапно изменилось.

Эльдер четыре месяца жил в гареме, сходил с ума, коротая дни за тренировками и попытками с кем-то поговорить. Но после нападения евнухов Лин стал всюду водить его за собой. Пусть в парандже и завёрнутый в ткани, но Эльдер следил за жизнью светлых эльфов и целой империи, а не бессмысленно тратил свою.

В середине осени Лин-Синг исполнил обещание – нашёл время, чтобы уехать из города, и отвёз двоих младших мужей в восточную провинцию. Эльдер и Лейфис покидали город в закрытом паланкине. Лин добирался на новом палласе. Молодой и необученный зверь был норовист и непокорен, несколько раз цапнул Тена за руку, когда тот пытался его оседлать. Зато отлично ладил с лесным эльфом, и телохранитель уверил всех, что это не к добру.

До личного дома цзедуши добирались почти сутки, на ночь остановились в светлой роще, разбили палатки и разложили костры. Омег и слуг разместили отдельно. Лейфи, счастливый, преобразившийся за стенами города, тихонько насвистывал, как весёлая птичка, и крутил по сторонам головой. Ли и Чун с улыбками подносили им еду и напитки, они тоже были рады сменить обстановку. Четверо телохранителей собрались у огня, с ними сели Арго и Берд, и даже цзедуши одарил своим присутствием. Альфы смеялись и шутили, Лин подбадривал их улыбками. Всё это напомнило Эльдеру дом и детские походы с отцом.

Он выбрался из шатра и присел у костра, но цзедуши, заметив младшего мужа в кругу охраны, мгновенно переменился в лице, схватил хлыст для палласов, что носил на поясе, и стукнул его по коленкам.

– Куда вышел без должного одеяния?! – закричал он на младшего.

Эльдер вяло отмахнулся и прикрыл голые икры пледом. Но этого для сердитого мужа, строго следящего за поведением младших, оказалось недостаточно, он снова стукнул его, теперь по шее, и Эльдер недовольно фыркнул, потирая саднящее место.

– Марш в палатку!

– Да сидим же нормально. – Эльдер недовольно свёл брови, и кто-то из охраны, не выдержав, рассмеялся. Остальные тут же подхватили, и омега довольно растянул губы, показывая клыки. Только Лин ещё сильнее разозлился, схватил Эльдера за руку и потащил прочь от костра.

– Ты позоришь меня перед моими слугами! – рыкнул он на омегу, отойдя от других. – Если ты не будешь подчиняться, то я никогда тебя больше никуда не вывезу!

Эльдер поджал губы, зло прищурился, так что Лину стало немного страшно. Но омега не стал нападать, передёрнул плечами и покорно кивнул.

– Спасибо, – с облегчением произнёс Лин.

– Ты всё понимаешь здесь, – рука омеги коснулась его груди, – но почему упрямишься тут? – Эль ткнул Лина в лоб, и с его пальцев слетела короткая молния.

Лин потёр обожжённую кожу и строго шлёпнул омегу по рукам. Только лицо у Эльдера было такое, что Лин почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которому учитель за дело раздаёт щелбаны. Даже слуги смеялись рядом с этим омегой, а Лин-Сингу не хватало духу переступить законы и правила. Вбитые с детства обычаи не позволяли Лину принять Эльдера как равного.

– Иди спать, – примирительно попросил он, – завтра ты весь день сможешь посвятить охоте. С тобой пойдут Ли, Чун и Ноду-Ок. Я прикажу им ни в чём тебе не препятствовать. Но на случай твоего побега у Ли будет магический ошейник.

– Я не собираюсь бежать! – вскинул омега голову. – Я, наследный владыка Ферании, не бегу с поля боя. Я сражаюсь, и, поверь, рано или поздно победа будет за мной!

Лин напряжённо всматривался в его глаза, пытаясь понять, насколько тот серьёзен, а Эльдер снова рассмеялся. Словно дразнил. Или предупреждал.

Утром их роща осветилась золотом – солнце озарило тонкие жёлтые листочки и подсохшую траву. Восход был прекрасен, и Эльдер напросился идти пешком – тяжёлое дорожное платье имело разрезы на бёдрах и не мешало движению. Красота чужого края радовала сердце, лесной эльф несдержанно подпрыгивал, ловил листочки, сбивал низкие ветки и напоминал мальчишку, свободного, сильного и непокорного.

Они доставили паланкин до имения, расположенного в низине между рекой и горным хребтом. После завтрака Эльдера снарядили для охоты и проводили до леса. Остальные направились к заливу моря Донг*, сопровождая цзедуши и киланта.

Деревья в Хианга – тонкие и нежные, как и светлые эльфы – не могли выдержать вес сильного омеги. Эльдер цеплялся пальцами за стволы, но сразу отпускал, не желая их ломать. На ладонях оставались липкая смола и остатки тонкой, как пергамент, коры. Листва трепетала от каждого порыва ветра, скрывая звуки и запахи дичи. Охота в этом лесу была совсем не такой, как дома. Но Эльдера ничего не смущало. Он просто носился по полям, рассекая телом высокую траву, перепрыгивал через узкие ручейки, врывался в цветущий сиреневым и бордовым кустарник, купался в рыжих и золотых листьях. Хианга, словно радуга, смешалась в ярких красках и невероятных цветах. Столь бурного разнообразия Эльдер даже представить не мог.

Это было по-настоящему красиво.

Набегавшись, он расставил силки и к вечеру добыл двух тетеревов. Также загнал толстого кабанчика и с наслаждением пожарил его для себя на разведённом костре. К слугам он вернулся счастливый и довольный, с расцарапанными в кровь руками и перепачканным в саже лицом. Евнухи поохали, повздыхали и, завернув в чадру, отвели домой.