— Очень интересно, продолжайте… — подбодрил его Тиран.

— Это простой приёмо-передатчик, — сказал Сорд. — Как вы знаете, пустота над Миром используется для передачи разнообразной информации. Новости, различные производственные сообщения. Деловые переговоры по дальнослуху, развлекательные передачи дальновидения, Мировая информационная паутина, всё это передаётся через пустоту. Э-э-э… в том числе через пустоту, есть линии связи, проложенные по поверхности Мира. Спутник Внешних перехватывает эту информацию, шифрует сложным способом в этом блоке, — руки главного технолога мелькали над бумагой, меняя и возвращая назад схемы и графики, — и отправляет вовне с помощью вот этого блока.

— То есть… — сказал Тиран.

— Это спутники-шпионы, Лард, — заключил Сорби Гуан.

— По степени разрушения зеркального слоя, — снова заговорил Бургон, — можно сказать, что Внешние запустили их относительно недавно, несколько десятков лет назад. Степень повреждения поверхности на обоих экземплярах одинакова, значит, их запустили одномоментно.

— Так-так-так… — Тиран побарабанил пальцами по резной столешнице. — Скажите мне, господин технолог… Почему они такие большие? Насколько я знаю, — он взял со стола свой дальнослух, — ваши расчислительные кристаллы должны быть очень малы. Чтобы поместиться в эту коробочку?

— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — поклонился Сорд. — Я думаю, впрочем, что там, я совершенно уверен: для Внешних эти устройства, в самом деле, крайне малы. Разница масштабов Мира нашего и мира Внешних такова…

— Спасибо, я понял, — остановил его Лард. — Идите, можете подождать в комнате секретаря.

Сказано это было таким тоном, что главный технолог побледнел сильнее, чем в начале доклада, лихорадочно кивнул и пулей выскочил за дверь.

— Круто ты с ним, — заметил Сорби.

— Что? — не понял Лард. — А, да. Ничего, успокоишь, объяснишь… Награду от трона он заслужил, пусть не волнуется. Что до тебя… Как думаешь, зачем им, — он показал глазами на потолок, — это? Не может быть, чтобы ты об этом не думал.

— Думал, Лард, — сказал Сорби. — И не я один. Вопрос опять в масштабе. Множество фактов указывает: разнятся не только физические масштабы.

Он говорил медленно, тщательно подбирая каждое слово. Тиран его не торопил.

— Разнятся и масштабы временные, — заканчил мысль почётный ректор.

— Объясни! — потребовал Лард.

— Время у нас идёт быстрее, причём много быстрее, чем у Внешних.

— Насколько? — быстро спросил Тиран.

— Примерно в сотню раз, — произнёс Сорби. — Наши сто лет равны примерно их году. Мы развиваемся примерно в сотню раз быстрее. Внешние кинули нам затравку, поделились некоторыми, современными для них, технологиями. Они тянули нас вперёд половину тысячелетия…

— И теперь крадут наши достижения! — воскликнул Тиран.

— Ну, не крадут, это слишком сильно, — пожал плечами Сорби, — но пользуются. Если они тянули нас, то теперь мы тянем их.

— Но при этом их спутники могут управлять нашими расчислителями! — воскликнул Тиран.

Сорби скептически скривил губы.

— Это неизвестно, — сказал он. — Мы проверяли, попыток внешнего управления не было.

— Но они могут произойти в будущем, — возразил Лард.

Сорби помялся, пожевал губы.

— Этого нельзя исключить. Но, Тритон Всемогущий, зачем?!

— Не знаю, — ответил Тиран. — Но надеюсь узнать. А пока…

Он нажал кнопку на подлокотнике кресла. Дверь отворилась, в кабинет вошёл секретарь и вопросительно посмотрел на Тирана.

— Повелеваю! — сказал тот. — Все объекты из пустоты над Миром, отвечающие описанию, которое предоставит господин Сорби Гуан, изъять, спустить на поверхность и поместить в экранированное от излучений, — Сорби уважительно скривил губы, — помещение. Это первое. Второе. Получить у господина Сорби Гуана характеристики излучения, которое испускают эти объекты и передать их всем службам безопасности.

— В целях? — тихо поинтересовался секретарь.

— В целях проверки, не было ли попыток внешнего управления расчислителями государственного и военного назначения. С использованием подобного излучения.

— Да, Ваше Величество.

— Обо всём, связанном с исполнением повеления, докладывать лично мне. — Тиран на миг замер, потом закончил: — В рабочее время. Выполняйте!

Секретарь вышел. Лард повернулся к почётному ректору.

— Теперь ты, старый друг.

— Очень старый, — пожал плечами Сорби. — Стоит ли?

— Больше некому, — махнул рукой Тиран. — Так вот…

Он замолчал, в глазах появилось выражение глубокой задумчивости.

— Так вот… — повторил он. — Подумай, что можно сделать или… — он похлопал Сорби по плечу. — Или предложи того, кто может подумать, если окончательно решил на покой… Нам пора пообщаться с Внешними накоротке, лицом к лицу, не находишь?

Затем, заметив недоумение на лице Сорби, печально улыбнулся:

— Нам, людям, я имею в виду. Уж конечно, я не рассчитываю жить вечно. Хотя ихотелось бы.

— Ну ты и учудил, старик!

Тренер всех называл стариками. Или старухами, если перед ним была девушка, и неважно, десять лет стукнуло юному спортсмену, или это заслуженный, всё повидавший ветеран. Подойдёт, посмотрит угрюмо и заявит: «Кто так дышит, старичелло? Тебе надо углекислоту выгнать, а не наоборот. Вот ты и всплываешь как рыба, кверху пузом». Или: «Старушка, сегодня нырять не стоит. Что-то ты бледная очень. Это то, что я подумал? Ну, двигай, отдыхай. А через три дня жду». И так во множестве вариаций.

Вот и сейчас: подошёл и аж светится весь! Есть отчего. Школа старая, заслуженная, но всё равно, мировой чемпионат по нырянию без дыхалок не каждый год берёт.

— Спасибо, — сказал Сой, — тренерище! Твоя заслуга.

Именно так: тренерище. А что, имеет право. Сой теперь, как ни крути, в школе самый титулованный, хотя и не самый старший. Он — молодец.

Потом Сой увидел: за спиной у тренера мужик какой-то стоит. Незнакомый, сколько по соревнованиям Сой не ездил, где только не нырял, но никогда его не видел. Точно не из водников: субтильный слишком. Ныряльщики все широкоплечие и грудная клетка — ого-го! А этот худощавый и неприметный. Хотя… нет. Приметный и ещё как. Нос на сторону свёрнут. Борец или кулачный боец. И что он тут делает?

Тут мужик словно заметил, что Сой о нём думает. Тренера так деликатно плечом отодвинул и к Сою подошёл:

— Поздравляю, — произнёс, — уважаемый Сой Муа, с победой. Всегда за вас болел.

— Так-таки и всегда? — не поверил Сой. — Где вы такой прятались, если я вас на трибунах никогда не видел?

— Издалека следил, — засмеялся, а глаза серьёзные.

— И зачем же вы за мной следили, господин… э-э-э?.. — спросил Сой.

— Логаро, к вашим услугам, — представился субтильный и объяснил без всяких хитростей: — Нравится мне, как вы ныряете, господин Сой Муа. Нет у вас этой натужности, когда кажется, что ныряльщик вот-вот лопнет от старательности.

— Вот как? — удивился Сой и посмотрел на тренера; тот неопределенно пожал плечами. А с другой стороны, откуда Сою знать, как их спорт смотрится со стороны? Он-то внутри, все тонкости чует на инстинктах, а постороннему откуда знать, что творится внутри ныряльщика на исходе десятой минуты? Каждый по-своему терпит. Сой вот научился расслабляться, как бы засыпать. Наполовину, конечно, спать под водой смертельно опасно, можно и утонуть. Когда спишь, перестаёшь за собой следить, а это в нырянии самое важное. Чтобы ныряльщик не заснул ненароком, на соревнованиях особые люди есть…

— Но не только, — продолжил тем временем Логаро. — Есть и другие причины.

— Какие же?

— Думаю, их надо обсудить отдельно, — сказал Логаро. — Как вы относитесь к «Старой водяной свинье»?

Так назывался один из лучших местных ресторанов. Кормили там вкусно и дорого, но не этим он отличался от остальных. В «Старой водяной свинье» — или просто «Свинье», как привыкли называть его местные — встречались деловые люди и обсуждали там свои деловые вопросы. Поэтому в «Свинье» не было общего зала, зато множество отдельных кабинетов никогда не пустовали. Ещё поговаривали, что по этой же причине ресторан приглянулся любовникам обоих полов. Сой с сомнением посмотрел на Логаро.