— Решительно нет! — покосилась на меня Персефона. — Прошлое уже было, будущего еще нет, как в них можно выйти?

Мне бы кто ответил на этот вопрос…

В общем, ясно — от Персефоны касательно времени толковых советов не добиться, она сама не понимает, как и почему происходит то, что происходит. Да и про Пустоту, судя по всему, знает примерно то же самое, что я узнал опытным путем и на собственной шкуре. Может быть, она чаще в ней бывала, но это, как ни парадоксально звучит, не означает, что она больше о ней знает.

Ну, или мне придется признать, что всего моего приключения в прошлом действительно не было. Конечно же, я этого делать не намерен.

Чтобы сменить тему, я рассказал Персефоне, как Марк нашел нас, и она снова покачала головой:

— Такой умный парень был… Лучше бы он свои мозги в правильное русло направлял. Такого мыслителя потеряли.

— Нам повезло, что он оказался настолько самоуверен, что пришел к нам в одиночку. — усмехнулся я. — Этот мыслитель мог капитально испортить нам все планы.

— А у нас уже есть планы? — прищурилась Персефона.

— Небольшие. — кивнул я. — Даже не планы, а так… Наметки планов. Мы решили самые насущные проблемы, поэтому теперь самое время нам попытаться обзавестись союзниками.

— И откуда мы их возьмем?

— Мы их создадим. Из того, что уже есть. Но сначала мне надо зарядить телефон.

Когда телефон зарядился достаточно, чтобы включиться, я открыл меню сообщений и напечатал три коротких слова "Есть важный разговор", после чего открыл меню контактов. У меня в нем было всего четыре контакта, как-то не сложилось у меня с заполнением телефонной книги. Да и ладно, сейчас мне и этого количества было за глаза, ведь нужен мне был всего лишь один из них. И, выбрав его, я уверенно ткнул в кнопку "Отправить сообщение".

Я не надеялся, что ответ придет быстро. Даже наоборот — я ожидал, что это займет время. Где-то в глубине сознания даже точил червячок сомнения — а вдруг ответа не будет вовсе?

Но, вопреки мои ожиданиям, Юля ответила почти мгновенно.

"Говори".

Конечно же, я не стал вести разговор по переписке — это было бы долго и непродуктивно. Не говоря уже о том, что таким образом я бы моментально выдал наше местонахождение — возможно, достаточно приблизительное, а, возможно, и с точностью до метра. Не знаю, насколько точно аппаратура управления может засекать сигналы, мне было достаточно того, что это вообще возможно сделать, чем я был свидетелем уже дважды.

Поэтому, едва получив ответ от Юли, я написал еще одно сообщение — "Через два дня, в полдень по местному времени, там, где мы последний раз разошлись друзьями. Ты и я, больше никого."

Отправив сообщение, я выключил едва начавший заряжаться телефон и даже выдернул из него батарею, чтобы наверняка. Теперь он для нас больше опасен, нежели полезен. К счастью, у реадизайнеров есть еще парочка телефонов, так что в информационном вакууме оказаться нам не грозит.

А получит там Юля сообщение или нет, пойдет ли она на сделку с совестью, вспомнив, как я оставил в живых ее и вообще всех, кто попадался нам на пути, выполнит ли мое условие — все это уже зависит не от меня. Моя задача — оказаться там, где я назначил ей встречу, и надеяться, что разум в ней пересилит эмоции. Надежда зыбкая, но больше пока ничего не остается. К майору я точно обращаться не намерен. Только время терять. С силами и способностями Персефоны, конечно, ему меня живым не взять, да даже мертвым не взять, но траты времени в мои планы не входят тоже.

— Мне бы такое никогда не пришло в голову. — покачала головой Персефона, когда я отложил распотрошенный телефон в сторону.

— Я никого за собой не тяну. — я перевел на нее взгляд. — Встретимся мы только вдвоем. Единственное, что мне нужно — это какая-то страховка на случай, если что-то пойдет не по плану. Портал-эвакуатор, вроде того, каким вы собирались доставить к себе Амину во время нашего побега из академии. В принципе, для него уже все есть, осталось только научить меня пользоваться кровной сетью, чтобы я подал знак, если что-то пойдет не так, и все. Это возможно?

— Пару часов времени. — Персефона пожала плечами. — Не больше, а даже, скорее, меньше.

— Вот и отлично. Значит, я отправлюсь туда и постараюсь убедить Юлю, что наши цели совпадают. Убедить, что не все реадизайнеры — заговорщики, что наша группа не имеет к ним никакого отношения, и нам лучше быть союзниками.

— А эта Юля… Она какая-то важная шишка?

— Абсолютно нет. Но она не последний человек в управлении ноль. Ее взяли туда как главного специалиста по конкретно моей личности, и, если она доложит начальству о том, что я вышел с ней на связь, а она доложит, если начальство позволит ей выйти со мной на контакт, а я надеюсь, что позволит, то можно считать, что через нее я буду говорить с ее начальством. А уж что будет дальше — зависит исключительно от этого самого начальства.

— Если у вас ничего не получится, тогда что? — нахмурилась Персефона. — Вы говорите "наша группа"… Но ведь нет никакой группы! Мы просто… Беженцы, если это можно так назвать, мы просто прячемся от врагов. Никто из нас не хочет воевать, да никто из нас, собственно и не воевал никогда! Дарги не в счет, понятное дело. У нас нет лидера, нет плана, нет никакого желания вступать в этот конфликт! Мы просто хотим, чтобы все было по-старому.

— Да бросьте, все уже поняли, что ничего больше не будет по-старому. А если и будет — то за это сначала придется побороться. Как я уже говорил, если мы не вмешаемся в конфликт — вне зависимости от того, кто победит, мы проиграем. Отсиживаться в стороне нельзя. И я хочу, чтобы вы донесли эту мысль до всех остальных, пока я буду пытаться разобраться с Юлей.

— Хорошо, я сделаю. — серьезно кивнула Персефона.

Прямо так и сказала. Не "постараюсь", не "сделаю все возможное", а просто "сделаю". Уверенно, словно заранее знала, что все получится.

Подводя итоги, я хлопнул ладонями по коленям:

— Тогда приступим к обучению.

Вопреки словам Персефоны, пользование кровной сетью оказалось не таким уж и простым. Ее загадочное "надо почувствовать всю свою семью, всю родную кровь" не вызывало во мне никакого отклика, никакого понимания этой фразы. Возможно, дело было в том, что здешние реадизайнеры, как один, с самого рождения жили в огромных семьях-кланах, окруженные кучей родственников, в то время как мое детство проходили в сырых канавах и холодных подворотнях, и строго в одиночку, потому что я никому не мог доверять. Своей семьей я так и не обзавелся, и уж тем более не считал семьей гильдию, особенно после того, как они со мной обошлись, польстившись на ставшую уж совсем запредельной, награду.

И даже здешнее тело, которое напомнило мне, каково это — быть молодым, сильным и ловким, не могло мне помочь, ведь у него, по сути, тоже не было никакой семьи — одна лишь мать, которой не осталось тоже. "Почувствовать семью" значило для меня сейчас примерно то же самое, что "почувствуй свой хвост". Почувствуй то, чего нет.

В итоге, промучившись со мной целый час, и ничего не достигнув, Персефона позвала Амину, в надежде, что удвоенное количество родной крови поможет. Это уже подействовало лучше — я действительно почувствовал некую связь с ними обеими. Словно воздух между нами изменился, став плотнее и более осязаемым.

— Восприятие связи может проявляться по-разному. — пояснила Персефона, когда я ей об этом сообщил. — Кому-то даже запахи мерещатся. Это нормально.

Спустя несколько часов я наконец обнаружил в себе способность к нахождению кровной связи, и это оказалось похожим на то, как я искал выход из пустоты. В сгустившемся между нами воздухе нужно было, пошарив руками, найти определенную, исчезающе малую, точку, в которой тончайшая нить воздуха была спрессована до состояния натянутой струны, и дернуть за нее, как за настоящую струну. Как только я это сделал, Персефона просияла и радостно кивнула: