Оставался единственный вариант — стрелять с крыши. Никак иначе я их остановить не мог. А ведь остановить их — это еще только половина дела. Надо сделать так, чтобы они не смогли продолжать преследование. Хотя бы временно.

Зацепившись ногой за стойку прожектора, я слегка приподнялся и встал на одно колено, балансируя и готовясь в любой момент снова ухватиться руками. Несколько секунд покачавшись на ходящей ходуном крыше, я взял одну стрелу, проткнул тент кузова, расширил как мог дырку, и просунул в нее вторую ногу, цепляясь ботинком за стойку тента. Худо-бедно зафиксировавшись таким образом в положении стоя на одной колене, я потянул со спины лук.

Для стрельбы мне вовсе не обязательно вставать в полный рост. Хотя и предпочтительно.

Я бросил взгляд на ближайшую машину. Водителя за бликующим от яркого солнца стеклом видно не было, зато вот высунувшегося с другой, пассажирской, стороны, бойца — еще как. Поставив свой автомат магазином на крышу, как на подставку, он пытался поймать на прицел меня, но его постоянно мотыляло и подбрасывало на кочках. Несколько раз он все же выстрелил, но все пули прошли мимо, лишь одна злобно прожужжала где-то рядом.

Развернувшись на колене так, чтобы быть спиной к направлению движения машины, я засунул две стрелы под колено, зажав их там, как в импровизированном колчане, а третью наложил на лук и растянулся. Да, стоять спиной рискованно — я не вижу, куда мы едем, не виду, что под колесами и не знаю, когда в следующий раз коварная гравитация попытается меня стащить с крыши, но иначе никак. Чтобы сделать точный выстрел, надо максимально сымитировать идеальную стойку. А это значит — находиться боком к цели.

К тому же, чем больше под колеса попадется кочка, тем более на руку мне это будет.

В первую секунду.

Увидев, что я целюсь в него из лука, противник, кажется, очень сильно удивился. Настолько, что он даже отлип от прицела своего автомата и удивленно поднял голову, не веря в то, что я собираюсь его застрелить стрелой.

Вот только я не собирался в него стрелять. От этого было мало толку — попасть с такого расстояния в такой тряске в такую маленькую цель, как не защищенное шлемом лицо, задача почти нереальная. Я бы еще мог провернуть это, будь у меня в руках прановый лук и прановые стрелы, которые летят всегда туда, куда я хочу, но не в случае дерева и карбона.

Моя же настоящая цель была намного больше и уязвимее.

Я просто ждал подходящего момента.

Сверху жарило солнце, прищуренные глаза слезились от пыли, пальцы ныли, удерживая тугую тетиву, наконечник стрелы выписывал в воздухе дуги и восьмерки, когда грузовик скакал по неровностям, но я ждал. Ждал, когда под колеса попадется особенно крупная кочка.

Дождался! Нос грузовика взмыл в воздух, крыша мягко толкнула в ноги, недвусмысленно намекая, что в ближайшие полсекунды трястись не будет, и тогда я коротким усилием пальцев зафиксировал наконечник на переднем левом колесе соседней машины и отпустил тетиву.

Стрела прошуршала в воздухе и ударила точно туда, куда я целил — в рабочую часть шины, между крупными шашками протектора, где резина должна быть потоньше. Вращение колеса моментально затянуло стрелу под машину, где она моментально сломалась, но свое дело сделала — вонзилась в колесо еще глубже.

Бах! — хлопнуло так громко, что, не зная, что происходит, это можно было и за взрыв принять!

Я думал, грузовик просядет на поврежденное колесо и его потащит в нашу сторону, но вместо этого его подбросило вверх и вправо, как будто под колесом сработала мина! Во все стороны полетели куски резины, машина пошла юзом, сначала в одну сторону, пересекая путь соседнего грузовику потом в другую, завизжали тормоза, и наконец, не выдержав издевательств, почти остановившийся грузовик завалился на бок.

Двадцатью минутами они тут не обойдутся.

Колеса нашей машины снова коснулись земли, сильно тряхнуло, я упал на крышу, понижая центр тяжести и вцепляясь во все, во что только мог, чтобы меня не сбросило.

Вовремя! Над головой злобно прожужжало две или три пули, выпущенные из машины с другой стороны! Секунда паузы — и новая очередь, только на сей раз застучавшая по металлу!

Я повернул голову туда, откуда вели огонь. Из машины, которая ехала слева от нашей, стрелять было удобнее — просто высунул ствол из окна и пали себе. Этим стрелок и пользовался, ежесекундно выпуская по пуле.

Убедившись, что стрелы я не потерял, я взял в руки предпоследнюю, кинул короткий взгляд вперед, убеждаясь, что в зоне видимости нет пропасти, или наоборот — неожиданного холма, и снова поднялся на колено, поменяв ноги местами. Проще было бы просто поменять местами лук и стрелу, — благо, с правой руки я стреляю почти так же метко, как и с левой, — но на моей луке полка была только с одной стороны, и это портило всю затею.

Я растянулся и нацелился в колесо грузовика, ожидая подходящего момента. Стрелок увидел это, и резко повернулся к водителю, что-то ему объясняя.

Выстрелить я так и не успел — машина управления резко затормозила, поднимая перед собой облако пыли, и дала резко в сторону. Я проводил их стрелой, не решаясь выпускать ее вслепую, и расслабился, стягивая лук.

Кажется, они слишком быстро поняли, что произошло с первым грузовиком, и не хотели повторять их судьбу.

Зато из пылевого облака, поднятого тормозящим грузовиком, вылетела вторая машина — которая ехала чуть дальше, и водитель которой, видимо, не понял, почему его ведущий затормозил.

В него-то я и выпустил стрелу, на сей раз не пытаясь попасть в перпендикуляр к колесу, а просто хотя бы попасть в него.

И я попал.

Но еще раньше, чем попал я, попали в меня.

Кому-то из стрелков улыбнулась удача — и случайная пуля нашла меня. Она ударила в меня то ли сзади, то ли сбоку, точно в опорную ногу, в мышцу голени.

Ногу обожгло болью, штанина мгновенно пропиталась и прилипла к ноге, кровь потекла в кроссовок.

Закусив губу, чтобы хоть немного заглушить боль, я сперва убедился, что пробитое колесо вывело грузовик из строя, и он тоже пошел юзом, чтобы потом улечься на бок, а потом обернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной.

Оставшиеся машины прекратили пытаться поравняться с нами и снова перестроились так, чтобы оставаться позади — видимо, боялись, что я выведу из строя и их тоже. Не знаю, как до них так быстро дошла вся опасность ситуации, но она дошла. И им стало проще заставить нас потратить все топливо и взять тепленькими, нежели рисковать своими шеями.

Они не знали, что у меня все равно что нечем их останавливать.

Перекинув лук через плечо и снова зажав последнюю стрелу в зубах, я полез обратно в кабину. Раненая нога плохо слушалась и еще хуже сгибалась, поэтому я пытался не нагружать ее. По-хорошему было бы перетянуть ее хотя бы обрывком штанины, если не жгутом, но на крыше это делать точно не резон. В кабине всяко сподручнее, да к тому же там есть помощь в виде как минимум дополнительной пары рук. А то, может, и аптечка какая найдется…

Я залез в кабину и плюхнулся на кресло, поморщившись от прострелившей голень боли. Оглядел испуганную Чел, побледневшую Нику, которая почему-то рулила одной правой рукой, и уточнил:

— Все нормально?

— Нормально! — сквозь зубы прошипела Ника так, что сразу стало ясно, что ничего не нормально.

А потом я заметил несколько сквозных дыр в водительской двери грузовика и понял, почему она рулит одной рукой.

Второй она зажимала раненый бок.

— Ника? — осторожно позвал я.

— Доеду! — сквозь зубы процедила Ника, не отрываясь глядя перед собой. — Пуля прошла сквозь дверь, да к тому же я почти успела защититься — царапина, а не рана. Внутренние органы не повреждены.

— Откуда ты знаешь?

— Я Висла или кто? — Ника бросила на меня короткий злобный взгляд. — Уж я-то знаю, если в моем теле что-то повреждено! Сказала же — доеду!

— Тогда веди. — велел я и поднял собственную раненую ногу и закатал штанину.