— Не забудь, что ты обещала, — спешит он.

— Не забывай, что я могу лгать.

Меня дергают назад, мои руки удерживает крепкая хватка Артемиды.

— Не сопротивляются, — говорит она.

Но я должна сопротивляться. Я должна бороться, потому что, если есть хоть малейший шанс освободиться, я должна им воспользоваться. Я не могу позволить использовать себя в качестве разменной монеты. Не могу позволить Зере разверзнуть преисподнюю. Я думаю о своей мечте, об игровой площадке из пепла и о подавляющей силе титанов, несущихся по улицам Лондона. По домам. По всему миру.

Я бы предпочла умереть.

И Аид…

Действительно ли она оставит его в живых после того, как он откроет ей путь?

— Ты убьешь его? — спрашиваю я ее. — Потом, когда он сделает то, о чем ты его просишь, ты убьешь его!

Зера фыркает.

— Если он сделает то, о чем я прошу его, он сможет жить так долго, как и все мы.

Вряд ли это обещание, но она не убьет его сразу, если он будет делать то, что ему говорят. Мы сможем это пережить. Покрытые шрамами и отличающиеся от других, мы столкнемся с миром, который никто из нас не захочет видеть, но мы можем выжить.

Мне нет необходимости выполнять свое обещание. Мне не нужно бежать. Я не должна бросать его.

Арес толкает Аида в центр круга.

— Сейчас самое время, братец, — говорит он, хотя слегка морщится от состояния его изуродованных крыльев. Он оглядывается на свою мать.

Она кивает.

— Открывай.

Аид вздыхает и поворачивается ко мне.

Нет.

— Стойте, — говорит Эметрия.

Дюжина пар глаз устремляется на нее.

— Моя Королева, я молю вас передумать. Мы не знаем, что сделают титаны…

На кончиках пальцев Зеры потрескивает молния, хотя и в глазах она тоже живая, дикая и хлесткая.

— Ты сказала мне, что знаешь, кому предана, — говорит она.

— Это не было ложью, — отвечает Эметрия.

— Так кому же?

— Своей дочери, — говорит она и подходит ко мне.

Афрон ахает, прижимая руки к лицу. Раздается еще несколько похожих звуков. Но нет от Артемиды.

И ни от Зеры.

В глазах Зеры что-то мелькает, но она не выдает этого. Вместо этого она улыбается.

— Ох, ох, Эметрия, какой поворот событий. Ты знаешь, какое наказание полагается за сокрытие фэйского ребенка от двора.

— Да, — говорит она, — но ты не моя королева.

По толпе пробегает ропот, и что-то в Зере обрывается, ведь она королева, как Эметрия могла найти другую? Она поднимает руку, но копье Аполлона сбивает ее. Молния врезается в пол.

— Ты? — шипит Зера.

— Мне жаль, — говорит Аполлон, — но я не могу позволить вам это сделать.

Арес отходит от Аида, его клеймор взмывает вверх. Афрон снова ахает, оттаскивая Диону подальше от заварушки, пока маленькая армия продвигается вперед.

Артемида отбрасывает меня назад, и я понимаю, что мои руки развязаны.

— Беги! — шипит она, и а отползаю назад, когда над головой проносится град стрел.

Ее лучники прячутся на уступах над нами.

Я знаю, что должна бежать, что обещала Аиду бежать при первой же возможности, но мои глаза устремляются на него, а не на выход. Он прислонился к кругу, едва двигаясь, но дико трясет головой, когда мои глаза встречаются с его.

— Нет, — произносит он, — беги…

И я действительно бегу. Бегу к нему.

Полдюжины гоблинов преградили мне путь, но у меня нет своих кинжалов. У меня нет вообще ничего, что я могла бы использовать. Я бросаюсь назад, пробегая по внешней стороне круга, останавливаясь, когда оказываюсь рядом с Афроном. Они все еще цепляются за Диону, но издают писк, когда снимаю кнут, прикрепленный к их поясу.

— Она украла мое бессмертное оружие, — задыхается Афрон. — Диона, ты видела…

Я рассекаю воздух хлыстом, по камню искрятся снопы золотых искр. Гоблины держатся подальше.

Они единственные, кто так остерегается. Все остальные — размытое пятно конечностей, стали и молний. Воздух пульсирует от стольких звуков.

Кто-то хватает меня за руку. Я роняю хлыст, борясь с захватом, похожим на тиски.

— Эметрия! — зовет Арес. — У меня твоя дочь!

Эметрия замирает.

— Вы у меня в долгу, — говорит он. — Вы связаны своим словом. Не делайте ничего против моей матери, пока Лорд Аид не откроет печать.

Эметрия не двигается. Она не может, связанная сделкой с Аресом, но также, как я понимаю, и другим обещанием. Тем что, она дала мне давным-давно, но я не могу вспомнить.

— Отступите, — говорит она остальным силам. — Ну же!

— Моя Леди… — начинает Артемида.

Эметрия качает головой.

— Пожалуйста, Артемида. Не ребенком. Не проси меня пожертвовать своим ребенком.

Артемида отдает приказ, и ее лучники отступают.

Я должна была бежать. Это моя вина. Что бы дальше не произошло, это моя вина.

— Аид, — рычит Арес, — открой печать.

Он сдавливает мою трахею, и я не могу даже закричать, чтобы остановить Аида. Все, что я могу, — это наблюдать, как его взгляд меркнет в поражении, и я точно знаю, что он планирует делать.

Аид вытягивает руку, в его руке медленно материализуется оружие. Все это время, даже когда лезвие входит в центр, и вся земля под нами сотрясается, он не сводит с меня взгляда.

Печать начинает крошиться. Я вырываюсь из рук Ареса. Ему больше не нужно удерживать меня, он получил то, что хотел.

Тартар открыт.

Сквозь землю пробиваются лучи света, остальная часть печати исчезает, как печенье в грязи. Аид не делает попытки пошевелиться, даже когда я кричу его имя.

Он уходит из поля зрения. Я бросаюсь вперед, подхватываю упущенный хлыст и цепляю его запястье, когда он падает вниз. Меня тащит по камню, и лишь в последнюю секунду Аполлон останавливает меня, сжимая мою талию.

Аид на грани, удерживаемый в этом мире только кнутом в моей руке. Долю секунды я радуюсь, что зацепила его рукав, а не плоть, что не причиню ему боли. Его глаза поднимаются к моим.