— Продолжай… — говорит она.

Я разбиваю изображение кулаком. Я больше ничего не хочу видеть, уверенная, что он сделал именно то, о чем она просила. Он сворачивается, как страница на фоне пламени, и опускается ниже. Вверху всплывает еще одно изображение, на этот раз с тронным залом, который я узнаю.

Женщина-фейри съеживается под тенью Аида. Он стоит перед ней, глаза красные, пальцы заканчиваются когтями. Его трясет от едва сдерживаемой ярости.

— Пожалуйста, — говорит женщина, — пожалуйста… прошу, не надо. У меня не было выбора…

— Выбор есть всегда, — отвечает Аид, но его голос звучит не так, как сейчас, он звучит как какое-то животное, запихнутое в человеческий костюм. Он искажен. Рычание. Рев.

Он бросается вперед.

Я не успеваю закрыть его достаточно быстро, чтобы избежать криков. Изображение исчезает, но звук погружающихся в плоть когтей остается, булькающие легкие, скрученные мышцы. Он эхом разносится по залу.

Меня чуть не тошнит.

— Персефона! — кричит голос из темноты.

Я наполовину не хочу отвечать, слишком потрясенная тем, что я увидела, что я услышала. Но куда еще я могу пойти?

— Я здесь— слабо зову я.

Появляется Аид, бледный и запыхавшийся. Он на мгновение останавливается передо мной, оценивая глазами мою мокрую фигуру, проверяя, нет ли травм, я думаю. Я ожидаю, что так и будет, и совершенно не готова, когда он бросается вперед и вцепляется в меня, его пальцы обвиваются вокруг влажного шелка моей ночной рубашки. Он дрожит, то ли от бега, то ли от страха, я не уверена. У меня нет ни сил, ни желания сдерживать его, но я также не могу сдержать его. Не после того, что я только что видел.

Он хватает меня за лицо.

— С тобой все в порядке? Призрак…

— Я спряталась в бассейне, — ошеломленно шепчу я, протягивая к нему руку. — Это было… холодно.

Он снимает куртку и набрасывает ее мне на плечи.

— Но ты не ранена?

— Я не ранена

Он дышит, долго и медленно.

— Ты поймал призрака? — спрашиваю я.

— Да, я убил его.

— А воры?

Он качает головой.

— Я не стал беспокоиться о них, когда понял, что ты пропала.

Все эти потерянные души…

Я поворачиваюсь обратно к бассейну.

— Что это? — спрашиваю я.

На его челюсти дергается мышца.

— Хранилище забвения, — объясняет он, — где можно хранить воспоминания, которые предпочли бы забыть.

Я сглатываю, глядя на воду, которая теперь стала чернильно-черной под его тенью.

— А ты..? — Спрашиваю я. — Забыть, то есть?

— Нет, не полностью.

— Тогда почему..

— Просто действие по их размещению здесь, кажется, помогает.

— Верно.

Он ждет мгновение.

— Ты что-нибудь видела?

— Нет, — говорю я, но не знаю, лгу ли я, чтобы защитить его или себя. Я только знаю, что не хотел бы, чтобы кто-нибудь видел эту часть меня. И он тоже этого не хочет. Каким бы чудовищем он ни выглядел в этой сцене, он стыдится этого. Я не думаю, что злодеям должно быть стыдно. Но я не уверена, что могу рассчитывать и на это.

Я дрожу.

— Пойдем — говорит он. — Давай вернем тебя обратно.

Глава 11. Ирма

Мои сны наполнены криками, видениями крови и разорванных крыльев, мольбами о пощаде и лицом с красными глазами, лишенным чего-либо, кроме ярости. Я просыпаюсь несколько раз, тяжело дыша, шелковые простыни в пятнах пота, убеждая себя, что все это был сон.

Только, конечно, это было не так. Просто воспоминание, которое не было моим.

Возможно, мне следовало сказать ему, дать ему шанс все объяснить.

Мой желудок скручивает.

Но как можно объяснить нечто подобное?

Он так нежно обнимал меня на обратном пути и так крепко прижался ко мне, когда увидел, что я в безопасности, что кажется невозможным поверить, что в нем вообще было что-то жестокое или темное. Но в нем есть что-то, чего он не может высказать, что-то настолько переполненное яростью, что он обратился к волшебному озеру, чтобы попытаться рассеять ее.

Я так долга не могла заснуть, что я поздно встаю. Я полагаю, что, вероятно, упустила шанс увидеть его до того, как он уйдет, поэтому я направляюсь на кухню в халате с растрепанными волосами.

Аид сидит за барной стойкой и беседует с маленькой крылатой женщиной. Она вдвое меньше меня, смуглая и веснушчатая, с копной потрясающих темно-оранжевых кудрей, почти как пламя. Ее глаза цвета жидкого янтаря, а по спине ниспадает пара красно-желтых крыльев.

— А, Сефона, доброе утро, — напевает Аид. — Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Это Ирма.

— Я… Я не одета, — бормочу я.

Он щелкает пальцами, и я снова в том наряде, который он наколдовал для меня на днях. Это немного вычурно для завтрака, но я безропотно беру себе тосты и апельсиновый сок.

— Как я уже говорил, это Ирма, — продолжает он. — Она здесь, чтобы организовать небольшой званый вечер, который я обязан устроить ближе к концу месяца.

— Что?

— День зимнего солнцестояния, — объясняет Ирма. У нее теплый, слегка хрипловатый голос, из-за которого она кажется старше, чем можно предположить по ее внешности. Она, наверное, древняя. — Традиционно празднуется в Мире Ночи. Настоящее событие.

— Ирма будет мелькать здесь, устраивая все для меня, — продолжает Аид. — Она дала клятву никому ничего не рассказывать о тебе, так что не беспокойся о том, чтобы прятаться перед ней.

— Что мне скрывать?

— Действительно. — ухмыляется Ирма.

— Просто будь своей обычной, восхитительной, ненакрашенной личностью, — говорит Аид, подмигивая мне.

Я не отвечаю на это, даже не улыбаюсь, мой разум все еще застрял между его видениями, которые я видела прошлой ночью. Вместо этого я откусываю кусочек от своего тоста.

— Почему тебе нужно, чтобы кто-то все организовывал за тебя? Разве ты не можешь просто щелкнуть пальцами, и все это место будет украшено в одно мгновение?

И Ирма, и Аид хватаются за грудь.

— Все в порядке, — говорит Аид, быстро приходя в себя. — это справедливый вопрос. Итак, вызвать и очаровать целую группу в одиночку было бы невозможно; это потребовало бы слишком много энергии. Во-вторых, считается немного… некрасивым, скажем так, слишком много зачаровывать. Большинство фейри могут сказать, когда что-то зачаровано, даже если они не могут видеть, как это делается. Чем более реальным или подлинным является что-то, тем больше усилий требуется.

— Это имеет смысл. Вроде как тратить деньги на что-то в мире смертных.

— Совершенно верно, — говорит он. Затем его уверенность закипает. — Не могли бы ты пройтись со мной в тронный зал?

— Конечно, — говорю я.

— Превосходно. Ирма, — говорит он, щелкая пальцами и разворачивая огромную тарелку для завтрака, — пожалуйста, угощайся.

— О, я намерена именно это и сделать. — говорит она, накладывая на тарелку бекон.

Мы с Аидом проскальзываем в коридор.

— Откуда берется еда? — Спрашиваю я его. — Если предметы, по сути, украдены, то как насчет еды?

Он морщится.

— Тебе не понравится мой ответ.

— Расскажи мне.

— Ты, наверное, на самом деле ешь не то, что думаешь, что ешь. Те же основные питательные вещества, украденные из объедков тут и там. Чары просто делает еду такой, какой, по твоему мнению, она должна быть на вкус.

— Ты что, шутишь? Это потрясающе. — У меня в груди становится легче. — Не мог бы ты зачаровать овощи, чтобы они были на вкус как чизбургеры? Потому что это было бы потрясающе.

Он улыбается.

— С этого момента овощные чизбургеры. Как прикажешь, госпожа.

Мы входим в тронный зал, и я, вздрагивая, останавливаюсь, как машина, готовая заглохнуть. Именно здесь он убил ту женщину.

Он оглядывается на меня, его пальцы скользят по моему локтю.

— С тобой все в порядке? Вчера…

— Отстой, — говорю я. — Ну, в конце. Часть до…

Чудесно. Волшебно. Вырезанно в моем сердце. Что просто делает все остальное таким, таким…