— Твой единственный брат вернется к полному здравию?

Он фыркает.

— Я хочу услугу. От тебя, — он кивает на нее, — и от тебя.

— Меня? — вздрагиваю я. — Я — смертная. Я ничего не могу для тебя сделать, и ты не можешь заставить меня это сделать…

— Но я все равно хотел бы ее иметь, — говорит он. — Среди вашего вида все еще есть честь, верно?

— Хорошо, — отрезает Эметрия. — Персефона?

Я поджимаю губы.

— Одна услуга, — соглашаюсь я, надеясь отказать ему, но зная, что все равно дам ему что угодно.

Арес ухмыляется и подтаскивает стул к своему брату. Он расстегивает рубашку. Эметрия откидывает одеяло и переворачивает Аида. Она берет длинный серебряный предмет, нечто среднее между ножом и ручкой, и рисует у него на спине.

Улыбка Ареса меркнет, когда взгляд останавливается на татуировке. Нет, не на татуировке. На старые раны под ней. Он смотрит на Эметрию, но та не встречается с ним взглядом.

Шрамы удивляют его. Он не знал о них. Что значит — не он их оставил.

Эметрия заканчивает выводить узор на спине Аида и рисует аналогичный символ на груди Ареса. Она прикладывает ладони к обоим, образуя между ними связь. Арес стонет, все сильнее, когда под ее ладонями вспыхивает свет, вытягивая что-то из него в Аида.

Это занимает больше времени, чем ожидалось, но, в конце концов, все заканчивается.

— Передохни минутку, — говорит она ему. — Я найду тебе что-нибудь, чтобы зарядиться энергией.

Она покидает комнату.

— Итак, — Арес поворачивается ко мне, — я не мог не заметить, что ты не очарована и не используешь эту возможность, чтобы сбежать. Что это значит? Мой брат так сильно тебя сломал, что теперь ты как прирученный питомец?

Псы рычат на это замечание.

— Не то чтобы в этом было что-то плохое, — добавляет он.

— Я не собираюсь перед тобой оправдываться.

— Поступай, как знаешь. Мне никогда не понять смертных.

— Так же, как мне не понять вас.

— Фэйри? — он поднимает черную бровь. — Или меня в частности?

— Не согласись я на эту услугу, ты бы позволил ему умереть.

Арес мгновение внимательно на меня смотрит.

— Конечно, он стоит на пути моих амбиций, но позволить ему истечь кровью до смерти… это было бы не спортивно. Если я когда-нибудь убью его, уверяю, он будет вооружен.

— Ему невероятно повезло, что у него есть такой брат, как ты.

— Что ж, спасибо, я… — он останавливается. — Это знаменитая ложь смертных, да?

Я поджимаю губы.

— Да.

Арес не выглядит счастливым от того, что мне удалось одурачить его, ни капли. Он свирепо на меня смотрит, и я вспоминаю силу его толчка, когда я падаю на трон, и он наклоняется надо мной.

Не совершила ли я ужасную ошибку?

Эметрия возвращается с бокалом вина и чем-то горячим и дымящимся для Ареса. Он берет оба, и она поворачивается ко мне, пока он занят.

— С тобой все хорошо? — спрашивает она.

— Я в порядке.

Она поднимает бровь.

— У тебя колено кровоточит.

— Да? — я смотрю вниз. Совсем забыла. — Ой.

Она вздыхает, усаживая меня на стул, прежде чем принести таз с водой. Она чистит и перевязывает ссадину. Я все еще чувствую это, хотя уверена, завтра синяки будут сильнее.

Перевязав колено, она омывает мои руки и приносит мне чашу чего-то теплого. Словно свет костра обращается жидкостью и превращает мои суставы в сироп.

Она снова выходит из комнаты, а я впадаю в полудрему, откидываясь на стуле.

Думаю, в какой-то момент Аид просыпается и бормочет что-то Аресу. Его голос слаб, и я хочу подойти к нему, но усталость приковывает меня к месту.

— Что ты здесь делаешь?

Арес фыркает.

— Всегда благодарный. Очевидно, спасаю твою жизнь.

— Удивлен, что ты здесь не для того, чтобы покончить с начатым.

— Заманчиво, но не спортивно, — он делает паузу, и его лицо каменеет. — Я не знал, — говорит он, — что Мама…

— Ты не хотел знать.

Аид переворачивается, и мы оба снова погружаемся в сон.

Я резко просыпаюсь, когда Эметрия собирает свои инструменты под тяжелым одеялом.

— Сейчас с ним все должно быть в порядке, — говорит она мне, встречаясь со мной взглядом. — Лорд Арес? Мы можем идти, как только вы будете готовы.

— Я готов идти, — он встает со стула, снова натягивая рубашку.

— Вы уходите? — спрашиваю я Эметрию.

— Да.

— Разве вы не хотите… лично убедиться, что с ним все в порядке?

— Уверена, ты хорошо о нем позаботишься, — она делает паузу. — Ты спишь с ним?

— Я… Простите?

— Ты спишь с ним? Ранее ты сказала, что он может думать о тебе, обнаженной…

Мои щеки горят.

— Нет.

Пока.

— Очень хорошо.

— Я… я этого не понимаю. Вы явно заботитесь о нем. Так почему вы не хотите остаться?

— Сложно объяснить, — отвечает она. — Береги… береги себя, Сефи.

Она выходит из комнаты, не оглядываясь. Арес делает то же, всего на секунду с чем-то похожим на сожаление. Он открывает рот, словно хочет что-то сказать, но быстро отмахивается.

23. Последсвие

Я просыпаюсь от того, что кто-то гладит меня по волосам, и вздрагиваю от того, что ночь, дни и часы, бывшие до этого, возвращаются в поразительном качестве.

— Сефона.

Я поворачиваюсь лицом к Аиду. Он лежит рядом со мной, раскинув руки, все еще бледный, но цвет кожи лучше прежнего.

Я хватаю его лицо, сжимая так крепко, как только осмеливаюсь.