— Ты… ты не уйдешь.

— Было бы здорово, если бы ты это сделал, но нет, я не собираюсь, — на самом деле я внезапно решила остаться на всю ночь, танцевать, пока ноги не покроются мозолями, и есть все, что я, черт возьми, захочу.

Ну, может до одиннадцати.

Его глаза смотрят на мою грудь.

— Красивое ожерелье.

— Эм…

— Не хочешь чего-нибудь выпить?

— Я не пью, — говорю я ему. Я слишком юна и не принимаю напитки от незнакомых мужчин. — Ты флиртуешь со мной? Минуту назад ты говорил мне уйти. На самом деле, меньше минуты…

Он осушает весь свой бокал, отбрасывая его в сторону, словно бумажное полотенце, и направляется ко мне. Прежде, чем я даже успеваю осознать, что происходит, он хватает меня за руки и прижимается своим ртом к моему. Его поцелуй полон вина, оно скользит по моему языку. Его собственные проталкивается ко мне в рот.

Я отталкиваю его от себя, стирая со своего рта поцелуй. Кашляю от вина, проглотив половину.

— Прости, любовь моя, — говорит он с кошачьей улыбкой, — не смог устоять.

Я бью его по щеке, моя ладонь ноет. Это все равно что бить кулаком по мрамору.

— Иди к черту, — рычу я.

Улыбка дергается в уголке его красной щеки, но в этих золотых глазах таится что-то темное, вспышка чего-то меньшего, чем веселье, и гораздо, гораздо более опасного.

— К сожалению, вынужден еще немного задержаться.

— Кем, черт возьми, ты себя возомнил, подходя и целуя случайного встречного?

Я читала о таких мужчинах, как он, видела их в фильмах и сериалах. Тип тех пьяных идиотов, которые считают, что им все сойдет с рук, раз они пьяны, тех, над проделками которых все остальные смеются, будто пьянство — веское оправдание мерзкого поведения.

— Что с тобой не так? — я иду дальше. — Пощечина — меньшее из того, что ты заслуживаешь! Как ты смеешь целовать меня? Как смеешь вообще кого-либо целовать? Ты отвратителен, ты…

— Ухожу, — перебивает он, поднимая руки. — Как ты и хотела. Можешь кричать в пустоту, если хочешь, но я предлагаю сделать это в другом месте. Приятного вечера. Не говори, что я тебя не предупреждал.

Он возвращается в толпу.

Я сглатываю, вкус вина все еще чувствуется на моем языке. Я не большая поклонница вина, оно кислое и приторное. Но это вино так же сладко и ароматно, как гранаты.

Единственная приятная вещь во всем этом обмене слюной.

Либби материализуется у моего плеча.

— Этот парень только что поцеловал тебя? Я собиралась предложить избить его, но ты выглядела так, словно у тебя все под контролем. Ты в порядке?

— В порядке, — говорю я, качая головой. — Идем, давай потанцуем.

Я тащу Либби на танцпол.

— Ты дозвонилась до остальных?

— Джексон не берет трубку и не отвечает на сообщения. Оставила сообщение с фотографией карты в групповом чате. Я не собиралась ждать и оставлять тебя здесь одну, на всякий случай, ну… ты знаешь.

Если ко мне пристанет какой-то подонок?

— Конечно.

Я пытаюсь погрузиться в музыку, выкинуть из головы этого странного парня с золотыми глазами, но это нелегко. Я все еще чувствую его поцелуй на своих губах. Не в приятном, тянущем смысле, а так, как чувствуется удар — или синяк на коже.

Что заставило его это сделать?

— Выпить? — предлагает нам крылатая официантка.

Ах, да. Алкоголь заставил его это сделать.

— Э-э, да, спасибо! — говорит Либби, хватая стаканчик с золотистой пузырящейся жидкостью. — Сеф?

— Мне и так хорошо.

Либби закатывает глаза, словно это я веду себя по-дурацки, и делает глоток, вероятно, очень дорогого шампанского. Официантка неторопливо уходит, взмахивая крыльями.

Как она это делает?

Я ищу провода или что-то, что их оживляет, но они идеально соединяются с ее плотью. Должно быть, приклеены. И блеск… волоконная оптика? Поднимается сзади по платью?

Нас окружают другие танцовщицы, красивые женщины с раскрашенной кожей, голубой, зеленой и розовой. Они вталкивают в наш круг других людей, таких же, как мы, которые не совсем к нам принадлежат. Как минимум два бездомных, пьяный мужчина средних лет в шелковой рубашке и группа студентов.

Либби хихикает рядом со мной.

— Сеф, этот напиток такой вкусный! Ты должна его попробовать!

Но я не хочу. Во всем этом есть что-то… странное, аж мурашки по спине. Я больше не чувствую себя счастливицей из-за того, что нас выбрали для этой вечеринки. Я чувствую себя…

Напуганной.

Официантки кружатся вокруг нас, предлагая нам напитки, пытаясь заставить меня сделать глоток. Цвета комнаты расплываются, и на секунду мне кажется, что они летят.

Мои глаза ловят странного парня, которого я видела раньше. Он стоит в углу за помостом, в дальнем конце комнаты и с некоторой настойчивостью разговаривает с женщиной с оливковой кожей. Оба смотрят на меня.

Я отворачиваюсь, сердце колотится.

— Либби, думаю, нам нужно идти.

— Идти? — она не перестает кружиться. — Но нам так весело.

— Либ… — я хватаю ее за руки. Ее зрачки расширены. Ей подсыпали что-то в напиток?

Раздается звук труб. Остальная музыка замирает, и танцоры смыкаются вокруг нас.

Двери распахиваются. Группа существ с уродливыми лицами собирается вместе, гоблины и тролли, другие существа с уродливыми лицами, длинными серыми конечностями, мохнатыми руками.

Нет, нет. Люди, переодетые в существ. Потому что иначе… это не имеет никакого смысла. Комната не может на самом деле быть заполнена гоблинами и упырями.

И та женщина-пикси не летала.

Все это изысканно детализированные костюмы.

Верно?

Это темное чувство снова поднимается.

Толпа у двери расступается, открывая чудовищно высокого мужчину с чем-то похожим на рога, растущие из его головы. И его ноги. его ноги — раздвоенные копыта.

— Вау, — завороженно произносит Либби рядом со мной, — отличные спецэффекты.

В толпе воцаряется тишина, когда он шагает к возвышению в другом конце комнаты. Он проходит мимо, и я зацикливаюсь на его ногах, пытаясь понять, где находятся его ступни. Может, это протезы?

Это выглядит слишком реально для чего-то, что абсолютно не может быть реальным.

Он кланяется сидящей на троне женщине. В ее волосы, будто из чистого золота, вплетена золотая корона из листьев и роз. Ее платье — ковер из лепестков, шлейф струится по ступеням.

— Моя Королева, — говорит рогатый мужчина, опускаясь перед ней на колени.

Она встает, чтобы поприветствовать его, и тишина становится оглушительнее.

— Приветствую тебя в этот прекрасный Самайн, наш брат из Двора Неблагих.

Он держит голову опущенной.

— Поднимись, Король Валериан, и посмотри на свою дань.

Его гоблины окружают нас, некоторые из них размахивают копьями. Одна девушка издает писк, но остальные просто смеются. Они пьяны. Думают, это игра.

И это должно быть игрой, верно?

Верно же?

Либби хватает меня за локоть.

— Это безумие, правда? Я люблю это место. Так рада, что мы сюда попали.

А я нет. Не рада, и не думаю, что ты должна радоваться.

Королева соскальзывает со своего помоста. Толпа кланяется, отступая назад. Она подходит, чтобы по очереди осмотреть каждую из нас, и у меня возникает странное представление о том, каково это — быть насекомым.

Она останавливается передо мной, и длинная, змеиная улыбка расползается по ее губам. Она приподнимает мой подбородок своим изящным пальцем. Я довольно высокая для девушки. И не привыкла смотреть на женщин снизу вверх. Но эта леди… она заставляет меня чувствовать себя крохотной.

— Эта, — говорит она.

Гость — не знаю, кто — испускает вздох. Нечто испуганное и почти гортанное. Несколько других выглядят встревоженными, словно в ее выборе что-то не так.

Но это игра, игра. Всего лишь игра.

Два гоблина толкают меня палками, медленно подталкивая к центру комнаты. Мозаика на полу светится, там стоит широкоплечий мужчина с очень длинным мечом.