Ирма закатывает свои горящие глаза.

— Вы двое понимаете иронию этого, верно?

— Да, — говорим мы в одно и то же время. Мы оба ухмыляемся, стараясь не смотреть друг на друга.

Ирма стонет.

— Мы, молодой лорд, в ваших услугах больше не нуждаемся. Выйди на патрулирование..

— Но…

— Тебе здесь нечего делать, а госпоже Персфоне нужно дать еще несколько уроков.

— Хм, госпожа Персефона. Мне это нравится. Леди Персефона тоже хорошо звучит…

— Вон отсюда!

— Я ухожу!

Он надевает свой стандартный черный костюм, подмигивает мне и исчезает в коридоре, засунув руки в карманы. Мне не совсем удается сдержать улыбку.

— Прекрати улыбаться ему, — огрызается Ирма. — «Это добром не кончится.

— Что добром не кончится?

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— Я не могу… мы не можем, типа, встречаться друг с другом, — говорю я ей, слово кажется нелепым на моем языке. — Даже если бы я была к этому склонена, а это не так. Он — фейри, я — смертная. Я не могу оставаться здесь вечно. Я не хочу оставаться здесь навсегда.

— Многое может случиться за пять месяцев, — ворчит она. — Но было бы разумно, если бы ты запомнила свое предыдущее заявление. Вы в буквальном смысле из разных миров.

— Я знаю, — говорю я ей, потому что я абсолютно ничего не забывала.

— Хорошо. Мы продолжим с того места, на котором остановились вчера, хорошо?

Большая часть сегодняшних наставлений Ирмы сводится к тому, что она заставляет меня танцевать, а затем кричит на меня или бросает громкие предметы в комнате, чтобы посмотреть, как я отреагирую.

— Тебе разрешено поворачивать голову в сторону шума, но не выгляди удивленной. Все, каким бы странным или шокирующим оно ни было, для тебя совершенно нормально, поняла?

Ее развлечения становятся все громче, красочнее и изощреннее. В какой-то момент она вспыхивает прямо у меня на глазах. Это не пламя Ада, нарисованная иллюзия, а грубый, обжигающий огонь. Я делаю небольшой шаг назад при этих действиях.

— Небольшой шаг назад разрешен, — говорит Ирма. — Паники нет.

— Я не паникую. — Хотя кажется нелепым, что люди, вспыхивающие пламенем, теперь кажутся мне нормальными.

— Нет, это не так, не так ли? Странно спокойная.

Это самое близкое, что я могу сказать, к комплименту.

В дни, предшествующие Солнцестоянию, мы все трое существуем по определенной схеме питания, тренировок, теплых ванн и ленивых вечеров. Несколько раз Аид приходит, чтобы утащить меня на обед, и водит меня посетить другие невиданные чудеса Подземного мира. Он уносит меня в пещеры искусства, тайные уголки садов и крошечные блестящие каменные бассейны, а также к Воротам, великому золотому бассейну, куда должны пройти все души.

— Как ты думаешь, что происходит после того, как они падают? — Спрашиваю я его, наблюдая, как духи исчезают в золотистом свете, а плач сменяется тонким, мягким гулом.

— Я часто думал об этом, но так и не нашел ответа, — отвечает он. — Но в мир, я надеюсь.

— Не правосудие?

Он пожимает плечами.

— Фейри приходят сюда, ты знаешь, в поисках своих ушедших в потоке. Я хотел бы иметь возможность сказать им, что они в лучшем месте, или еще одну такую красивую ложь смертных.

— Это, должно быть, тяжело. Это часто случается?

— К счастью, редко, учитывая нашу продолжительность жизни, но… Ты могла бы подумать, что люди были бы более разумны, если бы у их дорогих усопших были столетия, но это еще хуже. Смертные говорят о днях, месяцах и годах, но они хотят десятилетий, столетий и тысячелетий. Мы никогда по-настоящему не готовы к тому, что лежит за его пределами. Мы никогда не готовы потерять то, что любим.

Я не знаю, что на это сказать.

— Давай пойдем куда-нибудь еще, — прошу я. — В любое красивое место.

В уголках его рта мелькает улыбка.

— Мой вид довольно…

— Не надо, — предупреждаю я. — Покажи мне что-нибудь красивое.

— Тебе не нравится мое лицо?

Я прикусываю губу, его взгляд смягчается на моем. Я хочу заглянуть в эти глаза, изучить их насыщенный цвет, каждую искорку и крапинку золота и меда, но я не хочу, чтобы меня поймали за разглядыванием, что оказывается проблематичным, поскольку он всегда смотрит на меня, когда я смотрю в его сторону.

— Красивая пещера, — настаиваю я, — сейчас.

— Как пожелаешь. — Он расправляет свои крылья вокруг нас, и мы взмываем в небо.

Я понимаю, как сильно скучаю по нашим походам во время ланча, только когда он не приходит за день до Солнцестояния, вместо этого вваливаясь поздно вечером, когда мы с Ирмой уже поели.

— Ты выглядишь напряженным, — говорю я ему, после того, как накормила его едой.

Он зевает в свой кубок, проводя рукой по густым волосам.

— Потратили большую часть дня, удваивая наши силы и освещая путь от транспортного кольца. Без сомнения, Ирма завтра скажет мне, что это выглядит не так, как надо.

Я знаю, что ему нужно потратить энергию, чтобы создать скелетов-стражей, и что удвоить их количество может оказаться непростым делом.

— Ты, должно быть, очень устал.

Он кладет голову на прохладное дерево стола.

— Совсем чуть-чуть.

— Сейчас вернусь, — говорю я ему.

Я бегу в ванную и открываю краны, ища баночку с блестящей золотистой жидкостью, пахнущей медом. Я наливаю щедрое количество воды в воду для дома и спешу обратно на кухню.

— Я налью тебе ванну, — говорю я ему. — Не трать больше энергию на призыв чего-либо, я достану это для тебя.

Аид моргает, глядя на меня, его щека все еще прижата к поверхности стола. Он выпрямляется.

— Сефона, это… спасибо тебе.

Он ведет себя так, словно никто никогда раньше не делал для него ничего подобного.

— Ты бы сделал то же самое для меня. Ты уже сделал то же самое для меня.

— Да, но..

— Но?

Он открывает рот, и я думаю, что он хочет сказать ‘ничего’, но это было бы ложью.

— Неважно, — говорит он вместо этого. Инструкция. Никакой лжи здесь нет.

Я наливаю ему еще один стакан и беру его в ванную вместе со свежими полотенцами, книгой для чтения и горстью шоколадных трюфелей, которые я приготовила во время перерыва, который Ирма разрешила мне в начале недели. Когда ванна наполняется, я тащу его за собой.

— Пошутишь над тем, что я тебя раздеваю, и я больше никогда этого не сделаю, клянусь.

Он ухмыляется.

— Даже не мечтал об этом.

— Как? Это не ложь?

— Обычно нам сходит с рук метафора, когда нет попытки обмануть. Кроме того, я могу подтвердить, что мне никогда и в голову не приходило шутить по поводу того, что ты меня раздеваешь. Ты на самом деле раздеваешь меня, однако…

Я бью его по плечу.

— Я тебя вырублю.

— Как это может быть наказанием?

Раздраженная его улыбкой, я так и делаю, только он явно не ожидал, что я пройду через это, поэтому он инстинктивно хватает меня за запястье, и мы оба погружаемся в мыльную воду, кашляя и брызгая на поверхность. Пузырьки прилипают к волосам и подбородку Аида, лишая его какой-либо доли элегантности или силы. Он не более страшен, чем щенок, особенно когда запрокидывает голову и воет от смеха.

Я тоже смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать.

Аид выходит вперед, вытирая пузыри с моего лица.

— Извини, — говорит он, — я не ожидал, что ты…

Я выдуваю у него из носа пузырьки.

— Небольшой совет: я не прибегаю к пустым угрозам.

— Должным образом принято к сведению. — Он откидывает назад прядь влажных волос. — Ты вся мокрая.

— Так и есть.

— Ты можешь присоединиться ко мне прямо сейчас. — Он снимает рубашку, бросая ее на край ванны.

— Я не…Надень свою рубашку обратно!

— Но я в ванне…

Я вытаскиваю себя, моя ночная рубашка облегает каждый изгиб. Я невероятно осознаю, насколько я близка к обнажению, осознаю и другие вещи, вещи, которые никогда раньше не имели значения, такие как мои смертные изгибы и волосы на теле. Я хватаю полотенце, которое отложила для него.