- Зачем? - разом спросили Кот и Маринка.
- Доставляю себе удовольствие.
- Экое удовольствие -- сидеть в клетке! - фыркнул Кот.
- В золотой!
- Какая разница? Я бы ни в какую не сел, - Кот брезгливо поморщился.
- Меня здесь любят, - гордо сказал Попугай.
- Кто?
Из глубины комнаты раздался голос:
- Лулу! Лулу!
Из темноты вынырнула маленькая сухонькая старушка. Она приблизилась к клетке и, близоруко щурясь, взглянула в окно.
- Что это там чернеет? Никак тучи? - заговорила она, указывая пальцем на черную морду Кота.
- Тучи, тучи. Скоро пройдут, - заверил ее Попугай.
- Как поживаешь, Лулу? - спросила его старушка.
- Лулу! - презрительно фыркнул Кот.
Старушка приложила руку к уху.
- Кто это там?
- Эхо, - объяснил Попугай.
- Лулу, значит, - сощурил желтые глаза Кот.
- Чем хочу, тем и буду! - сердито отозвался Попугай, повернув к окну спину и тем самым показывая, что разговор окончен.
- Пошли, - раздраженно бросил Кот Маринке, и девочка, печально вздохнув, побрела за ним.
Кот быстро шагал по улице, не обращая внимания ни на уток, плавающих в большой луже, ни на поросенка, чешущего спину об угол дома.
- Подумаешь! - бурчал он. - Золотая клетка!
Но вот там, где улица делала резкий поворот, из-за угла послышалась музыка. Они вышли на небольшую площадь, посредине которой на карусели весело кружились звери, люди, птицы.
- Прокатимся? - предложил Кот.
Они подбежали к карусели. Кот на ходу вскочил на гривастого деревянного льва.
- Давай скорее! - крикнул он Маринке.
- Я боюсь.
- Скорее! - командовал Кот, протягивая ей лапу.
Маринка еле успела вскарабкаться на деревянного филина, у которого на спине примостилось крошечное сиденье, как карусель завертелась быстрее и быстрее.
- Эге-гей! - кричал рядом Кот, забыв предателя Попугая.
- Ха-ха-ха! - заливалась Маринка.
Со всех сторон раздавались смех, возгласы и даже повизгивания. А карусель все еще набирала скорость.
Смех прекратился, а вместо него все чаще кто-нибудь испуганно вскрикивал. Все мысли Маринки были теперь заняты только одним -- как бы не упасть.
- Кот, - позвала она, не поворачивая головы. Ответа не последовало.
Пересилив страх, Маринка повернулась и увидела Кота, судорожно вцепившегося в гриву льва, который, оторвавшись от карусели, несся по воздуху.
- Ой! - вскрикнула Маринка, так как в этот момент ее филин стрелой помчался прочь от карусели. В лицо Маринки ударил холодный сырой ветер.
- Угу-гу! - заухал филин и нырнул в облако.
Маринка летела закрыв от ужаса глаза. Ее руки, впившиеся в ручки сиденья, онемели от напряжения и холода. Намокшая от сырости пижама прилипла к телу. Филин опять заухал и ринулся вниз. Открывшая глаза девочка сначала увидела прямо перед собой огромный смеющийся месяц, который умчался в вышину, а потом -- быстро приближающуюся трубу дома, из которой в черное небо фейерверком летели огненные искры. Каким-то чудом избежав столкновения с трубой, филин нырнул в открытое окно.
- Кыш! - закричал кто-то.
Филин захохотал и, сбросив Маринку со спины, снова исчез в окне, заслонив собой на мгновение далекий холодный месяц.
В доме было темно. Девочка почувствовала возле себя легкое шевеление, а под ее спиной неудобно перекатывалось что-то круглое.
- Кто здесь? - шопотом спросила она.
- Сейчас увидишь, - зашептал рядом непонятный голос. - Опять мне все нитки пообрывали. Не держи клубки...
И тут зажегся свет. Маринка увидела рядом с собой старушку, ползающую по полу и собирающую раскиданные разноцветные клубки шерсти. В углу почти пустой комнаты в большой печи уютно трещали дрова, а на стенах тикало множество разнообразных часов. На большом деревянном столе лежал огромный хлебный каравай, разрезанный на двенадцать частей, а вокруг стояло двенадцать кружек с молоком.
Старушка собрала клубки в корзину, подняла с пола вязание и, соединив оборванные нитки, стала вязать. С удивлением Маринка заметила, что у старушки не было ни спиц, ни крючка, и она вязала прямо на пальцах.
- Я -- Маринка, - робко представилась девочка, чтобы как-то начать разговор.
- Знаю, знаю, - закивала головой старушка.
- Откуда?
- Я все знаю, про всех знаю.
- И про Кота?
- И про Кота.
