– Это потрясающе! – Томас приподнимает голову и в ту же секунду вскакивает на ноги, отталкивает меня в сторону и загораживает своей спиной письменный стол, торопливо закрывая и пряча альбом в самый дальний угол. Хранить такую вещь в доме братства если не хочешь, чтобы твоё секретное увлечение раскрыли – глупая затея.

– Никогда больше не трогай мои вещи, – карие глаза сверкают недовольным блеском, и брюнет из последних сил сдерживается, чтобы не выставить меня за дверь и побыть в тишине и покое, одиноко рассматривая свои одинокие, никому не показанные рисунки.

– Не знала, что ты рисуешь, – скрещиваю руки на груди, подпирая свою грудь. Да, это же так естественно, щеголять по дому братства в одних шортах и бюстгальтере!

– Это нормально для таких, как ты? – некрасиво с моей стороны огрызаться и причинять боль своими поступками и словами человеку, чью тайну я так бестактно и нагло раскрыла. Хард хмурится и сверлит меня непроницаемым, ничего не выражающим взглядом. Клянусь, в своей фантазии, британец уже поимел меня в разных позах, срываясь и выпуская на мне пар.

– Живопись не пошатнет твой авторитет? – скалюсь в роскошной улыбке маленького гнусного чертика, которой вошёл во вкус, издеваясь над людьми.

– А люди считают тебя милой и невинной, в то время как ты самая настоящая неудовлетворенная маленькая стерва, – Хард выплевывает своё язвительное замечание прямо мне в губы, намеренно, едва касаясь самыми кончиками моих пересохших губок.

– Моя неудовлетворенность – это твоя проблема, Том, – манерничаю и ласкаю каждую букву его имени, округляя губки. Британец шумно сглатывает и отступает на один шаг назад, боясь сорваться и поддаться этому бешеному животному порыву трахнуть меня, а потом разорвать на кусочки.

– А тебя люди считают опасным подонком, использующим девушек для сексуальных утех, которому плевать на их чувства, – я же перечисляю все лучшие качества этой скотина, которыми он гордится! – На самом деле ты всего лишь маленький мальчишка, что прячется от реалий жестокого мира в своих картинах.

Хард криво ухмыляется моим жалким попыткам задеть его за живое. Ведь как я сама сказала, он не знает, что такое настоящие чувства, а даже если бы и знал, обращаться с ними не умеет.

– Будем болтать дальше? – Том садится на край постели, откидывается на локтях и склонив голову на бок, разглядывает меня своими похотливыми карими омутами, игриво улыбаясь. Непослушные кудряшки торчат в разные стороны и его милая внешность никак не вяжется с его отвратительным характером.

– А, да. – Вспоминаю о своей просьбе и ни секунды не мешкая сажусь Харду на колени, который оторопев, хлопает зенками, явно рассчитывая застать меня врасплох и насладиться моей растерянностью. Но борозды правления в нашей парочке неожиданно переходят в мои руки, что не устраивает Томаса, но пока он лишь недовольно кряхтит.

Брюнет удобнее садится и его влажные губы оказываются в миллиметре от моей груди. Он расстегивает бюстгальтер, стараясь не выдать своего нестерпимого желания прикоснуться ко мне, постоянно встречаясь со мной взглядом, показывая, что он не слишком заинтересован в происходящем. Хард искренне верит, что делает мне одолжение, но он лишь подтверждает свою зависимость от девушки, с которой по-хорошему его ничего не должно было связывать.

Горячие и влажные губы Томаса аккуратно прикасаются к моей груди, пробуя на вкус и оценивая мою реакцию. Сладостно посасывая, Хард прикусывает набухший сосок и сводящее чувство о котором я мечтала весь вечер, простреливает мое тело. Я подергиваюсь в руках брюнета, цепляясь и оттягивая его волосы, пока мокрый язык Томаса изящно скользит по моей правой груди, зажимая раскрасневшийся сосок между губ, вызывая фейерверк чувств.

– Первый раз вижу, чтобы девчонка так тонко реагировала, когда ей ласкают грудь. – Обжигающее дыхание Тома опаляет мою кожу, секундная разрядка исчезает, и моя грудь снова напрягается, требуя приятного успокоения от блядских губ Харда.

– Почему твой рот говорит? – я управляю движениями его головы, плавно, но требовательно подвигаю его ближе к левой грудке. Кожей ощущаю довольную ухмылку Тома, не в состоянии следить за происходящим, полностью растворяясь в эйфории.

Кареглазый обольститель прикусывает мой сосок, и я вскрикиваю от боли и жара, который следует за тонким укусом. Меня потряхивает. Хард прикладывает больше усилий, удерживая меня на коленях и не позволяя упасть. Он вдруг неожиданно утыкается носом в ложбинку между грудей и шумно вдыхает, и я ломаюсь как тонкий прутик, превращаясь в ничто…

– Посмотрим, как обстоят дела…– Томас не договаривает, обнимает меня за талию и скидывает с колен на постель. Смена действий и действующих лиц. Соображая медленнее обычного, все еще находясь в прострации удовольствия, брюнет стягивает с меня шорты и схватив за щиколотки, придвигает к краю постели. Я замираю. Сердце бешено грохочет в груди как ненормальное от испуга и перевозбуждения. Хард уже пробовал меня, но сейчас всё выглядит иначе.

Ухмыляясь, Том отодвигает ткань влажных трусиков в сторону, намеренно задевая пальцами клитор. Я вздрагиваю, словно по телу пускают слабый разряд тока. Привстаю на локтях, наблюдая за кудрявой шевелюрой у себя между ног и картина перед глазами возбуждает сильнее его действий. Британец распределяет природную смазку круговыми движениями вокруг пульсирующей точки, наблюдая за мной и улавливая все новые эмоции, отражающиеся на моем лице. Хард склоняется и его рот теряется из виду, но ощущается прикосновение горячего языка к дрожащему клитору. Я ахаю, чем вызываю еще одну ухмылку Томаса, исподлобья поглядывающего за мной, круговыми движениями языка стимулируя пульсирующий комок нервов.

На моей шее проступают капли пота, и я обессиленно валюсь обратно на постель, позволяя Тому заниматься тем, что дается ему лучше всего. Хард шире раздвигает мои ноги, прикладывая больше сил, удерживая мои бедра на месте, всякий раз, как я пытаюсь соединить ноги. Моя непокладистость не устраивает и раздражает британца, и он решает наказать меня за мое же непослушание. К влажному языку добавляются пальцы, так легко и естественно проникающее в меня. Я прогибаюсь в пояснице как дуга и соединяю бедра, зажимая кучерявую голову между ног. Хард недовольно рычит, освобождаясь из моих тисков. Том склоняется к моему лицу, наблюдая за моими жалкими попытками сохранять самообладание, пока он просто трахает меня, а стенки влагалища с каждым толчком все плотнее обхватывают его пальцы. И когда до моего падения в бездну остается секунда, Хард внезапно останавливается, оставляя меня ни с чем.

– Том! – крик отчаянья и не удовлетворения вырывается из моей забитой груди. – Гори в аду! – он похотливо скалится, слизывая мою влагу со своих пальцев. От возбуждения меня… передергивает.

– Я не буду тебя умолять! – озлобленно рычу.

Хард просто мстит мне за случай в университетской подсобке!

– Придется! Потому что ты находишься в том положении, когда до твоего оргазма, – брюнет прикусывает мочку моего уха, – один толчок.

– Иди в задницу, Хард! – толкаю его в грудь, и он падает на кровать, хохоча, развеселенный моей злостью, вызванной неудовлетворением.

– Если только в твою, Майя, – недовольно зыркаю в его сторону, чтобы он заткнулся и не смел насмехаться надо мной. Наспех поправляю трусики, надеваю лифчик, шорты и футболку, и, кажется, вновь выгляжу нормально. Взвинчено, но приемлемо для девушки, которую оставили ни с чем. Долбанный обломщик! Не зацикливаясь и игнорируя британца, как вихрь покидаю спальню и на всех порах, перепрыгивая ступеньки возвращаюсь на первый этаж, в шум музыки и громких разговоров студентов. Взглядом рыскаю в поисках компании, в которой удобно затеряться. Моё внимание привлекает Кэт и заметив меня в толпе, она приглашает присоединиться к их пьяным посиделкам. Не раздумывая подхожу к неизвестной мне компании и сажусь на пустой диван, ощущая, как поумерился мой пыл. И теперь я чувствую себе неуверенно и некомфортно среди чужих людей. Хард, твою мать, где ты?