– Подожди, а как ты узнал мой адрес? – диким взглядом перепуганного кролика, которого хитрый лис загнал в угол без шанса на спасение, смотрю на парня, добровольно позволившему ворваться в мою жизнь и перевернуть её вверх дном. Меня прошибает на ледяной пот. Теперь очередь Тома издеваться и наблюдать за моей реакцией.
– Пришлось заглянуть к твоей любимой мисс Кёртис, – сердце сжимается в груди и на автомате переставляя ноги, подхожу к краю постели и оседаю как мешок с сеном. Если мне не понравится следующие слова Харда я всегда могу избить его…
– И что ты ей сказал? – мой голос сникает до писка, и я чувствую себя маленькой, серой мышкой, бегающей по коробочке в поисках выхода…
– Сказал, что её гениальная студентка желает прекратить жизнь невинной скромницы, – Том подсаживается ближе ко мне и опираясь левой рукой в матрас, подается корпусом вперед, оценивая мою реакцию на каждое его слово, пропитанное ядом, – мечтая окунуться в мир неудержимой страсти, – губы Харда мелькают в опасной для него близости, потому что его жалкие попытки обольщения закончатся ни чем иным, как звонкой пощечиной, – и похоти, – шакалья ухмылка растягивается на тонких губах, и словно лезвие полосует моё сердце.
Томас клацает зубами возле моего лица как изголодавшийся хищник, загнавший свою жертву в западню. Я взвизгиваю и пячусь назад, падая с края постели плашмя на пол.
– Ты там не убилась, Льюис? – Хард гогочет от смеха на всю комнату и держится за бока. Отлично, я очень рада, что смогла развеселить его величество Надменность и Заносчивость.
– Синяки на теле девушки плохо скажутся на моей репутации.
– Девственность при девушке, вот что плохо скажется на твоей репутации, – подвизгиваю от распирающего раздражения и брыкаюсь на полу как жеребенок.
– Но этого не будет, – Томас задорно подмигивает мне и лукаво лыбится, прекрасно зная, что он находится в выигрышном положении.
– Ты бы не посмел, пойти к мисс Кёртис, Хард, – мой возглас тонет в скулеже отчаянья, и я обреченно хватаюсь за голову, оставаясь сидеть на полу, запутавшись в длинной простыни.
– Ну я же здесь… – обворожительная улыбка дьявола обрамляет губы британца и несколько секунду мы смотрим друг другу в глаза. Я изучаю карие омуты Томаса, а он мои голубые океаны. И судя по изменившемуся выражению лица неприступного подонка, ему не нравится моя стойкость и Хард первый разрывает зрительный контакт.
Он отворачивается и свешивает ноги с постели, подбирает свои черные джинсы с пола и поднимается, предпочитая одеваться стоя и позволяя мне откровенно пялиться на рельефные мышцы его спины и задницу. Испускаю стон отчаянья и зажмуриваюсь, усиленно массируя виски и приводя мысли в порядок. Означает ли, что Хард надев только джинсы без боксеров готовится ко второму раунду? И еще его задница, ужасно отвлекающая, но упругая и сексапильная, не позволяют мне думать о важных вещах.
– Действительно считаешь себя сексуальным гуру? – поднимаюсь с пола и забираюсь на кровать, надеясь, что больше не свалюсь.
К этому моменту Томас уже натянул джинсы, прикрыв свою пятую точку. Однако, она до сих пор стоит у меня перед внутренним взором.
– Так и есть.
– Тогда как объяснить то, что я не билась в экстазе от наслаждения? Либо в тебе что-то сломалось, либо ты переоцениваешь свои способности, Том, – гримасничаю и лаская каждую букву имени этого похотливого козла. Хард судорожно сглатывает и отводит взгляд в сторону, обдумывая всевозможные способы моего убийства.
– Советую тебе заткнуться, Льюис! – он цедит сквозь сжатые зубы и брызжет слюной от клокочущей ярости. Одно этой ночью я поняла точно: Том называет меня по фамилии исключительно, когда находится в припадке ярости или с целью специально выбесить.
– Не привык что девушки кроме стонов способны излагать свои мысли и обличать их в слова? – ехидничаю, упиваясь минутной властью, что по какой-то причине Хард добровольно передал мне в руки. – Слишком много информации и незнакомых слов на твою кучерявую голову, Том? – мои губки округляются и клянусь британца передергивает, и невидимая рябь проносится по его точеному профилю. По моему нескромному опыту предположу, что так выглядит плохо контролируемое возбуждение.
Хард пропускает мимо ушей мои подколы, что жутко разочаровывает. Я только размялась и вошла во вкус. Спорить и припираться с кареглазым дьяволенком очень интересно и опасно. Ощущение, что ходишь по натянутому канату между небоскребами – одно нелепое движение и падение.
Британец разглядывает мою скромную комнату обычной девчонки, не задерживая своё внимание дольше нескольких секунд на моих вещах.
– Живешь одна? – он походит к письменному столу и перекладывает с места на места мои тетради и учебники, создавая хаос на моем рабочем месте. Я аж потею от возмущения и бестактности этой скотины, и Хард подмечает мою реакцию. Это то же самое, если бы я заявилась к брюнету домой и нарушила бы его порядок.
– Интересуешься ради любопытства или планируешь еще одну встречу? – Томас хмыкает и закатывает глаза. Моя привычка не отвечать на прямо поставленный вопрос бесит кареглазого. – М, Томми? – он вспыхивает от гнева и обдает меня пылающим взглядом, пуская в меня сверкающие молнии. Если бы взглядом можно было убивать, моё бездыханное тело валялось бы на постели.
– Не смей меня так называть, – Хард цепляется за спинку моего кресла как за спасательный круг и единственную вещь, что удерживает его на месте от моего удушения. Умереть после первого и последнего секса в своей жизни – есть в этом что-то поэтичное.
– Или что, Томми? – он загнанно дышит через рот и карие, пронзительные глаза его бесстыдно рыскают по оголенным участкам моего тела, забираясь под белоснежную простыню. – Ой-ёй, прости, – наигранно хлопаю себя по губам, наказывая за шалость, но я знаю, что наказать мои губы мечтает Хард, – я больше так не буду, Томми…
Озверевший Томас срывается с места, а я даже пискнуть не успеваю. Британец хватает меня за шею, стаскивает на пол и ставит на колени. Хард перемещает ладонь на затылок и держа меня за волосы, оттягивает голову назад до пронзающей боли, отчего в уголках моих глаз собирается капельки слёз.
– Я ведь могу и передумать, – горячий и яростный шёпот Томаса проникает в мои приоткрытые губы крупными глотками, обжигая изнутри, – и взять тебя силой, – длинные пальцы брюнета впиваются в кожу и сильнее натягивают волосы, вынуждая меня скулить. – И мне будет абсолютно плевать на твой комфорт и твоё наслаждение, – мягкие губы Тома около моего уха и его грязные, грубые слова ласкают мой слух.
Давление на затылке исчезает и Хард возвращает мне личное пространство, но не торопится уйти. Стоит рядом и смотрит на меня с высоты своего роста, опустив голову.
– Если ты хочешь, чтобы я… – смущенно поглядываю на ширинку брюнета, предчувствуя, что ему сейчас не помешала бы разрядка, и заливаюсь густым румянцем, – тебе придется поэтапно мне все объяснять. – Послушно сижу на коленях, положив руки на бедра – не самая унизительная поза, особенно, если парень, перед которым ты совершила коленопреклонение, желает твой ротик.
– Господи, во что я вляпался? – хихикаю как дурочка и во все глаза наблюдаю за Хардом. Он косится на меня, воспринимая моё поведение как помутнение рассудка или как побочный эффект от первого секса в жизни.
– Я хочу ещё… – облизываю губы кончиком языка и выпрашивающим взглядом застенчиво смотрю на любвеобильного ловеласа, чей авторитет взлетает до небес от столь интимной и кроткой просьбы.
– Что? – от удивления у Харда глаза лезут на лоб, а секундная злость улетучивается, сменяясь чистым интересом и желанием. Вижу, как шоколадные омуты темнеют, и неестественная пелена застилает взор.
Томас сглатывает и растерянно смотрит по сторонам, игнорируя мой широко распахнутый, просящий взгляд. Он сбит столку. Обескуражен. Такие, как Хард не привыкли исполнять просьбы девушек. Чаще всего в этом нет необходимости. Но я не простая девушка, и кареглазый обольститель знает об этом.
