– Камень Мэйба? Ключом? – невольно переспросил Тиэнч и почувствовал, как голову сжимает невидимый обруч, – будет исполнено, владыка, я все понял!

Голову отпустило, на глазах Верховного выступили слезы благодарности.

– Иди, время дорого, – проскрежетало в мозгу.

– Слушаюсь, повелитель, – Тиэнч отполз к стене на четвереньках, с трудом поднялся и поковылял к выходу.

Назойливая найрарская сучка! Еще посмела прислать ему письмо. Бакар было выбросил его сначала, но потом решил, что прямыми угрозами и открытой враждой он вряд ли добьется справедливости. А вот сыграть с найраркой по ее же правилам будет более интересно и принесет плоды покрупнее. В письме матерь клана выражала соболезнования овдовевшему митверхалу, и слова сочувствия были такими искренними, что Бакар едва в них не поверил. Да, с искусством слова горянка с каждым днем управлялась все лучше, видно было, что она не зря проводит время с многочисленными учителями, которых приглашал к ней Шэд. Все письмо было буквально пронизано намеками на пылкие и нежные чувства – первый же успех заново всколыхнул надежду Эври на взаимность.

В восторге от собственной гениальности, Бакар вдохновенно строчил ответное письмо, иногда закусывая кончик пера, чтобы придумать особо красочный оборот. Он так одинок, так несчастен… Ему каждую ночь снится шелк черных волос, нежная грудь и мягкие губы…

Он не ждал гостей, дверь открылась совершенно бесшумно. Ги-Мла научила любимицу приземляться как пушинка, без единого звука.

– Бакар?

От неожиданности перо выпало из рук митверхала.

– Ги-Мла, – он не сумел скрыть радости, хотя смутился и торопливо перевернул письмо.

Бакар встал, чтобы обнять ее. Он до сих пор не мог разобраться – то ли любит ее саму по себе, то ли они с Бикиром слились в его сердце в одно целое.

– Только не говори, что ты настолько занят, что не можешь навестить невестку, – Ги-Мла положила ему руки на плечи и подставила губы.

– Я вообще-то, в трауре, – ответил Бакар, умудряясь говорить между поцелуями, – не годится мне разъезжать по гостям. Да и подумал, что вам сейчас совсем не до меня.

– Как ты можешь так говорить? – Ги-Мла чуть отстранилась и посмотрела ему в глаза, – или ты хочешь, чтобы к моим страданиям от разлуки с Эвейной добавились переживания о тебе?

Бакар отошел на минуту, сказал телохранителям, что занят, и чтобы никто не смел войти к нему ни под каким предлогом. Вернулся и сел в кресло. Ги-Мла, не спрашивая, расположилась у него на коленях. Бакар, глядя на нее, понимал, что никогда не сможет отказаться от встреч по доброй воле.

– Обо мне можешь не переживать, – сказал он, поглаживая ее по плечу, – у меня все в порядке.

Ги-Мла заглянула ему в глаза.

– Бакар, кого ты пытаешься обмануть? Я вижу вас обоих насквозь и знаю, когда что-то не так. Не говори, что счастлив остаться без жены, попасть под угрозу суда пятерых и потерпеть неудачу в пещере. Бикир из-за пырларлов сам не свой, целыми ночами просиживает в библиотеке, копается в древних легендах, надеется узнать, как изгнать брызгов из пещеры пырларлов.

– Я не говорю, что счастлив от всего этого. Но я справлюсь, детка. Просто подумал, что я лишний в вашей спальне. Это все неправильно, надо как-то поменять свою жизнь.

Бакар много раз убеждался, что лучше высказаться сразу, чем тихо мучиться, но почему-то снова и снова попадал в одну и ту же ловушку. Ги-Мла запустила руку ему в волосы.

– Бакар, мое сердце не различает вас, я люблю обоих. Сама Герснея благословила нас, и кто ты такой, чтобы идти против самой Великой Матери? Ты можешь быть отцом любого из моих детей, возможно, Эвейна – твоя дочь. И вдруг ты решаешь, что не нужен нам?

– Я запутался, – виновато сказал Бакар, – я не такой как Бикир. Он не мечется, как я, а прямо идет к цели. Ты не прогадала с выбором.

– Я одна, Бакар, а вас двое, с этим ничего не поделаешь. Но ты не разберешься один, – убежденно сказала Ги-Мла, – мы должны быть вместе. Ты нужен мне, ты нужен Бикиру.

– Я всегда буду рядом, раз вы нуждаетесь во мне, – Бакар уткнулся лбом ей в плечо, обретая в ее объятиях желанное успокоение.

Ее запах, как всегда, свел его с ума. Через минуту он и забыл, что искал утешения, и стал покрывать поцелуями тонкую шейку, одновременно сражаясь с пуговицами на рубашке. Ги-Мла ответила на ласку, и весь остальной мир на время исчез. Бакар почти без усилий поднялся вместе с ней и шагнул в сторону камина. Годы военной подготовки в суровых условиях научили его ценить тепло очага. Когда стал митверхалом, он приказал настелить возле камина несколько шкур диких кошек, чтобы с комфортом предаваться размышлениям, глядя на огонь.

Они любили друг друга нежно и не спеша, и это была лучшая взаимопомощь, какую они могли дать друг другу. Ги-Мла хоть ненадолго, но отвлеклась от мыслей об Эвейне, а Бакар вновь почувствовал себя нужным и любимым.

– Почему Бикир не пришел с тобой? – спросил Бакар. Они лежали, обнявшись, и наслаждались кратким мгновением покоя, когда все проблемы казались далекими и несущественными.

– Весь в заботах, мы почти не бываем вместе, – вздохнула Ги-Мла – все думает о пырларлах и брызгах. Опять опрашивал дворцовую охрану, снова сказал, что Пахтыхи никуда не годятся. И рана его сильно беспокоит. Говорит, что чувствует себя отлично, но я ведь вижу.

Совесть кольнула Бакара. Брат из кожи вон лезет, а он топчется в своих смехотворных проблемах.

– Он сказал, тебе нужна помощь, – продолжила Ги-Мла, – и попросил навестить. Он не признается, но и мой тоскующий вид его удручает. Ему не до моих жалоб, вот и решил одной стрелой убить двух мосорожков.

– Мой брат всегда был дальновидным, не то что я, – усмехнулся Бакар, прижимая Ги-Млу покрепче.

Ги-Мла посмотрела на свой обнаженный живот, который еще не пришел в норму после рождения малышей и был мягким и дряблым, и снова вспомнила об Эвейне.

– Бакар, что же нам делать? Нельзя, чтобы дети попали в Тхиаид.

– Они не попадут в Тхиаид, – уверенно заявил Бакар, – мы остановим упыря, второй раз ему нас не провести. Неужели ты думаешь, что двое избранных богами не смогут вернуть тебе малышку?

Он не знал, что еще сказать ей в утешение, и тут ему пришла в голову идея. Он встал, подошел к столу и достал из ящика амулет-стрекозу, которую подарил ему Орси.

– Вот, детка, возьми, – он протянул его Ги-Мле, – это амулет племени найраров. Его подарил мне друг Орси, но держать такую красоту взаперти – преступление, а жены, которой я мог бы преподнести его, у меня теперь нет. Может быть, найрарские духи помогут найти детей.

– Бакар, какая красота, – Ги-Мла потрясенно взяла амулет. Он напоминал стрекозу, но в то же время был чем-то другим, – но ведь у найраров и Ар-Рааров общие предки, может быть, тебе не стоит отдавать его мне, я же не Ар-Раар.

– Ты Ар-Раар, духи предков приняли тебя в клан, забыла?

Бакар повесил стрекозу на цепочку и надел Ги-Мле на шею. Амулет удобно лег между налитых молоком грудей.

– Восхитительно, – залюбовался митверхал, чувствуя, как снова накатывает желание.

В дверь осторожно постучали.

– Господин митверхал, – раздался голос Нидара, – очень срочное сообщение.

Бакар и Ги-Мла посмотрели друг на друга. Они до сих пор не подумали одеться.

– Убью их всех, – сказал Бакар, поднял с пола штаны и гаркнул что есть мочи, – не входить!

Ги-Мла, заговорщически улыбнувшись, сгребла свои вещи и ушла за ширму, видно было, что срочное сообщение ее заинтересовало. Бакар наскоро натянул штаны и рубашку, пнул подштанники ногой под стол и открыл дверь.

– Что у вас там?

– Шикиэрт, мой господин, говорит, у него срочное и важное донесение, которое не может ждать ни минуты, но он будет говорить только с вами лично.

– Шикиэрт? Ко мне? – подозрительно нахмурился Бакар, – его послал господин Шэдэшен?

– Клянется, что нет, и это единственное, что он нам сообщил. Мы разоружили его, господин митверхал, если прикажете, свяжем.