Помни мой завет.

Крепостью кроватка,

Будет уж в рассвет.

Голос отдалялся, пока вовсе не исчез. Я почувствовала, что последняя ниточка, связывающая меня с надеждой на то, что мои родственники живы, пропала. Бабушка отдала мне артефакт и погибла. Я вспомнила тепло её заботливых рук и последнюю колыбельную. Я потеряла их навсегда.

____

[1] Maximum The Hormone — японская метал группа, сочетающее тяжелое звучание и пародийные поп-элементы.

Ксения вспомнила песню под названием «В чём дело, люди?»

Очнулась с давящей болью в шее и горле. Я лежала у себя на кровати в предутренней темноте, лишь прогал желтого света падал из приоткрытой двери уборной. Рядом спал Сато, крепко сжимая мою руку. Я аккуратно высвободилась и встала. Голова немного кружилась, но я упорно зашагала на свет. Добравшись до ванной, увидела себя в зеркало и вздрогнула.

Я выглядела как жертва автомобильной аварии. Замотанная бинтом шея, и непонятно откуда взявшиеся, синяки под глазами, делали из меня панду.

«Красотка. Ничего не скажешь», — хмыкнула про себя, снимая с руки артефакт.

Цепочка так сильно впилась в кожу, что остались внушительные следы. Я потёрла запястье и вымыла руки.

Сато появился рядом внезапно. Я отшатнулась от приближающегося силуэта и чуть не упала. Он вовремя поймал меня и крепко обнял, не желая отпускать.

Тяжело дыша, сказал:

— Я успел в последний момент. Думал, что потеряю тебя.

Мягко отстранившись, хотела поднять голову и взглянуть в его глаза, но не смогла. Резкая боль вновь напомнила о себе. Я зашипела и уткнулась лбом в его плечо.

— Потерпи, — гладя по голове, попросил он. — Под вечер придет целительница и уберет все раны. Переезд к начальству придется отложить на день.

Я вздохнула с облегчением. Будет еще немного времени, чтобы ещё раз всё обдумать. Хотя я и так уже приняла решение.

— Сосед… он, — голос мой как у старой курящей вороны, сиплый и каркающий. — Как?

— Он в порядке. Мы его сразу подлатали. Было сломано ребро, — объяснил Сато. — А на тебя сил не хватило.

— Ребенок? — я тут же вспомнила белую макушку и чистые голубые глаза малыша.

— С ним тоже всё в порядке. Они не вспомнят увиденный кошмар, — эти слова сняли последний груз моих переживаний, ведь я винила во всем только себя за то, что соседи попали под раздачу. Теперь на мне, как на хозяйке кровавой слезы, лежала ответственность. Я не могла допустить, чтобы страдали невинные люди.

— Я поеду к нему, — только и смогла сказать. Горло вновь сдавил приступ боли.

— Сейчас тебе нужен отдых, — он мягко придерживая, проводил меня обратно на кровать.

Я укрылась теплым одеялом и повернулась набок. Сато отправился на кухню, творить завтрак из того, что осталось.

Вновь погрузившись в тревожный сон, видела урывками сцены недавнего нападения, наблюдая за всем со стороны. Будто не со мной всё это происходило, а с кем-то другим. Своего рода документальный фильм. Воображение вырисовывало комментарии всех участников событий и приглашенных экспертов.

— Это был вопиющий случай нападения, — рассказывал рослый мужчина с короткими каштановыми волосами. На экране высветилась плашка с надписью «сотрудник полиции Петр Иванович Сидоренко». С сочувствующим лицом он рассказывал душераздирающую историю, о том, как неизвестный ворвался в подъезд и пытался выломать дверь на третьем этаже. Вмешавшись, сосед получил тяжелые травмы.

— Никто не застрахован от подобного, поэтому обязательно ставьте железные двери и прочные замки, — на экране появилась моя искореженная дверь.

— Вставай, я тебе покушать принёс, — голос Сато прервал поток бреда в моей голове.

Я открыла глаза. На улице уже светало. На прикроватной тумбочке опять стояла жидкая рисовая каша.

«Ох, уж эти азиаты», — проворчала скорее по привычке, нежели из-за недовольства.

— Ешь. Всё равно больше ничего нет, — строго добавил он, заметив мою кислую мину.

Мелкими глотками, я практически не пережевывая, позавтракала предложенным блюдом.

— Ты уйдёшь? — спросила у наблюдавшего за всем процессом с дивана, Сато.

— Нет. Не сегодня, — мотнул он головой. — Но в поместье… Не знаю… Скорее всего, придется продолжить основную работу.

Услышав ответ, нахмурилась наивно полагая, что там он останется со мной.

— Значит, я там буду совсем одна? — голос по-прежнему хриплый и болезненный, прокатился по комнате как плач мифического зверя.

Я дернулась и схватилась за шею. Боль пульсировала в ней, откатываясь в виски и затылок.

— Не напрягайся, — вампир подошел ко мне и сел рядом. — Я что-нибудь придумаю. В крайнем случае передашь артефакт мне.

— Я хотела… — прошептала едва слышно.

— Не сейчас. Мне нужна еще неделя, — задумавшись на секунд десять, он словно что-то подсчитывал в уме. — Побудь там неделю и я возьму слезу себе и избавлю тебя от тяжелой ноши.

— Но как же? Я не умру? — точно помнила, как он говорил, что после передачи владельца выносят вперед ногами.

— Мы даже точно не знаем, как он работает, — сказал Сато, сжимая мои пальцы. — Но я думаю, что глава организации по уничтожению нежити, должен знать. Сень, он вампир.

Я чуть не крикнула: «Да ладно-о!», с выпученными глазами, но вовремя прикусила язык. Просто закашляла. Замечательно, что такую важную информацию, он сообщает накануне отъезда. Мне хотелось со всех сил стукнуть его.

— Ему сотни лет, — продолжил Сато подогревать мою злость на медленном огне открывшихся фактов. — Он многое видел и многое знает. Но встретить его лично, а тем более поговорить, большая проблема.

Он словно не замечал, как я перехватила его руку покрепче и теперь с силой впиваюсь ногтями в кожу.

— В логово вампира меня отправляешь, — прошипела сквозь боль.

— Он нормальный. Сень, я не отдал бы тебя ненадежному вампиру, — вот так и сказал «отдал», как вещь.

Мне стало обидно от его слов. Зацепившись, я легла и повернулась к нему спиной.

— Разбуди, как знахарка придет или как ее там, — велела, придерживая повязку.

Сато, погладив меня по спине, ушел.

Закрыв глаза, постаралась выровнять сбившееся дыхание. Боль в шее только усиливалась и сколько ни пыталась уснуть, ничего не получалось. Вскоре я уже заплакала, не в силах справиться.

— Что случилось? — мягко положив руку мне на плечо, спросил вампир и принюхавшись, замолчал.

Взяв телефон, он быстро набрал чей-то номер и нетерпеливо топая ногой, ждал ответа.

— Дария, открылось кровотечение, — отчеканил он. — Можете явиться сами или прислать кого-нибудь с даром? Она не протянет до вечера. Да. Да. Понял.

Он помолчал, смотря на экран телефона, до тех пор, пока подсветка сама не выключилась.

— Сейчас приедет целительница, — дыша через раз, сообщил он. — Я не могу, Сень, прости.

Он выбежал из квартиры, оставив меня одну. Кровью пропиталась повязка и подушка. Руки и ноги немели. Я не могла больше пошевелиться. Лёжа на боку и медленно моргая, смотрела в окно. Сознание покидало меня медленно. Казалось, что прошла целая вечность. Последнее, что услышала, причитания пожилой целительницы.

Даже не представляю, как она меня лечила, но я постоянно чувствовала тепло и то, как угасают спазмы. Стонала, выражая недовольство, но мне что-то мягко нашептали и тело расслабилось. Запечатанное в обездвиженной оболочке билось в истерике сознание.

Я слышала обрывки фраз, смысл которых не доходил до меня. Затем, наконец, провалилась в сон.

Вокруг меня был черный лес. Я ходила и кричала, звала на помощь. Но ни единой живой души не оказалось рядом. Паника подкатывала и накрывала меня с головой, сжирая, как огромный монстр с острыми зубами.

Проснулась на закате. На диване я заметила мирно спящую женщину с проседью в черных волосах. Сато рядом не было. Увидев кровавую подушку на полу, с горечью подумала, что её придется выкинуть. Скорее всего, из-за обилия крови Сато и убежал.