— Сотри мне память о нём.

— Что? — Он резко обернулся. Лицо вытянулось, а глаза расширились. — Сколько вы были вместе? Год? Два? Ты хочешь поджарить свои мозги и закончить жизнь в психушке? Максимальный срок стирания памяти — месяц.

— Уж лучше в психушке. — Стремительно подойдя ближе, вцепилась здоровой рукой в ворот его черной униформы. — Я не выдержу этого. Я не могу. Он убьет меня…

— Ксения, прекрати, — вампир прервал тираду, освобождаясь от моих рук. — Просто объясни ему.

— Ты слышал, как он кричал? — В горле начал образовываться ком. Истерика рвалась наружу. Слишком долго я притворялась идеальной послушной куклой.

— Слышал. Не думаю, что он воплотит свои угрозы в реальность, — спокойно ответил Сато.

— А! Мужик защищает мужика! — Больше я не могла сдерживаться. Меня понесло, накрыло лавиной накопившихся эмоций. Самообладание, разведя руками, ушло в закат. — Женщина для вас никто. Предмет мебели, в лучшем случае, прислуга…

— Сень, прекрати, — процедил он.

— Не смей мне затыкать рот. — Тормоза отказали, и я летела на полной скорости. Справиться сама, я не могла.

Вампир попытался взять меня за руку, но я не позволила. В груди клокотало желание разбить что-то или ударить кого-то. Прожигая Сато взглядом, полным ненависти, я видела перед собой Васю. На его лице замерла наглая ухмылка, которую была способна стереть только увесистая пощечина. Я замахнулась.

Руку ловко перехватил Сато и зарычал:

— Ты что творишь?

Глаза его блеснули алым и теперь я поняла, что пощады мне не видать. Я разозлила вампира.

— Ненавижу, — дёрнулась в безрезультатной попытке освободиться. — Всех вас ненавижу.

Сато сделал небольшой шаг мне навстречу. Крепко обняв, он внезапно припал к губам, даря долгий, страстный поцелуй. Вся злость, ярость, истерика улетучились напрочь. В голове вообще ничего не осталось, только сильное желание, чтобы этот момент никогда не заканчивался. В порыве чувств он чуть оттянул мою футболку, и красный кулон вырвался наружу. Я поняла это не сразу. Сначала Сато резко отстранился. Тяжело дыша, он смотрел, как горит мое украшение в полумраке комнаты коралловыми переливами.

— Кровавая слеза, — не сводя глаз с моего декольте, пробормотал он. Его радужки также загорелись, показались клыки. Мне опять стало страшно.

Тот дефективный вампир тоже твердил о какой-то слезе, а теперь и Сато заговорил о ней.

Вампир загораживал выход в прихожую, поэтому я начала пятиться на кухню.

— Откуда он у тебя? — подкрадываясь ближе, спросил вампир.

— Нет у меня ничего, — взвизгнула, оказываясь на кухне и закрывая за собой хлипкую дверь.

— Ксения, не глупи, — голос он смягчил, вот только я не поверила ему.

— Уходи, — попросила, пододвигая к двери стол.

— Открой! — взревел он, совсем недружелюбно.

Заставив проход всей движимой мебелью, я зашла на балкон и закрылась на шпингалет. Прекрасно понимая, что если он захочет войти и убить меня, то ничего его не остановит. Разумом овладел животный страх и я была готова, уже прыгать из окна.

— Я вхожу! — объявил вампир, выламывая дверь.

Я залезла в старый шкаф со всяким хламом, который и выкидывать жалко, и в квартире хранить негде. Обняв старый кусок клюшки и ловя бой сердца в глотке, пыталась выровнять дыхание. В голове набатом стучало: «Сейчас прольётся чья-то кровь».

Сквозь шум с хрустом разламываем мебели, и рычание вампира в состоянии берсерка, слышала свое дыхание. Закрыв голову руками, я попыталась зарыться в мусор, но его оказалось катастрофически мало. Бросив бесполезную возню, уткнувшись лицом в колени, ждала когда меня разорвут на тысячу маленьких Ксюх.

Шаги, сопровождаемые отборным русским матом, приближались. Дверца шкафа с протяжным скрипом открылась. Затаив дыхание, я ждала удара, надеясь, что он прибьёт меня безболезненно.

На затылок легла ладонь, пальцы чуть сжали волосы, а затем задрожали. Погладив меня по голове, он совершенно спокойным голосом, сказал:

— Тише, тише маленькая. Я не причиню тебе вреда.

— У меня нет этой вашей слезы, — продолжая откладывать кирпичный завод, простонала я.

Осознание, что меня не тронут, сильно запоздало. Видимо, у мозга с чувствами появился высокий пинг[2]. Теперь меня начало накрывать ощущение эйфории оттого, что меня не убьют.

Пережитый стресс сделал из меня психически нездорового человека, однозначно.

— Есть. Она висит у тебя на шее, — сказал Сато, вытаскивая меня из пучины переживаний. Я глупо моргнула пару раз, потом подняла на него затравленный взгляд. Пусть знает, что я страдаю от неконтролируемых вспышек его агрессии.

Затем мой взгляд упал на кулон.

— Быть этого не может, — опешила, прикрывая ладонью подарок бабушки.

— Это точно она, — Сато протянул мне руку и помог выбраться из укрытия.

— Пообещай мне, — вдруг выпалила я, не зная, как теперь вести себя с ним. Мы то обнимаемся, то ругаемся, а потом опять обнимаемся, и тот поцелуй. Я коснулась губ кончиками пальцев. Он оставил больше вопросов и сомнений, нежели прояснил что-то.

Сато остановился в проёме, разделяющим балкон и кухню. Он терпеливо ждал, когда я скажу то, что хотела.

— Пообещай, что не причинишь мне вреда, — наконец я озвучила это, но взгляд, видимо, получился настолько затравленный, что вампир нахмурился и не сказав и слова, прошёл на кухню.

Он принялся поднимать уцелевшие стулья и стол. Я замерла на балконе не в силах пошевелиться. Даже холод не чувствовала. Мне хотелось иметь гарантии того, что я буду в безопасности и смогу доверять ему.

Когда мои челюсти уже бились друг о друга как кастаньеты, зашла в тепло.

Сато как ни в чём не бывало, заваривал чайник. А я обиделась. Напугал до чёртиков, теперь играет в хорошего мальчика.

— Ты и так болеешь, но всё равно на холодном балконе торчишь, — сварливо пробубнил он, вроде как в пустоту. Даже не взглянул на меня. Я разрывалась между желанием пойти спать, послав всех куда подальше и схрумкать пару овсяных печений с горячим чаем.

Голод победил.

Усевшись за стол, принялась ждать, поглядывая на сиротливо прижавшуюся к стене дверь и остатки стула на полу. После того как передо мной появилась чашка чая и вазочка печения, немного подобрела.

— Продукты в холодильнике закончились, — будничным голосом начал он. — Завтра с утра куплю. Заодно и мусор выкину.

— Ты не боишься солнечного света? — Я уже не удивлялась его странностям, просто хотела уточнить. Словно мы говорили о том, действительно ли такой вкусный апельсиновый джем.

— Нет, — просто ответил он и продолжил трапезу. Без пояснений.

Я пожала плечами, откусывая кусочек лакомства. Вытянуть какую-либо информацию из него сейчас нереально.

Сато, казалось, отстранился от мирской суеты и о чем-то усердно размышлял. Он избегал смотреть на меня. Куда угодно, лишь бы не в мою сторону. Пол, потолок, стены. О! А это что? Чайник?

— Что делать будем? — я пыталась поддержать наш умирающий в конвульсиях диалог. Реанимировать его хотелось, только потому, что я не любила молчать. Тишина так тяготила, тем более после пережитого.

— Я думаю над этим, — сказал он, допивая чай. — Но для начала, мне нужно узнать откуда у тебя кровавая слеза.

— Может, для начала, ты расскажешь мне что это такое? — предложила, отодвигая чашку. Мне не хотелось отвлекаться на еду, тем более что разговор начинал принимать серьезный оборот.

— Нет. Сначала история, откуда она у тебя, а затем, так уж и быть, расскажу о её свойствах, — высокомерно, с нажимом возразил он, и меня это задело до глубины души.

— Ничего я тебе не скажу! — вспылила, вставая. — А теперь уйди, исчезни из моей жизни!

— Хор-р-рошо, — прорычал он, тоже поднимаясь. — Я никуда не исчезну. Твоя жизнь в опасности, из-за амулета, висящего на твой хрупкой шее.

— Проваливай, проваливай! — уперев руки в бока, верещала я. — Тебе всё равно нет до меня дела, а растерзает упырь, так наоборот хорошо, не придется стирать мне память.