Для нормального индивидуума происходящие события укладывались бы в пару минут линейного времени, но для хищника эти минуты могли оказаться вечностью. Я растворился в этой атмосфере, вобрал в себя влекущие волшебные флюиды и… ощутил себя скитавшимся по пустыне сорок лет, евреем, вставшим перед Иорданом и со священным трепетом взирающим на обетованный Ханаан…
На бульвар вырулил Nissan Juke с шашками на крыше, и моя нирвана была прервана. Я усмехнулся нелепости. Но длинные ресницы девушки затрепетали:
– Как неловко. Я не уточнила номер машины у диспетчера. Ещё раз, извините.
Она бережно захлопнула дверцу и помахала такси. Помятый и добротно прокуренный субъект с готовностью выскочил из кроссовера-коротыша и уже обхаживал клиентку. Камилла только отворачивалась от угодливого водителя. Я еле сдерживал агрессию в отношении неожиданного интервента, но когда определил на её личике почти болезненное выражение, то изумлённо уставился на свою пачку сигарет, небрежно валяющуюся на переднем сидении.
– Простите, леди, увлёкся, – действуя на инстинктах, я смял сигареты, отдуваясь за все косяки и бонги с травкой. Всё ещё преграждая подъездные пути к кафе, хищник отслеживал, как увесистый скарб юной леди загружали в джип. Где-то на задворках сознания зверь перетирал свой галлюцинаторный бред. Но ослеплённого, воинственного монстра интересовал только «территориальный конфликт» вокруг «обетованной, и вероломно отчуждаемой земли». В голове набат: «Владеть!». Чтобы не похитить её, я отвлекался на их незатейливый диалог.
– Да Вы богема? Откуда ж, барышня, Вы в праздник и с таким-то багажом?
Южная принцесса куталась в белоснежную шубку и мурлыкала:
– Да, я рисую. Зимняя сессия в зените. Так что мне не до праздника…
Дивный голос затихал. Камилла села на переднее сидение, и мини-кроссовер отъехал. А хищник всё стоял посреди дороги заснеженным мемориалом и не дышал, преодолевая наваждение. Ревность, жажда и какое-то фоновое наслоение, природу которого я никак не мог определить, образовало чудовищную диффузию.
«Всё стало хуже! Ещё хуже, чем я думал! Надо убираться, пока я не убил её. В самолёт, в тундру, в берлогу…», – планы личных истязательств нарушил сигнал телефона. Я натянул официальный тон:
– Аркаша? Твоя афера с квартирой засветилась? Нужна помощь?
– Хочу отблагодарить за конфиденциальность. Пожалуйте ко мне на просторы девственной природы. У нас благодать… – клиент задыхался от предвкушения, а я угрюмо смотрел на следы миниатюрной ножки, оставленные на снегу.
– Если только в субботу… – меня барственно перебили:
– Зачем в субботу? Сегодня! В Рождество! С ночёвкой…
Я закатил глаза, но решился применить жёсткие санкции к своей хищной натуре. Вдали от Камиллы Бриг я был адекватным индивидуумом. В присутствии латентного вампира все могли чувствовать себя в безопасности. Но влечение к черноволосой нимфе я не мог ни объяснить, ни контролировать, ни подавить:
– Такая мелкая девчонка, а так заставляет меня страдать! Больше не желаю её видеть… – мою пламенную патетику прервал ехидный тамбурин:
– А как же её кровь? Такая волнительная, воспламеняющая, яркая! Ты не человек, чтобы играть в самолюбие и мужскую гордость. Ты – животное. Тобою управляют инстинкты, а не чувства. – Я изменился в лице. А зверь закашлялся от произведённого эффекта своей проповеди. – Тебя ж ломает. Просто прёт! И ты до сих пор не понял? В чём причина, что ты так злишься на неё? Ведь девочка не виновата, что она так сладко пахнет, а вампир не в силах совладать с собой.
Мы подъехали к дому Аркаши Барина уже в полной темноте. Восемь вечера. Фонари в его девственной глуши считались роскошью. Да и зачем, когда над весями застыло огромное яблоко полной Луны? Мрачновато, сыро, пустобрёхи собак на подворьях, запах свежего навоза, перекличка домашней скотины – и правда, «благодать» со слов Барина. Мне стало ещё тоскливее. Угадав с настроением городского гостя, за неприступными воротами зашёлся воем пёс.
– Я в качестве обеда?
Барин тепло рассмеялся и спрыгнул с подножки.
– Это моя гордость – Бенджамин Борн. Я вас сейчас познакомлю. – Лицо Барина выражало умиление. Меня же отчаянно тянуло в мой ад, к ней. А не в медвежьи угодья в обществе поборника природы.
Но мои неблагодарные сентенции оборвались, когда из ворот вылетела торпеда – гигантских размеров кобель красавец – статный аристократ, дог палевого окраса. Радушный Барин ударился во все тяжкие, представляя именитого родословного питомца. Последние четыре часа были заполнены перечислением всевозможных наград и демонстрацией дрессуры бедного животного. Всё остальное только выступало фоном. Огромный дом, баня, шашлыки, бильярд – синтез русского фольклора с замашками мелкого помещика и пристрастием к декадансу. К последней четверти пятого часа беседа стала носить бессвязный характер.
Вдруг Аркаша пьяным галопом выскочил за дверь. Мы уже обменялись с Беней взглядами, полными облегчения. Но тут приятель поставил передо мной накрытую корзину и сверкнул глазами: «Ну!». Несколько окосевший, я не сразу обнаружил подвох. Передо мной сидит кобель красавец и стоит корзина. Где связь?
– Что в корзине? Явно не яйца. Мелкокалиберный скот?
– Подарок! – Полный нокдаун прервал мои пьяные шарады. Корзина опрокинулась, и на пол вывалился щенок тигровой масти. – Кличка на букву «Ж».
«Это дог?! – я хлебнул минералки и констатировал. – В точку. Жесть».
Глава 5. Стратегия
Ночь. Около четырёх. Приглушённый свет в прокуренном тамбуре. Настойчивые разгрузочные вибраторы железнодорожного вагона. За окном в дымке тянутся безымянные веси. А я пробираюсь к вагону-ресторану. Заспанная официантка неосторожно приоткрыла дверь купе:
– Мне нужен алкоголь. – Прессингующий взгляд в упор размытых серых глаз. Барьер сломлен. Но структурировать амнезию я не собирался. Сработал деликатно. Не дожидаясь приглашения, вхожу в гостеприимно распахнутую дверь. В подсобном купе завозилась сонная охрана – храп, кирзачи, мундир на вешалке, несвежее дыхание, козлиный потный душок:
– Э? Там… мня. Валя? Валь?
Изменившимся фальцетом официантка подала голос:
– Ага, я. Ещё рано, – и пропуская меня вперёд, приветливо ответила. – Выпить? Конечно. Время? Три?
– Почти четыре. Коньяк и закуска. На ваше усмотрение. Только не рыба.
– Сигареты? – провожая к столику клиента, официантка ловко поправляет скатерть, расставляет приборы и, подавляя зевоту, задаёт дежурные вопросы.
– Нет. Не курю. Спасибо. Света не надо. – На край стола выкладываю купюры. Щедрое вознаграждение за бестактность.
– Располагайтесь. Я скоро. Кофе? Только придётся подождать.
– Я не тороплюсь. Крепкий ристретто17.
Равнодушно провожая взглядом спящие палестины, я иронично подводил итог последних месяцев своего бесславного существования.
Январь, февраль, март – все под одним параграфом – слежка. Фото, видео, диктофон – весь арсенал наёмного детектива или киллера. Вместо снайперской винтовки с оптическим прицелом – сущность монстра. Хищник следовал за ней. Когда разуму удавалось достучаться до меня, я заваливал себя командировками.
Вот и сейчас я экстренно сворачивал одну из таких экспедиций. Возвращался в истощённом состоянии, как побитая собака. Пригубив коньяк, хищник закрыл глаза и не без горького конфуза воссоздавал в памяти причину своего позорного бегства.
Первые солнечные дни апреля. Я ехал из загородной вотчины Аркаши Барина. Притихший Жак чувствовал себя несчастным. Его папаша, Беня, принял отпрыска весьма нерадушно и в самой варварской форме указал на дверь. Псов растащили, но Жак не обошёлся без отметины – пара дырок от клыков сурового родителя так и украшали его правую брылю. Пёс понуро смотрел в окно всё время нашего пути до дома. Его хозяин тоже не отличался позитивом.
