Выбравшись из трубы, я с радостью увидала ивовые заросли. От непрерывно бьющего течения все тело вибрировало и, казалось, само по себе куда-то плыло, поэтому я выбралась в ивняк на правый берег, противоположный тому, с которого я вошла в реку. Немного поднявшись от воды, я разделась и развесила вещи на нижних ветвях. Жарко сегодня – градусов тридцать, наверное, даже с учетом того, что уже вечереет. Я легла на невысокую траву, засыпанную ивовой листвой, и позволила себе немного отдохнуть. Итак, Айду Идунн, хитрец и ловкий похититель бесполезного на Земле, но очень ценного в Большом Социуме вещества. Он должен будет понять это и найти дорогу обратно. Не думаю, что он снова сможет войти в коридоры мертвых (разве что внезапно помрет), так что ему нужен будет надежный способ перехода. Есть ли такие на Земле? Наверняка есть. Не думаю, что я единственный на этой планете Бродяга – человек, способный посещать или видеть другие миры. Скорее всего, он попытается найти такого же Бродягу. Или, может быть, здесь живут существа похожие на нас? Мы слишком далеко от реальной цивилизации, кому нужна жизнь на планете, по сути дикарской, по сравнению с достижениями Большого Вселенского Социума? Возможно и существуют какие-нибудь бедолаги, потерпевшие здесь крушение, но тогда выходит, что они и сами себя вытащить не смогли. Может быть, он попробует применить так называемые аномальные зоны? Вполне возможно, что это те самые парадоксы, которые могут вывести в другие миры. Но ими еще нужно уметь пользоваться. Говорят, переходы по парадоксам крайне опасны и по зубам не каждому. А под силу, к примеру, таким великим существам как энергоформы. Что плавно подводит нас к мысли об их мифичности. Куда же он рванет, что будет делать? Смешно и думать о том, что Идунн попытается попасть на земной космодром – ну куда можно с него улететь, на Луну? В лучшем случае на Марс, но никак не за пределы Солнечной Системы.

Я ломала голову, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Впрочем, возможно, точно так же ломал голову и Идунн, и это было бы прекрасно. Застряв здесь, он дает возможность найти его хотя бы по теории вероятности – пусть и очень маловероятной. А если он смоется в Систему – где его искать? Там миллионы обитаемых планет. Что ж, если он здесь, где-то рядом, как его искать на этой планете? Скажем прямо, шансов практически нет. Хотя на этот счет у меня была пара соображений. Допустим, внешне мы можем быть очень похожи, но жители Большой Системы достаточно сильно отличаются от землян несмотря на это. Это люди, жившие в других – значительно отличающихся условиях, взаимодействовавшие с другими разумными видами. У них другая психология, другое отношение к жизни, совершенно иные отношения с окружающими. Но это все тоже так себе приметы, просто ничего другого я пока придумать не могу.

Тут я села, схватившись за левое плечо. Вот же я пень березовый! Дуб сосновый! Метка! Такая же как у меня! Варварски выжженое клеймо, которым скорпиониды метят своих рабов. Я взглянула на плечо: огромный волдырь, окруженный красным кольцом воспаления. Надеюсь, я не занесла туда заразу, пока плюхалась в грязной речке? Я потрогала кожу кончиками пальцев и скривилась – больно! Прошли лишь сутки с того момента, как мне поставили R-тату. Сколько мне там обещали до заживления, двадцать дней? Или тридцать? В любом случае много.

Я оторвала от подола футболки широкую полосу и бережно перевязала обожженное место. Ублюдочные скорпиониды! Вот же люмпенская раса! Однако солнце уже садится, нужно выбираться отсюда и найти место хоть сколько-то пригодное для ночевки. Не говоря уже о том, что жрать хочется невыносимо. Зато воды я напилась на месяц вперед, это уж точно.

Я продралась сквозь ивняк, затем через жирную высоченную крапиву, обмотав предварительно руки лопухами. Затем пошли бурьяны, в которых то там, то сям валялись обломки гнилых досок и обломанные куски бетона. Что ж, рядом есть цивилизация, скорее всего – какая-нибудь деревня. Впервые в жизни свинство людей не расстраивало меня, а радовало и давало надежду. Поднявшись на самый верх, я уткнулась в бетонную стену, сильно перекошенную и местами раскрошившуюся. В одном месте плита наклонилась, лопнула пополам и часть ее лежала на земле, здесь я и пробралась на другую сторону забора. В душе я надеялась, что это заброшенный детский лагерь или какое-нибудь производство, приказавшее долго жить.

Территория со стороны реки была забита бурьяном, пробравшись сквозь который я оказалась на небольшой площадке, засыпанной мелким гравием, тут кругом торчала трава и даже кое-где росли кусты. Все это очень радовало меня – такое запущенное место не могло быть обитаемым. Плохо лишь отсутствие человеческой пищи в таких местах. Тут меня осенило – если эта территория когда-то была обитаема, то наверняка ее как-то облагораживали. То бишь сажали какие-нибудь кусты, допустим, смородину или черемуху. Может тут и земляника найдется, ей уже самое время подошло. Нужно лишь немного поискать, а искать можно и в медленном темпе, не так ли? Сразу за гравийной площадкой стояло приземистое здание унылого пыльно-серого цвета. Я обошла его с левой стороны и обнаружила дорожку. Справа от дорожки здание, слева – кусты и чуть дальше явно подстанция. Наверняка все это богатство забросили еще в девяностые годы. Я поковыляла вдоль дорожки, попутно перебирая ветки кустов на предмет ягод, но увы! Дойдя до подстанции, я остановилась передохнуть и прислонилась к ней. И тут же отскочила как ужаленная, всю мою усталость точно рукой сняло – мне показалось, что я слышу тихий низкий гул. Да ну, наверное, показалось. Я прислонила ухо к металлической двери – нет, не показалось, она действительно рабочая. Что ж, тоже неплохо, может мне здесь помогут? Скажу, мол, из деревни, хотя нет – плохая идея, если у меня спросят ее название, тут я сразу облажаюсь.

Веселый смех и звучные голоса, приближающиеся откуда-то со стороны здания, уже просто обозлили меня – да сколько ж можно мне от людей шарахаться? Что сейчас делать, что говорить? Я сочла полезным пока спрятаться. Вот стемнеет – посмотрим, сориентируемся. Может быть, это просто сторож или подростки-любители руин? Я сгоряча сунулась в густые заросли за подстанцией и немедленно пожалела об этом, потому что это была крапива. Но деться уже было некуда – голоса приближались. Я в который раз за этот день встала на четвереньки и поползла в заросли крапивы, получив от нее смачный шлепок по лицу. Немедленно зазудела и зачесалась вся левая половина лица. Переживу, пройдет. Я прислонилась спиной к зданию подстанции и вдруг обнаружила справа от себя какие-то тряпки. О, какая удача! Наконец-то я смогу посидеть не на голой холодной земле! Я потянула тряпку на себя, но она не поддалась – видно зацепилась за что-то, дернула как следует еще раз и вдруг из тряпок вынырнула опухшая рожа и что-то невразумительно заорала.

Я в который раз обвела взглядом холл из казенно-серого гранита, полупустой и прохладный. Под моей задницей наконец-то была удобная лавочка, это радовало. Не радовали три хмурые рожи напротив. Те двое, которые смеялись и еще один долговязый тип в безупречно-белом халате, туго застегнутом на все пуговицы. Доктор Я́рсен. Это что – больница? Санаторий? Главное, чтоб не туберкулезный диспансер и не психушка. Впрочем, меня уже битый час допрашивали на предмет каким образом и с какой целью я попала на территорию режимного объекта. Варианты «не знаю», «случайно» и «да отпустите меня уже наконец» категорически не принимались. Что у нас может быть режимным объектом – колония? Не похоже. Этот долговязый доктор что-то вскользь промямлил про закрытый научно-исследовательский институт. Я что попала в прошлое?

Двое рабочих уныло переминались с ноги на ногу, что-то сбивчиво толкуя доктору про некоего «Халыча», который не только напился в рабочее время, но и «наверное эту бабу сюда протащил». Спасибо блин, теперь я – «эта самая баба». Впрочем, с меня пытались вытрясти мое имя и документы, ха-ха! Где они, эти мои документы? Не помню даже когда я их видела в последний раз.