— Ерунда, — ответила она. — Ну то есть… Не совсем ерунда, конечно. Мальчишки из города прибежали, чтобы написать гадостей на стене замка, и Даниэль застал их за этим. Все разбежались, кроме одного…

— Он сказал, вы за него вступились. Зачем?

— Я его знаю. Это Джейкоб, он работает в «Мельнице», и он… Он неплохой, просто тоже наслушался этих разговоров в городе. Я испугалась, что Даниэль что-то с ним сделает.

— И что же, по-вашему, Даниэль бы с ним сделал? — спросил вдруг Александр, со стуком поставив свой бокал на стол. Он выжидающе смотрел на Элизу, как будто ее ответ мог что-то значить.

— Я не знаю, — призналась она честно, пожав плечами. — Я просто испугалась, вот и все. Джейкоб — мой друг, и я поговорила с ним после, когда Даниэль ушел.

— Вы правильно сделали, когда вмешались, — сказал Александр, задумчиво разглядывая вино. — Если бы Даниэль навредил ему, проблем у нас было бы еще больше.

— Господин барон, — вздохнула Элиза. — Вы не собираетесь ничего с этим делать?

— Кто сказал, что я ничего не делаю, фройляйн? Я уже говорил вам — не переживайте о горожанах. Конечно, я понимаю, что вам может быть страшно, но другого выбора, кроме как довериться мне, у вас нет.

— Я понимаю. Простите.

Она опустила глаза и отпила из бокала. Вино, темно-красное, в приглушенном свете свечей — черное, горчило, но почему-то нисколько не опьяняло. Элизе казалось, барон изучал ее, как в первые дни — только сейчас он пытался понять, как много она разузнала и могла ли представлять для них с Даниэлем опасность. Если бы только он мог читать мысли, то, безусловно, понял бы, что больше всего на свете Элизе хотелось жить тихо и спокойно, делая свои ежедневные дела и мечтая о простых вещах, вроде рахат-лукума с розами или поездки в Кёнигсберг.

— Вы ничего больше не хотели бы рассказать? — спросил он после долгой паузы. Элиза удержалась от того, чтобы нервно прикусить губу.

— Нет.

Ей казалось, если разговор зайдет о том, что случилось на складе, все будет кончено. И если подтвердится самая страшная догадка, о которой Элиза старалась даже не думать, ее не просто выгонят — Александр сделает все, чтобы она больше не покинула стен замка, прямо как Клаас. Как бы Элизе ни хотелось верить в лучшее, разговаривать о таком ей было просто-напросто страшно.

— Хорошо, — сказал он, плохо пряча раздражение в голосе. — Как хотите.

Она молчала, чувствуя, что должна сказать хоть что-то, но все мысли разбежались, оставляя в голове только ощущение пустоты. Элизе хотелось хоть как-то успокоить и Александра, и себя саму, но она даже представить не могла, как. Что бы она сейчас ни сказала, оно прозвучало бы вымученным и неестественным, даже если бы шло от всего сердца. Барон, как назло, тоже молчал, смотря то ли на нее, то ли куда-то вдаль.

Сейчас, глядя на него, сидящего в глубоком кресле, Элиза поняла одну вещь: Александр ослаб. Еще несколько недель назад он бы приструнил альтштадцев, а Даниэлю ни за что не позволил бы вести себя таким образом в его замке, но теперь он то ли не хотел, то ли больше не мог держать все под контролем. Она помнила слова, услышанные из загадочного устройства, которое нашла тогда в спальне, и теперь картинка в голове более-менее прояснялась. Разочарованным — вот каким казался ей Александр, как будто та цель, из-за которой он рассорился с братом, была ближе, чем когда-либо, но смысла в ее достижении больше не было, или оно уже не принесло бы никакого счастья.

— Скажите, Элиза, — он снова нарушил повисшее молчание. — Вы верите в то, что говорят?

— Нет, — ответила она сразу. — Я понимаю, что здесь, в замке, все не так просто, как может показаться на первый взгляд, но… Я не хочу знать вещей, которые мне знать не положено, вот и все.

— Странно слышать такое от восемнадцатилетней девушки. Вы разве не помните, с каким любопытством все осматривали, когда только пришли сюда?

— Помню, но сейчас мне это уже не нужно. Я просто хочу, чтобы все было в порядке. Чтобы я могла делать свою работу, а вы… Что бы вы там ни делали, чтобы у вас тоже все было хорошо.

— Вот оно что.

— Господин барон, я понимаю, что у вас с Даниэлем все куда серьезнее, чем вы рассказываете, — продолжила Элиза, осмелев. — Пожалуйста, скажите, я могу чем-то помочь?

Александр посмотрел на нее долгим взглядом, полным печали, сожаления и чувства вины, уже знакомого Элизе. Точно так же на нее смотрел Даниэль, когда она ляпнула, что знает, чем они занимаются. Наконец, он тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет, Элиза. Вы уже ничем не можете помочь.

— Может, когда придут люди, вы бы позволили сначала мне поговорить с ними. Я могла бы убедить их.

— Нет. Это исключено. Вы и так очень много делаете и для Даниэля, и для меня. Не переживайте.

Он перевел взгляд на часы. Время было уже глубоко за полночь, и Элиза поняла намек — ей нужно было идти, оставить Александра наедине с собственными мыслями. Она поставила недопитый бокал на стол и поднялась, расправляя складки на платье. Александр встал следом, провожая ее до двери, но когда она почти ушла — неожиданно окликнул и, к удивлению Элизы, крепко обнял.

Она почувствовала запах вина, дыма и чего-то резкого и химического — точно так же пахло в лаборатории. Не зная, куда деваться, Элиза обняла его в ответ, положив ладонь на распущенные волосы, наощупь оказавшиеся очень сухими. Александр обнимал ее второй раз за все это время, и если в тот раз он хотел ее утешить, сейчас Элизу не покидало чувство, что теперь утешения искал он сам, устало склонив голову ей на плечо.

— Спасибо вам, Элиза, — сказал он, отпуская ее через некоторое время. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, господин.

— Берегите себя.

========== Часть 11 ==========

На следующее утро Элиза вновь встретила Даниэля в саду. Пошатываясь, точно пьяный, он шёл между кустами спиреи, протянувшимися вдоль дороги, как будто сплошная изгородь, сделанная из белых шариков соцветий. Увидев вдалеке Элизу, англичанин остановился, и повернулся в ее сторону, не оставив ей другого выбора, кроме как подойти и поздороваться.

— Доброе утро, Даниэль, — сказала она. — Как Вам спалось?

— Доброе утро. Не особо, — он пожал плечами. — Сегодня ночью было как-то шумно, вам не показалось?

— Не знаю. Я спала.

— Может, мне просто показалось, — улыбка на лице Даниэля на несколько мгновений застыла, как маска. — Знаете, хорошо, что я встретил вас сейчас. Я собирался зайти к вам чуть позже, но…

Он убрал руку из-за спины и протянул Элизе букет из цветов прострел-травы и львиного зёва, наверняка сорванный за стенами замка — она еще давно заприметила у обвалившейся башни заросли аконита. Смущенно улыбнувшись, Элиза с опаской взяла из его рук букет, держа его подальше от лица.

— Простите, — Даниэль заметил ее осторожность и тяжело вздохнул. — Вам не нравится?

— Вовсе нет, — ответила она с улыбкой. — Просто эти цветы очень ядовитые. Вы… помойте руки, когда придете обратно, хорошо?

— Я не знал. Простите, — он снова извинился, а затем забрал букет из рук Элизы и зашвырнул куда-то вдаль, за кусты. — Я ничего такого не хотел, просто решил, что они красивые.

— Ничего страшного. Они действительно красивые.

— Знаете, вы прямо как Александр. Он тоже… — Даниэль замялся.

— Люблю умничать? — Элиза рассмеялась. Он вспыхнул до корней волос.