В спальне царил предзакатный полумрак. Дейна спала, свернувшись на краешке постели. Её кудрявая голова подействовала на Ссадаши успокаивающе, но раздражение полностью не ушло. Он всё ещё злился, но уже не очень охотно. Успел развеяться, да и он же понимал, ради чего подчинённые устроили это.

Старейшины.

Война между старейшинами рода Фасаш и Ссадаши не стихала с тех пор, как он стал наагалеем. Ссадаши не нравились многие из старых традиций, старейшины держались за них всеми руками и хвостами. И он, и они были крайне упрямы. Старым ящерам пришлось уступить и отменить традицию определения наследника рода через поединок, в котором братья порой убивали друг друга. Им пришлось принять многое и смириться со многим, но в одном они не желали уступать.

Они ждали от своего наагалея наследника. Маленького нага, кровь и плоть самого Ссадаши. И не хотели признавать никого другого. Ссадаши предлагал наследником Арреша — младшего сына своего второго брата. Способный парень, умный, хитрый, чересчур серьёзный, но это, наверное, нельзя назвать недостатком. Старейшины отказывались признавать его наследником, да и сам Арреш не очень-то хотел. Но куда они денутся?

Сам Ссадаши был совсем не против стать отцом. Но покупать ребёнка у проститутки по примеру южно-шаашидашских нагов не хотел. А просто завести его с какой-то женщиной… Он плохо себе представлял, как можно растить ребёнка с женщиной, которая ему не жена. Но не отберёт же он дитя у матери? Жениться же его пока не тянуло. До трёхсот лет пару раз возникало желание остепениться, даже жён присмотрел. Но на тот момент спор по поводу наследования через бой ещё не был улажен, и Ссадаши принципиально не вступал в брак, чтобы старейшины поняли: или традицию отменят, или наследника от наагалея они не дождутся.

Традицию всё же отменили, но жениться наагалей рода Фасаш так и не соизволил. Большинство женщин, за редким исключением, уже не воспринимались серьёзно. Милые девочки, нуждающиеся в заботе. Их переживания и размышления казались Ссадаши совсем детскими. А среди более зрелых женщин было не так много свободных, которые бы понравились ему и которым бы понравился он сам.

И вот Дейна! Похоже, его охранники решили вспомнить о строгом наказе старейшин и постараться обратить внимание наагалея на женщину, которая вдруг оказалась рядом с ним, и потрепать ему инстинкты. Почти достойная попытка. Ссадаши не то что бы воспринимал женщину серьёзно, но он плохо её понимал и это делало её интересной.

Но всё же не настолько, чтобы звать замуж.

Хотя, может, позвать? Ссадаши хищно усмехнулся, представив ошеломлённое и возмущённое лицо хранительницы. Он был уверен, что предложение ей не польстит.

Обойдя постель, Ссадаши присел на корточки и уставился на лицо спящей женщины. Действительно спала, наверное, умаялась после отравления шататься по городу. На тумбочке рядом стояла склянка с настойкой пустырника. Эти обалдуи постарались, чтобы сказка с лекарем выглядела как можно правдоподобнее.

Подавшись вперёд, Ссадаши всмотрелся в бледное лицо. Инстинкты внутри шевелились, обиженно зудели и чесались, но у него хватало ума понять, что это всего лишь инстинкты. У него забрали женщину, о которой он должен заботиться. Вполне нормально, что инстинкты вскинулись. Хотя Дейна интересная… Но он сам тоже очень интересный.

Уловив странный запах, Ссадаши невольно принюхался к губам женщины и поморщился в недоумении. Пахло от той не пустырником, а почему-то дикой. Нет, та тоже неплохо успокаивала, но лекари её не очень уважали. Наверное, из-за высокого риска ошибки с дозировкой.

Наагалей посидел ещё немного, всласть налюбовался лицом хранительницы, давая инстинктам время успокоиться. А затем направился в купальню.

Оттуда он уже выполз, причём одеждой не озаботился. И сразу направился в гардеробную. В вещах Ссадаши любил порядок и сразу заметил, что кое-что лежит не так, как он оставил. Аккуратно сложенная стопка штанов на дальней полке была слегка помята. Присмотревшись, наг увидел за одеждой какой-то куль и вытащил на свет мешок. Из мешка выпали на пол туфли, платье и ещё какие-то тряпки.

— Платье… — хищно протянул Ссадаши и поднял столь интересный предмет.

Глубина декольте его ошеломила. Нет, это не самый нескромный наряд, что он встречал в своей жизни. Его ошеломило, что кто-то видел Дейну в этом платье, а он нет!

Поднырнув хвостом под подол, Ссадаши обнаружил ещё и вырез. А пошуровав в оставшихся тряпках, увидел премилые панталончики, симпатичные чулки, но не нашёл нижнюю рубашку. И воззрился на платье с ещё большим интересом.

Он хочет увидеть Дейну в этом!

Покинув гардеробную, наагалей выполз из покоев и продемонстрировал платье охранникам.

— Что это?

Оршош с самым серьёзным видом осмотрел протянутое и ответил:

— Платье.

— Дейна его одевала?

Ссадаши посмотрел на лица охранников с жадностью, но у тех ни один мускул не дрогнул.

— Пока нет, — Оршош был сама невинность. — Она взяла его у Инан, для будущего бала. Вы же там будете, значит, и ей придётся пойти. А в штанах на такое торжество как-то неприлично…

— А в этом прилично? — из декольте вынырнул хвост наагалея.

— А что не так? Это же верхнее, наденет под него миленькое нижнее платье и будет очень достойно.

— То есть это подарок мне? — Ссадаши насмешливо улыбнулся.

— Ну что вы, господин? — отмахнулся Оршош. — Вы же никогда не приглашали женщин на балы в императорском дворце. Мы бы не посмели отягощать вас спутницей. Дейна пойдёт с Шшираром. Да, Шширар?

Взгляды всех устремились на Шширара. К чести помощника наагалея, он не растерялся. Лицо только стало странно неподвижным, но секундой позже вверх приподнялись уголки губ и наг спокойно отозвался:

— Конечно. Мы с Дейной идём на бал. Да, идём…

Ляхай выпивал в заведении у Рыжего Шана, когда к нему за столик подсел сгорбленный старик в драном вонючем плаще. Вольный сразу приметил его, как только старик вошёл внутрь. Придирчиво осмотрел, приметил хромоту и отвёл взгляд. У Шана собирался всякий сброд, чаще нищие, если им удалось вырвать у судьбы монетку-другую на выпивку. Которая здесь мало отличалась от помоев, но пробирала хорошо. Тело согревалось, мысли туманились и жизнь на пару мгновений становилась прекрасной. За эти маленькие радости можно было простить и отвратительный вкус, тем более, завсегдатаи были непривередливы.

В юности, будучи бездомным мальчишкой, такое пойло казалось ему божественным эликсиром, который наполняет мышцы силой, а дух — смелостью. Он с завистью и уважением смотрел на гуляк — здоровых бородатых мужиков, — сидящих за столами в таких вот грязных забегаловках. В глазах юного пацана эта вонючая пьянь отражалась в благородном свете свободных людей, которые могли позволить себе всё.

Сейчас, сидя среди этих свободных людей, Ляхай испытывал только отвращение. Но, увы, появиться в более солидном заведении позволить себе не мог.

И когда всё пошло по наклонной?

Смог ведь выбиться в люди. Из главаря мальчишеской банды перерос в правую руку одного из дарданских заводил, потом сместил его, перекроил всю шайку по своему усмотрению, набрал вес в глазах остальных вольных, заимел репутацию и авторитет… Получил в руки власть! Ещё один этап — получить деньги, — и он смог бы позволить себе совершенно другую жизнь. Ту, которую хотел, и тогда такие бы шлюхи, как та кудрявая, сами заступали ему путь и искали бы встреч с ним.

Хотя та кудрявая только притворялась шлюхой, но сколько он видел подобных баб — красивых, хорошо одетых, вкусно пахнущих и достойно выглядящих! Они разъезжали в дорогих экипажах, ходили к лучшим портнихам, перебирали камни в ювелирных, жили в роскошных домах, в которые вечерами и ночами приезжали богатые мужики. На подобных Ляхаю такие дамочки смотрели как на вошь, не взирая на его власть в теневом мире.

Ляхай не был жадным, он просто хотел жить так же, как и другие.