Рясий скривился, но спорить не стал. Та же Инан охаживала куда круче.

— А про нага… — гость решил вытащить нож, чтобы мясца нарезать, дёрнул раз-другой и едва вытянул лезвие из дерева. — Ух, ну и бабка!

— Язык придержи, — Рясий настороженно скосился на дверь.

— Она из вольных что ли? — понизил голос собеседник.

— А Тёмные её знают. Владелица дома, я у неё в постояльцах. Мне её насоветовал знакомец один. Мои ребята боятся её как духа. Отходила она тут одного метлой так, что всего переломала.

Мужчина в капюшоне посмотрел на дверь и решил, что лучше не сердить бабушку и поговорить о деле.

— Так вот про нага ничего дельного не говорят. Всё как-то увёртками, умалчиваниями… Я тут взбесился и насел на одного, мол, чего кривишь, вижу, что не договариваешь. А он мне, иди и сам у нага всё спроси!

— Нашёл, где спрашивать, — Рясий повеселел. — Да о таком позоре рассказывать никто не захочет. А вот вляпаешься в ту же грязь, тогда тебе и расскажут, и посочувствуют, и поржут.

— Ты что-то знаешь? — гость резко подался вперёд.

— После сегодняшнего я из парней все жилы вытянул, но добыли они мне-таки кой-чего на него, — вольный довольно огладил бороду. — В таверне «У Хно̀ма» старик-стражник из отставных по пьяному делу разболтал. Двадцать два года назад эта хвостатая прелесть уже приезжала во дворец. Как баба! Якобы сестра белохвостого советника повелителя нагов.

— Да какая из него баба? — опешил гость. — Да жеманный до мерзости, но точно не баба.

— А тогда поверили, — Рясий расплылся в широкой улыбке. — И ещё как поверили! Жена советника какую-то важную цацку посеяла, так этот, который сестрой притворялся, заявил, что выйдет замуж за того, кто найдёт пропажу. Ну и дворцовая стража ноздри раздула. Мол, баба красивая, хоть и хвостатая, да ещё и богатая. Хотя по мне странно, что он стольких обаял… Тогда на поиски ночью в город ломанула больше половины стражников, император был в бешенстве. А этот… с сиреневым хвостом лежал на крыше храма, чё-то там лирично бряцал на бандуре и напевал тоскливо-жутковатое. Ветер одежды развевает, а он хвостом повиливает и улыбается… — Рясий сам не знал, зачем сказал последнее. — К утру притащили и пропажу, и воров. И тут уж выяснилось, что у богатой прелестницы член в хвосте. Парень, который пропажу нашёл, даже от денег отказался и уехал в степи кочевников бить. А этот… с хвостом… хохотал на весь город. Как Тёмный дух радовался.

На чердаке повисла тишина.

— Вряхались мы с ним, — наконец выдавил гость.

— Не трусь, — презрительно скривился вольный.

— Да он хтонь какая-то, — тролльи ругательства на диво заразительны. — Сумасшедший?

— Может, — пожевал губами Рясий. — Ты его там точно ничем не опоил?

— Да нет же!

— А чего он в посольстве делает? Чего за рыбёшка?

— Говорят, родственники привезли на город посмотреть.

— Враньё, — вмиг обличил вольный. — Да и психов так не выгуливают.

— Это я и так понял, — огрызнулся гость. — Подозреваю, что он соглядатай наагашейда.

— Толстая рыбина… — оценил Рясий и, помолчав, добавил: — Сдаётся мне, он либо ничего толкового не видел и не слышал, либо не счёл нужным делиться с Мозолью. Моззи, если б знал, уже сгрёб бы тебя, а награду за мою голову повысил бы раз в десять. Но она прежняя, я видел. Наг что-то своё играет. Убирать его надо.

— А смысл? Дворец растравлен, сейчас туда так просто не проберёшься.

— А смысл в том, чтобы этот хвостатый сам до нас не добрался.

— Его смерть только растравит дворец ещё сильнее.

— Тогда надо сделать так, чтобы на нас не подумали. Может, кто-то с ним хочет свести счёты…

Гость задумался.

— Ну… не знаю. Желающие-то найдутся, но вот решительных…

— А нам главное повод и козёл отпущения. Из-за чего там наги повздорить могут? Из-за баб могут?

В этот раз молчание было более продолжительным.

— В этом что-то есть… Надо подумать. Но нага-то мы уберём, а что с делом? Хотя…

В успокоенный разум одна за другой начали приходить идеи.

— Ну раз сейчас во дворец все распахнули глаза, нужно заставить их посмотреть в другую сторону.

— Уже что-то придумал? — осклабился Рясий.

Гость молча потянулся к кувшину.

— Ты ведь видел их? — ласково прищурил глаза Ссадаши. — Ну же, расскажи мне, они ведь настоящие?

Наг поднял руки и пытливо всмотрелся. Ему не ответили.

— Мне очень нужно знать, не будь таким упрямцем.

Уж в его руках извивался и яростно шипел, но, увы, по-змеиному.

— Мягкие и упругие… Может, ты их кусал, негодник? Кусал? Если не лопнули, значит, настоящие.

С тихим вздохом наагалей опустил полоза на грудь, и тот поспешил заползти за ворот.

Ссадаши лежал на постели в своих покоях уже совершенно чистый и полностью одетый и с досадой вспоминал прошедшую ночь.

Виконт Ронт испортил ему всю игру! И перед Дейной раскрылся, и с вольными не пообщался. Ещё и мерином стал на три дня! Голова ныла, тело болело и тошнило, как после последние их с Ваашем совместной попойки, после которой друг в очередной раз зарёкся с ним пить.

Но наибольшую досаду вызывало не всё перечисленное, а отдельные воспоминания.

Он точно видел Дейну-мужчину. Дейна словно бы в эту ночь гуляла поочерёдно в обоих обликах, меняя их за секунду. Ссадаши очень надеялся, что на самом деле Дейна просто была не одна, но сомнения уже крепко его глодали.

Дейну-мужчину он видел только в подвале. Если Дейна пришла не одна и её спутник решил появиться перед его глазами, то почему он не помог потом?

Нет, она не может быть мужчиной! Бред! Ссадаши раздражённо зашипел.

Несмотря на увещевания, сомнения продолжали его одолевать.

Дверь отворилась, и в спальню вполз Шширар.

— И как там? — не поднимаясь с постели, вопросил Ссадаши.

— Стены качаются от пересудов. Уже ходит слух, что ночью вы напали на мужчину и пытались склонить его к близости, но успели только раздеть.

— Всего лишь один сапог стащил, — фыркнул наагалей, — а раздули-то… А Дейна?

Охранник покосился на дверь.

— Ждёт. Готова хранить вас и дальше.

Ссадаши сел.

— Ждёт? — хвост азартно вильнул.

— Господин, — Шширар умоляюще посмотрел на него, — будьте милосердны. Хорошая же девочка, вон она с какой добротой к вам отнеслась. Ну не наказывать же за наивность?

— А я не собираюсь её наказывать.

Шширар с тоской вздохнул. Знал он это настроение господин. Наагалей настроен развлекаться. Беззлобно, но Дейну охраннику всё равно было жалко.

Поднявшись, Ссадаши подполз к двери и оглянулся на помощника.

— Она там?

Шширар молча кивнул, и наагалей неторопливо толкнул створку и величественно выполз в гостиную.

Дейна стояла прямо напротив двери. Прямая, суровая, с заложенными за спину руками. При появлении господина она склонила голову, приветствуя его, и тут же вскинула подбородок.

Ссадаши почувствовал, как по плечам бегут мурашки.

Тёмно-синий, почти чёрный взгляд был совершенно невозмутим. Ни проблеска эмоций.

Ссадаши склонил голову набок, слегка опустил белёсые ресницы и растянул губы в искушающе-насмешливой улыбке.

— Дейна…

— Господин, — отозвалась женщина.

Голос прозвучал сухо и ровно, но именно в этот момент Дейна едва не вздрогнула.

Стоящий перед ней наг мало напоминал её прежнего господина, милого великовозрастного ребёнка.

Взрослый мужчина. Наглый, хитрый, явно любящий удовольствия. Даже удивительно, как изменилась его внешность, хотя на самом деле изменилось только поведение. Он больше не походил на наивного прелестного мальчика. Хищный, опасный и откровенно многоликий. Теперь Дейна видела это ясно.

Сердце остро кольнула тоска. Она будет скучать по прежнему милому господину.

Какая жалость, что она обманулась и наагалей-ребёнок на самом деле не существует.

Есть только его маска.

— Обижена? — фиолетовый хвост тяжело плюхнулся из стороны в сторону.