‒ Несущий Свет доволен вами. Как всегда, ‒ говорил император, глядя на спящего в кроватке младенца. ‒ Он благословляет этого ребёнка и ставит на одну ступень со всеми вечными. В этот раз вы превзошли самих себя.

‒ Спасибо, ‒ улыбалась ему счастливая Сагрит.

Всё получилось. Младенец был похож на обыкновенного человеческого детёныша, однако с огромным энергетическим источником внутри. Он почти никогда не плакал и на всё смотрел так серьёзно и осознанно, как будто бы родился с уже сформированным разумом. Его плоть совершенно не отличалась от плоти вечного ‒ с виду обычный биологический организм, но при повреждении кровь и ткани осыпались, как засохшая глина. Заган выяснил это, когда пытался взять кровь на анализ, пока Сагрит спала.

Заган не вдавался в подробности, как проходили первые годы жизни Салазара. Сказал только, что ему не исполнилось и двух лет, когда его родители решили повторить эксперимент. Заган ‒ дабы закрепить методику лабораторного размножения демонов и доказать, что результат не был случайностью. Сагрит просто хотела ещё одного малыша.

Первое время, в те часы, пока Заган, при поддержке императора, ускорял формирование плода, Салазара опекали ученицы Сагрит. Но ребёнок оказался настолько спокойным и смышлёным, что няньки ему были просто не нужны, и родители позволили ему находиться рядом с ними.

Он ни разу не помешал им и не путался под ногами. Сидел в своём уголке лабораторной комнаты, поигрывал огоньками и искрами энергии, рисовал настоящие шедевры или просто наблюдал за взрослыми, своим ещё младенческим мозгом понимая всю важность происходящего.

В результате отработанной методики на свет без всяких осложнений появился Тристан, а Заган и Сагрит смогли официально подтвердить действенность нового открытия.

Дети росли и удивляли всех вокруг своим недетским поведением, интеллектом и стабильным энергетическим источником. Скоро среди демонов, хоть и немного, но начали появляться желающие стать родителями, и лаборатория снова заработала.

Стас уже понял, что его новый наставник отличается не самым сдержанным характером и завышенными требованиями. Потому и не удивился, узнав, что Салазару и Тристану, как первым в своём роде «особенным» демонам, пришлось несладко.

Когда они достигли юношества, в городе Дит подрастало около десятка подобных им детей, и братья были обязаны во всём служить для них примером. А также вести себя, как подобает первым особенным. Дисциплина, манеры, навыки владения стихиями и управления энергией ‒ везде им приходилось преуспевать и быть идеальными.

Салазар осознавал всю возложенную на него ответственность и старался делать всё, чтобы не подвести требовательного отца и заслужить восхищение взрослых демонов. Как-никак перворождённый вечный получил благословение самого Всевышнего.

Тристан такой прилежностью похвастаться не мог. Сначала старался подражать в успехах брату, но после неудач, выговоров от Загана и первых наказаний вдруг обозлился.

Другие дети росли в своё удовольствие и только и делали, что развлекались. Тристан жаждал быть как все. Он часто сбегал тайком из дворца, чтобы поиграть с себе подобными. Пока однажды не попался. В итоге буря, скандалы и наказания, но мятежный дух от этого только креп, и Тристан продолжал искать возможности сбежать из дома, пусть даже без определённой цели. Назло.

Так много лет и длилась эта вечная война отца и сына. Как ни контролировал его Заган, наказывая унизительной работой, запирая в комнате энергетическим барьером или даже применяя рукоприкладство, юный вечный только больше злился и во вред себе ещё рьянее рвался на бунт.

Салазар изначально пытался образумить брата, но быстро понял, что это бесполезно, а ссориться с ним не хотел. Оба всегда были очень близки и дружны между собой. Однако и против отца пример для подражания юным вечным идти тоже не мог и оказался меж двух огней. Он часто покрывал Тристана и смело брал на себя его вину, а если обман раскрывался ‒ ответственность за его проступки.

‒ Это я не досмотрел, ‒ каялся он, когда одним ранним утром Заган не обнаружил младшего сына в комнате. ‒ Я заходил к нему перед сном и… кажется, плохо восстановил твой барьер… когда уходил.

Однако позже Заган узнал, что Тристан научился делать прорези в непроходимом барьере ‒ всего небольшую щель, через которую умудрялся удрать в дематериализованном состоянии. Но Салазар упорно старался взять большую часть отцовского гнева на себя.

‒ Я случайно… Перепутал направление энергии и не справился с её потоком, ‒ оправдывался он, когда однажды Заган вернулся в учебное помещение лаборатории и увидел на стенах, полу и потолке ошмётки того, что осталось от поросёнка, которого очевидно взорвали вместо того, чтобы исцелить. ‒ Прости, пожалуйста, я сейчас всё уберу.

Тристан украдкой стёр с рукава кровь и пожал плечами.

По понятным причинам, в посвящении в вечность братья не нуждались, и после двадцати пяти лет перестали как-либо меняться. Для Тристана это послужило знаком, что он уже достаточно зрел, чтобы самому выбирать, как ему жить.

Тристан без предупреждения переселился из дворца на окраину города, через скандалы и вражду отстоял на это право и стал кутить. Игорные дома, таверны, показательные выкрутасы на спор прямо на улицах города, бесстыжие потехи с суккубами, порой на всеобщем обозрении. Бороться с этим Заган не стал. Разъярённый и считающий себя опозоренным, он просто сделал вид, что младшего сына у него никогда и не было. Сагрит это очень огорчало.

‒ Пойми, он ведёт так себя, потому что всю жизнь было нельзя, ‒ печально говорила она супругу. ‒ Он бы не делал этого, если бы ты был помягче…

‒ Я не знаю, о ком ты говоришь! ‒ срывался Заган, стряхивая с себя её руку.

Салазар оставался при нём и продолжал вести себя, как подобает перворождённому вечному, получившему благословление Люцифера. И был таким единственным, потому что все подобные ему давно примкнули к постоянной компании Тристана и этим основали свою «касту». Сам он иногда появлялся во дворце на правах члена императорской семьи, на торжественных приёмах и периодических балах, и вёл себя если не развязно, то свободно и непринуждённо. Заган открыто его игнорировал. Потому и не заметил, как тот начал переманивать в свою касту старшего брата.

Однажды, спустя годы, толпа молодых вечных устроила на одной из площадей города бурную гулянку. Они не заметили, как перешли все границы. На шум слетелись гвардейские патрули, два генерала и несколько сенаторов. Также прибывший Заган неожиданно застал в кутерьме обоих сыновей. Одним приказом разогнал всех с площади и наконец обратил внимание на Тристана.

Заган никогда не отличался железным терпением и был склонен к импульсивным поступкам. Тристан, на беду обоих, унаследовал эту черту и переиначил на свой лад.

Выслушав обвинения в непристойном поведении, позоре и плохом влиянии на Салазара, Тристан, разгорячившись, устроил жёсткий скандал. Разгорячился и Заган, а в итоге поддался на откровенную провокацию и со злости напал на сына.

Тристан защищался. Потасовка вышла недолгой. Тяжёлый демонический удар сбил Тристана с ног. Он только успел подняться на колени, но Заган на том не остановился.

Ударил бы ещё раз и успокоился, возможно даже поговорил бы с ним на спокойных тонах. Но вмешался Салазар. Всегда тихий и прилежный, вечный так перепугался за младшего брата, что вмиг очутился рядом и оттолкнул отца, но от страха и адреналина не рассчитал силу. Загана отшвырнуло, как от взрыва, изрядно приложив об мощёную площадь, и, хорошо повредив ему лицо и голову, выбросило на газон.

Мольбы о прощении и попытки помочь, конечно, не смягчили его реакции.

‒ Дьявол с вами, живите как хотите! ‒ рычал Заган, отталкивая Салазара и держась за осыпающееся лицо. ‒ И не попадайтесь мне больше на глаза, оба!

Как ни старался Салазар, ни прощения, ни даже внимания он так и не получил. Не смогла помочь и Сагрит. Через несколько дней холодной войны он не выдержал и принял предложение брата уйти из города Дит, а позже оба покинули Инферно. Сагрит была единственной, с кем они попрощались. Ушли бы и без предупреждения, но что ни говори, а мать они боготворили. В отличие от Загана, она всегда старалась дать им столько родительской любви и заботы, сколько возможно.