Устало вздыхаю и приглаживаю волосы.

– Ангелина! – поднимаю взгляд и вижу мистера О'Браяна.

– Да? – неприятный холодок предательски сжимает сердце.

– Мне нужно с тобой поговорить в моем кабинете, – ровный голос профессора никогда не позволял мне распознать что именно скрывается за его спокойствием и безразличием.

Лишние проблемы мне сейчас ни к чему, но учитывая, что меня чудом не сбил грузовик, поблагодарим мистера Девальского, у профессора О'Браяна могут бы неприятности. И всё из-за того, что его студентка отчаянно спасает всех, кому грозит опасность.

У меня еще крылья за спиной не выросли? Украдкой поглядываю за плечи и выругиваюсь, поражаясь своей наивности.

Неприятности могут обрушиться и на меня, как на девушку, запятнавшую честь университета, в котором студенты рискуют своими жизнями и могут погибнуть…

Обмениваюсь с Шарлоттой непонимающими взглядами и молчаливо встаю со своего места. Присутствие профессора сильно давит и всем своим видом он буквально требует немедленного исполнения его просьбы.

Мистер О'Браян благодарственно улыбается и придерживаясь тишины покидаем столовую. Раньше мне никогда не приходилось беседовать с лектором один на один. Это нервирует, особенно, когда я не знаю, о чем пойдет наш разговор.

Профессор останавливается около своего кабинета и суетливо рыскает по карманам в поисках ключа. Облегченно выдыхает, найдя маленького проказника в кармане пиджаке и открывает дверь, пропуская меня вперед. Смущенно улыбаюсь и захожу в ранее незнакомое мне место.

– Присаживайся, Ангелина, – опускаюсь на мягкое кресло возле стола, рассматривая ученый беспорядок профессора. В кабинете пахнет страницами старых книг, а пыль буквально оседает на коже лица и волосах.

– Мистер О'Браян, я что-то сделала? – Нынче за спасение детей наказывают? Или за ужасно безответственное отношение к собственной жизни? – Или учусь плохо? – выдаю своё беспокойство, но дело вовсе не в учебе.

– Нет Ангелина, твоя успеваемость лучше всех, дело не в этом. Мне звонили, родители тех детей, которых ты спасла, – профессор замолкает и отчаянным взглядом потерянного человека, всматриваюсь в его лицо, чтобы распознать, что именно скрывается за этой фразой и пугающим спокойствием лектора.

– Что с ребятами? Они пострадали? – в моих глазах блестят едва заметные слезы.

– Нет, нет, что ты. Наоборот, родители звонили чтобы поблагодарить тебе. Они обязаны тебе жизнью своих детей.

Я представляю, как маленькие ребята пересказывают события этого чудовищного дня, на перебой рассказывая о незнакомой девушке, что спасла их, приукрашивая действительность детской фантазией.

Невольно улыбаюсь и на сердце становится легче.

– Тогда зачем вы меня позвали?

– Ангелина, мистер Девальский очень доволен и поражен твоими знаниями, и он хочет лично с тобой побеседовать. Дать частные уроки, – ничего выдающегося я не сделала, чтобы заслужить такое внимание. И если истинная причина столь лестного приглашения – то, о чём я думаю, мне стоит показаться врачу. Немедленно. Потому что я начинаю верить во все те сказки об ангелах и падших, что мужчина в балахонной одежде втюхивал мне прошлой ночью.

– Мне нужно посоветоваться с родителями, – пытаясь скрыть испуг в глазах и голосе.

– Я уже позвонил им и объяснил ситуацию, и они одобрили. Ангелина пойми, это в какой-то мере очень важная для тебя практика. – Предвидя, что я начну спорить или заблаговременно отказываться от предложения, профессор О’Браян переходит в наступление. – В будущем ты же хочешь открыть организацию для оказания помощи людям? – молча киваю. – Мистер Девальский не последний человек в обществе, и кто знает, может он тебе поможет, – если это плата за моё сегодняшнее спасение, я лучше пойду прямо сейчас добровольно брошусь под колеса другого грузовика.

Тяжело вздыхаю и ёрзаю на кресле от неприятного чувства в области лопаток. Как будто что-то тычет в меня изнутри всякий раз, стоит мне плохо отозваться о собственной жизни. Крылья? Нет, мне определенно нужно сходить к врачу.

– Возможно вы и правы профессор. Я могу идти? – спорить или пререкаться бессмысленно. К тому же, я не из тех студенток, что ругаются с преподавательским составом.

– Конечно! – кроткая улыбка мистера О’Браяна вселяет некое подобие надежды, но она так призрачна, что мгновенно рассыпается.

Хуже рухнувшей внутренней поддержки – только добровольное соглашение родителей на то, о существование чего они даже не ведают. Хотя если подумать, я тоже не знаю, но что согласилась. Последние время, я вообще ничего не знаю и не понимаю. Вся моя жизнь – это дурной сон, и я отчаянно надеюсь, что скоро проснусь.

Я выхожу на улицу и сильный порывистый ветер ударяет мне в лицо.

– Ангел, – мама подбегает ко мне и сгребает в охапку, прижимая голову к своей лихорадочно вздымавшейся груди. – Господи, что же ты с нами делаешь? – причитает, но ласково поглаживает меня по голову.

Не надо просить у Бога ни помощи, ни ответов на вопросы. Кто знает, возможно именно по его вине или прихоти моя жизнь вдруг стала такой интересной, красочной и опасной.

– Мы же просили тебя с папой быть осторожной. Твое добро, Ангел, не доведет тебя, до добра.

– Мама, со мной все хорошо. Я цела и здорова, – мои губы растягиваются в жалком подобие улыбки.

– Нам нужно ехать, – говорит папа и я отрешенно киваю.

Он держится на расстоянии и позволяет маме напитать меня материнской лаской, заботой и переживаниями, после чего отец укрепит моё состояние одним крепким объятьем.

Пока мы идем до машины, я постоянно оглядываюсь. Списываю это на нервозность и стресс, полученный за день, но жуткое чувство, что за мной наблюдают не покидает.

Мы едем по темной дороге, изредка освещаемой фонарными столбами. Отрешенно смотрю в окно на пустынные улицы, окончательно притупив свои чувства и ощущения, которые мешают здраво оценивать ситуацию и хладнокровно мыслить. Но зачем жить так далеко? Здесь ничего нет. Даже природа кажется какой-то скудной. Или мистер Девальский любит одиночество? От одной только мысли о его фамилии, мое тело пробирает мелкая дрожь и все эмоции, подавляемые мной, возвращаются порывистым вихрем.

Я встряхиваю головой, отгоняя непрошенные мысли о самом плохом.

Заехав на частную территорию, мы подъезжаем к огромным, черным, металлическим воротам, которые моментально открываются. Наверное, там стоит камера или нет. Остановившись перед огромным, построенным из красного камня дома, мои родители выходят из машины, а мне хочется забиться под коврик или слиться с обивкой, но только не выходить наружу.

Дом совсем не кажется мне дружелюбным и по его внешнему виду никак не скажешь, что в нем кто-то живет. Камень красного цвета больше напоминает старую кровь, большие оконные рамы из черного дерева похожи на открытые бездонные глаза. Карниз дома – открытая пасть хищного животного, а лестницы и перила – клыки.

Меня пробирает мелкая дрожь и мурашки бегут по позвоночнику, но я заставляю себя выйти из салона автомобиля.

– Ангел, мы приедем за тобой через два часа, – мама с папой целуют меня в щечку и оставляют меня одну на растерзание неизвестности. Треск гравия под колесами и глухой рев мотора эхом отдаются в моём перепуганном сердце.

Слежу как знакомый силуэт машины удаляется всё дальше, исчезая вдали.

Поднимаюсь на крыльцо и тупо разглядываю парадную дверь, обдумывая возможный план побега, но вокруг незнакомая местность, отрезанная от цивилизации и глухая чаща леса.

Дрожащая рука зависает в воздухе около звонка. Я перевожу дух и изо всех сил давлю на проклятую кнопочку звон от которой разлетается по всей безлюдной окрестности.

Парадная дверь открывается почти мгновенно. От испуга и неожиданности отшатываюсь назад. Он что, всё это время стоял под дверью и просто ждал? Или вовремя оказался рядом?

– Здравствуйте, мисс Мороу, – Девальский появляется в дверном проеме как незримая тень, явившаяся на свет.