Солнце показалось краем над полем, освещая ряды палаток. Лагерь просыпался. — Вы очумели — девок в лагерь тащить? — Сам очумел. Мы с Джошем проверяли дозоры, а тут лазутчица крадется. — Я не лазутчица! — Госпожа… как вас, не знаю, кто вы на самом деле. Вы представились нам как зельевар, выглядели приличной горожанкой, чуть ли не леди. И почему же эта госпожа в поселянской одежде пробиралась по лесу в сторону лагеря специальных королевских войск, не расскажете? Я думаю, что госпожа собиралась присмотреться к нашему расположению и сообщить риконтийцам. А в случае поимки воспользоваться женскими штучками. Можете, кстати, воспользоваться, с удовольствием понаблюдаем.

При первой же попытке ответить у меня снова перехватило горло, а вдобавок пронзила боль. Я всхлипнула, и у меня подогнулись колени. — Слабовато, прямо скажем, слабовато, попытка упасть в обморок не впечатляет. Но сейчас мы вам дадим еще один шанс.

Меня подвели к группе палаток, стоявших отдельно, и завели внутрь самой маленькой. Два стола, стулья — наверно, в этих палатках у них штаб. За одним из столов сидел парень, который вскочил при нашем появлении. — Данрок, поднимай офицеров. Лазутчицу поймали.

Парень сделал большие глаза, осмотрел нашу живописную группу: двух бравых лейтенантов и меня, растрепанную и слегка вывалянную в земле, и выскочил за дверь.

Джош поставил посреди палатки стул и усадил меня, закинув связанные сзади руки за спинку. — Госпожа зельеварша, лучше сознавайтесь сами. В таковых случаях нам разрешено применять особые меры.

Люк шепнул уголком рта: — Какие особые? Все-таки женщина. — Не знаю. Придумаем что-нибудь.

Страх пробрал меня по-настоящему. Парни отступили на несколько шагов, с сомнением меня рассматривая. Спохватившись, Люк поставил на стол мой узелок, раскрыл его, разворошил белье, прочитал название книги, еще раз все пересмотрел и розовея ушами отложил мои панталоны в сторону.

Они помолчали немного, и Люк предложил: — Обыскать бы ее. — Обыскивай. — Почему я? — Твоя идея, ты и обыскивай.

Люк приблизился ко мне как к гремучей змее. — Госпожа, лучше сами выложите, что там у вас. — Как я выложу, если вы мне руки связали? — Нет, на ваши уловки мы не поддадимся. Рассказывайте, где искать. — Внутри жилета карман с одним золотым. Под юбкой узел с деньгами. Под полой рубахи, внизу, пришиты документы. — Я усмехнулась. — Четыре золотых в поясе панталон. Может, все-таки развяжете, сама достану?

Лейненанты были молоденькими, моложе меня. Будь они постарше, не стали бы так мучительно краснеть. Переминаясь и подталкивая друг друга они развязали на мне жилет и вытащили золотой. Чтоб решиться поднять юбку, у них заняло больше времени. Джош снял китель и бросил мне на колени, прикрывая панталоны и обнаженные ноги. Люк достал нож, перерезал шнурок у связки монет и спорол заплатку, вытаскивая бумаги.

Я слишком поздно вспомнила, что документа у меня два. Надо было положить их в разные места. Люк присвистнул: — Смотри, какая непростая птичка нам попалась. Здесь и риконтийские монеты, и конбрийские. — Он развернул бумаги. — Графиня Мадлен Байрок, Риконтия. Госпожа Аделайн Рисуэлл, Конбрия. А акцент шалпийский. Да, госпожа, вы не лазутчица, вы целая шпионка, — усмехнулся он.

Проклятие не давало мне отвечать. Но я и не знала, что ответить. Что один из офицеров королевских специальных войск воспользовался положением, чтоб сделать мне документ, когда я убегала от пасынка в Риконтии? Даже если бы мне поверили, капитана наказали бы за злоупотребление положением. Я не могу его так подвести. Что ж, значит, конбрийская тюрьма и "особые меры". Меня затрясло при мысли о том, как из меня станут выбивать сведения. Которых нет!

Люк забрал китель и одернул юбку, но подол зацепился, оставив одно колено открытым.

Они отошли и принялись о чем-то тихо совещаться, с сомнением качая головами и поглядывая на меня. Представляю, как я выглядела. К беспорядку в прическе, к земле на одежде прибавился распущенный жилет и смятая, поддернутая до колена юбка.

В таком виде нас и застал офицер. Протирая глаза со сна и застегивая на ходу китель он вошел в палатку. — Что у вас тут происходит? — его взгляд упал на меня. — Что-о-о?! — Нет! Они ничего не сделали, меня только обыскали!

Мой крик избавил Люка и Джоша от кровавой расправы. Капитан, мой капитан, не-Карл, в ярости переводил взгляд с меня на лейтенантов, вытянувшихся в струнку. — Господин капитан, поймали шпионку. Кралась по лесу в направлении расположения лагеря. В начале зимы, когда мы искали возможные места для войск, мы ее видели в Раэлине как местного зельевара. А сейчас, — он показал на меня рукой, — поселянкой прикинулась. У нее нашли два документа на два разных имени, один из Риконтии. — Странная шпионка, носит с собой компроментирующие документы, вы не находите? — Кто их там, в Риконтии, знает. Господин капитан, по уложению к шпионам положено применить особые меры дознания. Разрешите приступить? — И какие же особые меры вы собираетесь применять?

Лейтенанты замялись, но Джош нашелся: — Какие прикажете! — Приказываю покинуть палатку. Я сам займусь шпионкой и применю особые меры.

Лейтенанты переглянулись. Капитан приподнял бровь: — Вы еще здесь? Вон!

Оглядываясь то на меня, то на капитана, оба вышли наружу. Капитан запахнул полы палатки сильнее и затянул шнуры, чтоб никто не мог войти внутрь. Он подошел ко мне и присел на корточки. — Они тебя не обидели? — Нет, лишь уронили на землю и перебрали вещи. Только одежду, меня не трогали. — Хорошо. Расскажи, во что ты встряла. Снова выбрала неудачного любовника? — от волнения капитан перешел на "ты". — Хм. Ты говоришь так, будто все мои любовники были неудачными. Нет, совсем нет. — Я слегка подалась вперед. — У меня больше не было любовников. У меня никого не было после тебя.

Что я творю? Я флиртую с капитаном? Вот так, со связанными сзади руками? Почему-то эта мысль меня вовсе не остудила, а совершенно наоборот. — У меня тоже никого, — зачем-то произнес капитан, понизив голос и подавшись навстречу. — Но я человек военный, а тебе что помешало?

Я усмехнулась.

Капитан будто одернул себя и выпрямился: — Что случилось, Мадлен? Мне докладывали, что ты работаешь зельеваром в Раэлине и почти вышла замуж за лекаря. — Я?! То есть, да, я работала зельеваром в Раэлине, но между мной и Сиринжем ничего не было! — Хм… Что ты здесь делала? Да еще в поселянской одежде?

Молча, я смотрела в его лицо. Догадайся, пожалуйста, догадайся, что Лиам меня нашел! Но взгляд капитана скользил по моему лицу, шее, спускался туда, где из-под съехавшей блузы выглядывала лямка камисоли, и от этого взгляда кровь прилила к лицу, к щекам, к губам. Мы сидели друг против друга, пожирая друг друга глазами. Казалось, воздух сейчас начнет искрить безо всякой магии. — Расскажи, Мадлен. Ты сильная женщина, я не сомневаюсь, но даже сильным, бывает, нужна помощь. Расскажи, — в его глазах бились демоны, — иначе придется применять особые меры.

Он провел согнутым пальцем по моей щеке, и одного этого хватило, чтоб меня бросило в жар. Он посмотрел на приоткрывшиеся губы, кончиками пальцев прошелся по шее, спустился туда, где виднелась лямка камисоли, очертил съехавшую горловину блузы, добрался до завязок и потянул кончик на себя. Медленно, поглядывая на мое лицо, он распустил горловину и стянул блузу на талию. Моя грудь рвалась из тонкой ткани камисоли, я не могла сдержать тяжелого дыхания, и капитан огладил взглядом сначала одну, потом вторую колышащуюся половинку. — Капитан… что ты делаешь? — Применяю особые меры. — Его палец вернулся на грудь и пополз в сторону кружева камисоли. — Это… твои особые меры… для шпионок? — Нет, для тебя, — слегка зацепив кружево, его палец двинулся по ткани в сторону восставшей вершинки. — Только для тебя. Расскажи мне, что с тобой произошло. Мы во всем разберемся вместе, что бы ни случилось.

Он замолчал, и я перестала дышать, когда он коснулся горошинки сквозь ткань и оставил ее, чтобы повторить путь с другой стороны. — Доверься мне, Мадлен, как доверилась однажды. Иначе, — он улыбнулся, — особые меры станут еще более особыми.