Откуда-то с улицы послышалось улюлюканье и крики, приглушенные стенами. Я смогла разобрать одно-единственное слово.

Сжечь!

Я жадно вслушивалась в доносившиеся крики, но ошибки быть не могло.

«Сжечь!»

Палачи же сказали, что я следующая!

По коже пробежали мурашки. Перспективы становились все безрадостнее. Интересно, инквизиторы хотя бы попытаются разобраться в том, кто я такая? Или меня сразу отправят на костер без суда и следствия?

Я до боли в ладони сжала свой пузырек, доставшийся мне от Адамасты, но опомнилась и спешно ослабила хватку. Не хватало еще раздавить хрупкое стекло и остаться без странного напитка, который еще мог мне пригодиться.

Мой уже бывший сосед по камере выпил из своей бутылочки так стремительно и уверенно, что неплохо вдохновил своим примером. А то, что мужчина при этом не выказал ни грамма страха перед палачами и ожидаемой казнью… Как будто он наперед знал, что все обойдется.

Этот аргумент стал решающим в пользу того, чтобы отведать янтарного варева, эффект от которого мне еще предстояло познать на собственной шкуре.

Вот только не факт, что у меня та же жидкость, что и у соседа.

Никогда не любила Алису из страны чудес за то, что она решилась выпить из незнакомой бутылочки только потому, что на ней не нашлось надписи «яд», а теперь сама собиралась поступить подобным же образом. Но опять же: если в подарке Адамасты отрава – то лучше так, чем гореть заживо. Наверное. Ведь существуют и медленные яды.

Ожидание превратилось в пытку сомнениями. Но сколько я не маялась, а хоть одной достойной причины для того, чтобы отказаться от напитка, не нашла. С ним появлялся хоть какой-то пусть и микроскопический, но все-таки шанс на чудо.

Смертельная бессонница. Трущобы. Аутодафе. Что дальше? Давай, жизнь, удиви меня!

Как же я устала.

– Сжечь! Сжечь! – толпа разошлась не на шутку.

Я закрыла глаза и как наяву увидела вспыхнувший огонь, сожравший потолок в кабинете Адамасты.

А что, если между янтарным напитком и пламенем есть связь? Ведь я что-то выпила вместе с кофе, а потом – сгорела в пожаре и оказалась «здесь». Вот только последнее воспоминание «из обычной жизни» вполне могло оказаться галлюцинацией: я ведь столько месяцев толком не спала. Да и зачем Адамасте поджигать собственный офис?

Раздался громкий хлопок, а следом ликующие крики невидимой толпы, из-за которых я чуть не пропустила возвращение палачей.

Пора!

Ладони мгновенно вспотели, пузырек начал выскальзывать. Отвернувшись лицом к стенке, чтобы выиграть время, я трясущимися руками сумела выдернуть плотно сидевшую пробку, после чего одним глотком отхлебнула примерно половину. Во рту тут же расползлась горечь – как будто я полынь пожевала.

Я уже втыкала пробку обратно, когда открыли дверь в мою камеру.

– На выход! – гаркнули мне почти в ухо. Мне даже испуг не пришлось изображать – я натурально подпрыгнула от неожиданности. – Спать она тут, видите ли, собралась. Совсем обнаглели!

С неохотой спустив босые ноги на каменный пол, я слегка поморщилась.

– Ничего, сейчас согреешься, – сразу обнадежил меня один из палачей, грубо вытолкнув из камеры.

Из каменного подземелья меня вывели на улицу, где я с удовольствием вздохнула полной грудью, пытаясь выгнать из легких скопившийся там смрад.

– Ну-ну, перед смертью не надышишься, – проворчал один из палачей.

– Да брось ты, как будто она твой личный воздух тратит, – заступился за меня другой. – Последняя радость у человека…

– Ведьмы, – строго поправил третий.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Но стоило нам свернуть за угол, как мне стало совсем не до шуток и оскорблений в мой адрес.

– Сжечь! Сжечь! – визгливо завопил один из прохожих и его лозунг тут же подхватили другие.

– Ведьма! – посыпалось со всех сторон. Толпа бесновалась в предвкушении зрелища.

Честно говоря, в тот момент, когда я сдавалась в руки инквизиции, мне и в голову не пришло, что меня почти сразу потащат на костер. Я-то думала, что у меня есть время хотя бы до утра. Но то ли горожане по утрам были шибко заняты, то ли в ночи пламя костра выглядело зрелищнее, то ли на содержание арестантов забыли выделить денег. В любом случае, путь для меня остался только один.

– Вперед, – меня подтолкнули к столбу, торчащему из кострища, где трое парнишек спешно заменяли мокрые поленья и хворост на сухие.

З-заботливые, мать вашу.

Что касается моего бывшего сокамерника, то его останков я нигде не обнаружила. Сбежал? Сомнительно – вон как толпа радуется продолжению шоу. Но меня отсутствие тела тоже не огорчило – оставалась надежда на чудесные свойства выпитого зелья.

– Гори, бесовское отродье!

Меня очень быстро привязали к столбу, больно выкрутив руки назад. К счастью, зажатый в ладони флакончик с зельем никто не заметил. Именно из-за него я даже не пыталась бороться за справедливость и держала рот на замке, опасаясь привлечь к себе лишнее внимание, которого сейчас и так хватало с лихвой.

Один палачей встал рядом со мной, взял протянутый ему факел и поднял его над головой. Как будто собирался сгореть вместе со мной.

Толпа тут же смолкла, приготовившись жадно слушать.

– За грехи перед отцом нашим всевышним, за кражу детей, за порчу скота, за сговор с демонами – наказание одно. Ведьме – пламя!

Я почти не слушала, что говорит мой палач: меня больше интересовала его рука, сжимавшая факел. Пальцы палача разжались, и факел упал почти мне под ноги, приятно грея теплом. Сам палач быстро спрыгнул на землю, оставив меня одну в кольце быстро разгорающегося огня.

– Ведьме – пламя!

Ужас, который, оказывается вовсе не забыл о моем существовании, подкатил вместе с языками пламени. Я уже не просто согрелась, но и начала перегреваться, слегка пританцовывая, чтобы не так сильно жгло пятки – на потеху улюлюкающей толпе.

О времена, о нравы!

– Пять! – вдруг крикнул плач, отвлекая меня от пляски.

Ну что там опять такое?

– Четыре! – продолжил счет он же, но уже вместе с толпой. – Три!

На счет «три» по моему телу разлилась теплая волна, которая будто отрезала меня от жара. Огонь уже не кусался, а нежно ласкал мои ноги.

– Два!

Послышался тонкий свист. Так по весне ветер играет с водосточными трубами.

– Один!

Меня словно подцепили крюком под ребра и резко дернули вверх.

Хлопок!

В следующий миг я рухнула на пол, в очередной раз ударившись уже и без того больным коленом. Ох, нескоро оно теперь заживет.

– Выбралась-таки. Но я и не сомневался.

Я осторожно подняла голову, готовясь в случае чего сразу бежать, но выдохнула с облегчением, узнав в свете крошечного огарка свечи своего давешнего сокамерника и почти что собутыльника. Он сидел на деревянном ящике и, стоило признать, выглядел уже намного приличнее, чем в момент нашей единственной встречи.

Впрочем, к нему я быстро потеряла интерес.

– Мы на чердаке? – уточнила я, разглядывая низкие балки, с которых свисала густая паутина.

– Ага, – кивнул мужчина и отхлебнул из бурдюка.

С улицы послышались крики. Я заприметила слуховое окошко, и никакая больная коленка не помешала мне удовлетворить собственное любопытство. Вид открывался так себе – мешали соседние дома, – но небольшую площадь, с которой расходилась толпа, я все же узнала.

– Сильно не мельтеши там, мало ли, – предупредил бывший сокамерник. – Как тебя зовут-то хоть, ведьма?

Вот же все заладили – ведьма да ведьма. Клеймо у меня что ли на лбу? Но я все равно послушно отшагнула от окна и треснулась головой о балку, чуть искры из глаз не полетели.

– Что, теперь ты не прочь пообщаться? – зашипела я, потирая затылок.

– Да тебе не угодишь, – впрочем, новый знакомый ничуть не обиделся. – Дай посмотрю.

Я ничего не успела ответить, а мужчина уже приложил руку к моей голове. Боль тут же утихла.