– Мне сказали, что у вас волшебные руки! – я вцепилась в протянутую руку дока. – Вы – моя последняя надежда. Если не вы, то уже никто!

– Простите, но я ничем не могу вам помочь.

Я резко отдернула руки, будто прикосновение дока обжигало. Запал кончился, и я откинулась в кресле, будто вовсе и не собиралась разгромить кабинет. Страх разжал свои когти и, на прощание грустно махнув белым платочком в синий горошек, ушел под ручку с надеждой. Ну да и черт с ними!

– Сколько мне еще осталось? – бесцветным, совершенно потухшим голосом спросила я.

Дмитрий Олегович еще раз оглянулся на снимки, закусив губу.

– Если динамика останется прежней, то полгода. Плюс минус пара месяцев – это с учетом продолжения приема лекарств.

– Но до наступления смерти я стану овощем, да?

– Деменции не избежать, – осторожно кивнул Дмитрий Олегович и потянулся к клавиатуре. – Сейчас я выпишу вам новый рецепт и вызову такси. Вам все же не стоит ходить одной. Ради вашей же безопасности.

Я лишь хмыкнула. Мой оптимизм, на котором я держалась последние два месяца после того, как мне поставили столь неоднозначный диагноз, исчерпал свои ресурсы.

– Давайте попробуем так, – Дмитрий Олегович протянул мне рецепт с новыми дозировками. – Примите, как вернетесь домой, и попробуйте все-таки поспать. И жду вас на приеме через два дня. Но учтите: если вы опять явитесь без сопровождения – я буду вынужден принять меры. Вплоть до изоляции.

– Я постараюсь, – покладисто кивнула я, пряча листок в сумку.

Дмитрий Олегович встал, поправляя халат.

– Давайте я провожу вас до такси.

– Не надо, спасибо. Справилась с дорогой к вам, и домой уж как-нибудь доберусь. До новых встреч.

И резвым зайчиком поскакала прочь из кабинета. Откуда только силы взялись?

Я притормозила лишь около детского отделения и украдкой глянула на веселых обезьянок. Те дисциплинированно сидели на пальмах и признаков жизни не подавали.

Вот и славно!

Конечно, Дмитрий Олегович прав, настаивая на сопровождении, но для меня принять помощь в простых бытовых вопросах означало расписаться в собственной слабости и неспособности нести ответственность за свою жизнь. Все равно, что крест на себе поставить, а этого я ой как не хотела.

Да и где я интересно возьму этого сопровождающегося? Бывший муж уже давно жил своей жизнью. Друзья при встрече смотрели как на покойницу – и в целом, они были близки к правде. Наверняка кто-нибудь из них и согласился бы мне помочь, но я сама никому не желала такой участи – водить за ручку обреченную. К тому же видеть их сочувствующие взгляды было выше моих сил.

С высоты нового «опыта» моя жизнь казалась теперь абсолютно бессмысленной и потраченной впустую. Я вела себя подобно роботу – проснуться, поесть, сходить на работу, вернуться домой, приготовить ужин, посмотреть кино, лечь спать. И так по кругу изо дня в день. Существование на полном автопилоте.

Я, конечно, не верила в предначертанную каждому человеку миссию, но в то же время мне не хотелось исчезнуть вот так вот, ничего не оставив после себя.

А может ну все к черту и сбежать?

Снять имеющиеся на счете деньги, скидать все лекарства в рюкзак и рвануть куда-нибудь на юг. Я не видела смысла тратить последние дни свободы на бесполезные походы по врачам: уж лучше провести отведенное время в свое удовольствие, чем стоять на эшафоте в ожидании исполнения приговора в действие.

Меня внезапно накрыло волной жажды бурной деятельности – так, чтобы искры летели во все стороны!

До выхода из медцентра оставалось каких-то два-три шага, когда меня бесцеремонно схватили за локоть и потащили в сторону.

– Да что вообще происходит?! – я наконец опомнилась и выдернула руку из цепких лап уже немолодой женщины в белом халате. На ее бейдже значилось вычурное «менеджер клининговой службы».

– Простите, но так получиться, я знать о вашем диагнозе, – зачастила «менеджер» на ломанном русском с жутким акцентом. Клиника претендовала на элитность, но руководство определенно не брезговало использовать дешевую рабочую силу в целях экономии. – Возьмите, она смочь помогать.

Сунув мне в руку чуть мятую визитку, женщина подхватила ведро со шваброй и покатила их прочь, сутулясь под взглядом охранника, который уже шел в нашу сторону.

«Смочь помогать»? Это мне-то?

Сжав визитку так крепко, словно ветер мог вырвать ее и отобрать крохотный шанс на спасение, я медленно вышла из медцентра и рухнула на ближайшую скамейку. Мир в очередной раз перевернулся с ног на голову.

Небольшой кусок глянцевого картона термоядерного фиолетового цвета послужил обратным билетом для страха, который снова ворвался в мою душу. Вместе со страхом вернулась и его верная подружка надежда.

От фатальной бессонницы не было спасения… Кто эта таинственная «она», которая может справиться там, где спасовали лучшие умы человечества всех времен и народов?

Я легко могла получить ответ – стоило только вчитаться в буквы на визитной карточке. Но перед глазами все плыло, а внутренний голос нашептывал, что не стоит рассчитывать на чудо. Мне уже никто и ничто не поможет. Это всего лишь злая шутка. Или уборщица перепутала меня с другой клиенткой.

И еще сто миллионов «или».

Сделав несколько глубоких вдохов, я наконец нашла в себе силы поднять кусочек картона на уровень глаз и прочитать: «Адамаста, потомственная ведунья». И адрес – совсем недалеко от медицинского центра.

Ведунья…

Я ведь знала, что нет пути к спасению, но все равно разочарование больно резануло по сердцу.

Сволочи! Как есть сволочи! Как они вообще смеют наживаться на чужой беде? Где справедливость в этом мире? Неужели никто ничего не может сделать с этими шарлатанами? Или это невозможно, пока существует человеческая глупость? Можно ли гадалок и экстрасенсов вписать в теорию Дарвина с его идеей отсеивания слабых звеньев цепи?

Глотая набежавшие слезы, я разорвала визитку дрожащими руками. Меня затопило жгучее желание вернуться в медцентр, найти уборщицу и наорать на нее. Слить скопившиеся за месяцы бессонницы бессилие и усталость.

Вместо этого я решительно вытерла слезы и выкинула остатки визитки в мусорку.

Ну все! Хватит с меня! Добрая и всепрощающая Кира закончилась.

Я схватилась за телефон и вызвала такси.

Звали? Получайте и распишитесь!

Переулок

Кот бросил свои попытки впихать невпихуемое и запрыгнул на стоявший неподалеку деревянный ящик, где, по всей видимости, и решил нести свой почетный караул.

С учетом того, что одеревеневшее тело все еще не желало подчиниться своей хозяйке в лице меня, я великодушно простила шерстяную зверюгу. Конечно, кошак наглым образом воспользовался моим животом для смягчения собственной посадки, но и крысы больше не высовывались, передумав свести со мной более тесное знакомство. Так что назовем это… м… взаимовыгодным сотрудничеством.

Благоухающая адским зловонием лужа, в которую я уже имела честь окунуться, вызывала не самые лучшие рефлексы у организма. А после внимательного изучения богатого внутреннего мира жижи мне нестерпимо захотелось в душ. Желание и рефлексы оказались настолько сильными, что я даже совладала с собственным телом и, охая на все лады, смогла сесть.

Кот равнодушно глянул на мои потуги, после чего продолжил пожирать глазами сточную решетку. Я же, убедившись в своей относительной безопасности, осмотрелась.

Почти весь обзор закрывали проржавевшие бочки и полуразвалившиеся деревянные ящики, которыми был заставлен узкий проулок. Наглухо заколоченные окна тесно стоящих двухэтажных бараков прямым текстом намекали на то, что здесь уже давно никто не живет. Внутри прогнивших и не первый год просившихся под снос домов эхом разносились пугающие звуки, которые, впрочем, я легко списала на ветер.

Местность показалась совершенно незнакомой, но определенные выводы я все же сделала и приуныла. Район, где я оказалась, определенно отдален от центра города и возможно даже от самого города, где любой клочок земли – лакомый кусочек для застройщиков. С учетом того, что за все время, что я тут прохлаждаюсь в компании крыс и кота, я встретила всего двух прохожих, которых мертвая я устраивала больше, чем живая…