– Мама, – еле слышно позвала я.

Она дёрнулась, словно её ошпарило кипятком, и резко обернулась ко мне. На её лице читалось беспокойство.

– Детка! – воскликнула мама, подойдя ко мне и присев на корточки. – Ты почему дома? Ты же должна была быть в гостях у Миранды. Что случилось?

Она с беспокойством вглядывалась в моё лицо, а я смотрела на мужчину. Он стоял, облокотившись о стену и скрестив руки на груди. В гостиной горела лишь лампа возле софы. Из-за этого я не могла разглядеть всё его лицо. Только нижнюю часть. У него была аккуратно оформленная щетина тёмного цвета и волосы средней длины. Поймав мой взгляд, мужчина усмехнулся лишь уголком губ и проговорил:

– Хороша, чертовка!

Он сказал это так нежно, так сладко. Тембр его голоса вызывал доверие, но в то же время и непонятную тревогу. Страх.

– Эвелин, – вновь заговорил мужчина, обращаясь на этот раз к моей матери. Голос его стал резче, от предыдущей сладости не осталось и следа. – Ты говорила, что дочери не будет. Её пребывание здесь … сейчас … создаёт проблемы.

Я заметила, как она напряглась. Её глаза забегали из стороны в сторону, а губы сжались в тонкую линию.

– Девочка не должна была быть тут, – тихо ответила мама. – Извини В…

***

На этом воспоминание обрывалось. Я вцепилась себе в волосы с такой силой, словно хотела вырвать их с корнем. Слёзы душили меня. Мои всхлипы становились всё громче, и я слышала, как на соседних койках начали просыпаться мои соседки. Но мне было всё равно.

«Чёрт-чёрт-чёрт!»

Мысленно я ругала себя по-всякому, как только могла.

«Почему?! Да, блин, почему?! Она же назвала его имя. Я была там. Стояла в паре метров.… А толку? Ну что мне даст имя, если я не знаю, как выглядит его владелец?! Но мама. Она ведь знала, знала его. Сама привела домой. Кто он? Очередной её любовник? Стоп. Почему очередной? Их было много?»

Мысли безумным круговоротом вращались в моей голове. Они кружились, путали, умирали и возрождались вновь.

Я поняла, что теперь пойду до конца. Найду его, хоть полжизни убить придётся, хоть по головам пойти или умереть, но найду и отомщу. В тот момент я и не подозревала, что мне практически через всё это и придётся пройти.

Я сидела на лавочке, запрокинув голову, подставляя лицо нежным лучам летнего солнца. Снова гудок, и вот очередные родители бросаются к своей дочурке с объятиями и поцелуями. Реки слёз, куча долгих прощаний с подругами и благодарностей персоналу. И вот машина скрывается за поворотом, а за ней следующая, и следующая, и следующая. Обучение в пансионате подошло к концу. Все разъезжались по домам.

– Эй, подруга! Чего кислая такая?

Рядом со мной плюхнулась Лиз и кинула свою дорожную сумку рядом с моей. Я улыбнулась ей и снова бросила взгляд в сторону отъезжающей машины.

– Лиз, – спросила я, снова посмотрев на неё. – Ты будешь скучать по этому месту?

Подруга чиркнула зажигалкой и глубоко затянувшись, усмехнулась.

– Соня, блин, не неси чушь. На-ка лучше взбодрись.

Она протянула мне сигарету, и я, недолго думая взяла её. Затянувшись, взглянула на монашек, разговаривающих с очередными родителями.

– А нам ничего за это не будет?

Лиз выпустила мне в лицо струю дыма и рассмеялась.

– Не смеши меня. Они нам ничего сделать не смогут. Мы выпускники, как-никак. Ещё двадцать минут и нас тут не будет. Расслабься и кури на здоровье.

В этот момент сестра Джоанна бросила на нас взгляд и покачала головой. Мне стало неловко, и я по быстрее затушила сигарету.

– Всё-таки дурацкая привычка. Надо бросать, – с этими словами я выбросила половину недокуренной сигареты в мусорный бочок.

– Твой выбор, – усмехнулась подруга, смотря куда-то вдаль. – Я не собираюсь.

Я убрала выбившуюся прядь за ухо и глубоко вздохнула.

– Слушай, Лиз, мне всё равно, как то неловко.

– Ну, блин, Со-о-оня,– протянула она. – Мы это уже сто раз обговаривали. И я снова заверяю тебя, что всё нормально. Ты моя подруга, и тебе пока негде жить. Я не думаю, что тебе хочется вернуться в свой старый дом. Продать его и купить себе какое-нибудь жилье ты тоже не можешь, пока не достигнешь совершеннолетия. И родственников у тебя нет. Зато есть я. А у меня есть брат, у которого имеется трехкомнатная квартира, и он по доброте душевной разрешил тебя приютить.

– А почему ты не вернёшься домой к родителям?

– Ну на хрен. Я ненавижу их, а они меня. Всё обоюдно.

Лиз снова закурила. Она протянула мне ещё одну сигарету, но я отказалась.

– Твоему брату всего двадцать три. Откуда у него уже квартира?

– От бабки, – Лиз шумно выдохнула и покрутила сигарету в руках.

– Вашей?

– Да нет, его. Рик – сын моего папаши от первого брака. Не знаю всех подробностей, но вроде как его мамка отказалась от него. Рика в итоге воспитали бабка с дедом. Папаша сначала тоже принимал участие, но потом встретил мою мать и заделал ей меня. Так вот, дед вскоре помер, а вот полгода назад и бабка за ним следом. И квартирка отошла ему.

Лиз замолчала, но я видела, что она хотела добавить что-то ещё, поэтому воздержалась от комментариев и ждала. Подруга докурила и серьёзно посмотрела на меня.

– Знаешь, Соня, а я ведь удивилась, когда позвонила Рику и напросилась пожить у него. Причём удивилась не тому, что напросилась, а тому, что он разрешил. Сразу же, без колебаний. Мы ведь друг другу почти чужие. Виделись за всю жизнь всего-то несколько раз. Столько же разговаривали по телефону. А тут, спустя кучу лет, я звоню ему, напрашиваюсь, и он разрешает. Даже рад этому. А когда я рассказала о тебе и о твоей проблеме с жильём, он сам предложил, чтобы ты тоже пожила с нами. Так ещё и едет за нами из Калифорнии в эту жопу мира.

Я была благодарна подруге, так как возвращаться в свой старый дом желания не было. Но и других вариантов особо тоже. Мне не льстила даже мысль о том, чтобы сидеть просто так у кого-то на шее и полностью зависеть от него. Поэтому мысленно я себя настроила на то, что сразу после приезда возьмусь за поиски работы. Но и своё маленькое расследование бросать не собиралась. Конечно, переезд в другой штат немного усложнял всё. Значительно усложнял.

– Ау, Соня, ты тут? – подруга помахала рукой перед моим лицом. – Ты меня вообще слушаешь?

– Прости, я задумалась.

– Не поделишься о чём? – Лиз, смеясь, сняла мои очки и повертела в руке. – Фу, ненавижу эти окуляры. Как приедем, первым делом купим тебе линзы. Глядя на них, я тебе даже нормально завидовать не могу.

Я со смехом забрала у неё свои очки и надела их.

– Чему ты завидуешь?

– Ну, явно не твоему фантастическому прошлому, – Лиз немного помолчав, добавила. – Тебе завидую. Красивая ты слишком. Глаза у тебя чёткие. Зелёные такие, прям вау. А ты их за своими стёклами прячешь. Ладно, посиди тут, а я отойду, брату позвоню. Что-то долго он.

Я никогда не задумывалась о своей внешности. Было как то не до этого.

«Красивая, значит. А толку?! Моя мама была очень красивой! И где она сейчас?!»

Мои зелёные глаза достались мне от отца. Мама частенько твердила, что, глядя на меня, она видела его. Моя мать была брюнеткой, в то время как я рыжая.

Лиз всегда была худой и очень высокой. В районе шести футов, когда я с трудом набрала пять с половиной. У неё было узкое лицо со впалыми щеками и длинным носом. Светлые волосы длиной чуть ниже ушей и растрепанная чёлка выше бровей. По десятибалльной шкале она бы с большой натяжкой набрала четвёрку, но для меня Лиз была самой лучшей и самой красивой.

– Как дела? – подруга вновь оказалась рядом и по-дружески приобняла меня за плечи.

– Да нормально, – рассмеялась я. – Вот сижу, тебя жду.

– Не берёт, зараза. Не знаю, то ли неудобно говорить, то ли музыку врубил – не слышит. Подождём. Куда нам деваться. Знаешь, Соня, – Лиз пододвинулась ко мне и чуть слышно заговорила. – Я была бы рада, если бы мы породнились. Подруги – это, конечно, круто, но семья – совсем другое дело.