Только добрался до работы, как поступило следующее подтверждение этого тезиса. В моей приёмной оказался какой-то рыжий хрен: улыбчивый, щёки в веснушках и щербина между передними зубами. Сказал, его Главный назначил на место моего помощника, ради чего и в моё подразделение перевёл.
Вот спасибо, генерал, удружил! У меня, может, свои кандидаты были, а Сикорски вечно мне подсовывает всяких «перспективных». Специально их, небось, по всей части собирает, чтобы мне пихнуть, а всё потому, что работа под руководством мутанта идёт отдельной строчкой в досье – политкорректность, едрить её за ногу! Я тут будто почётный уродец, за которого все хотят подержаться и сфотографироваться рядом. Хоть бы монетки за это давали, что ли.
Теперь вот, значит, работать мне со старшим лейтенантом Кинаном. Что ж, поглядим, что из этого выйдет.
В итоге я всё утро объяснял ему, что где лежит, по каким дням какие бланки мне нужны и прочую рутину, так что до парторга не добрался.
Днём отправился на обед: обещал и маме, и Ру, что буду нормально питаться. Ох уж эта семейная забота, чувствуешь себя пятилетним малышом, только слюнявчика не хватает.
И раз теперь я не отвлекаюсь на разговоры с Эйруином, автоматически начал прислушиваться к окружающему шуму. Потому и заметил, когда за соседним столиком женский голос упомянул майора Новака. Я сразу уши навострил: вдруг это что-то про новогоднюю стенгазету и прочие хороводы, нужно быть в курсе. Парторг ведь как-то даже уговаривал меня организовать хор! И руководить им – будто мало мне геморроя, – и петь заодно. Я спросил, слышал ли он хоть раз, как я пою. Ясно, что нет, ведь такие вольности я позволяю себе исключительно в душе, и я ещё не докатился до того, чтобы мыться вместе с парторгом. Однако Новак не смутился, а уверенно заявил, что в этом деле главное – иметь громкий голос. Ну, раз так, то и звал бы Главного – матерные частушки исполнять, это был бы гвоздь любой программы.
Однако сейчас разговор оказался совершенно о другом: медички за соседним столом наблюдают за кем-то и хихикают. Проследил за их взглядами и на четыре ряда дальше обнаружил одинокого Новака над тарелкой супа. И чего тут ржать?
А, вот чего: майор то и дело косится на девушку за соседним столом.
К нам тут перевели нескольких, опять же, в целях политкорректности и равноправия. В штабе решили, что хватит делиться на «женские» и «мужские» части, непрогрессивно как-то, вдруг кто из госверхов прицепится. Вон уже и журналисты насмехаются, что у нас тут деление по половому признаку, будто в диком средневековье. То есть официально деления нет, конечно, просто так сложилось: служащие тянут за собой, в ту же часть, родню и приятелей – они обычно того же пола; а спальню казармы удобнее комплектовать по половому признаку, чтобы бойцы не отвлекались. Армия – это ж не клуб знакомств, по ночам превращающийся в бордель. Вот и получается, что новобранцев распределяют туда, где уже больше людей соответствующего пола, а со временем контингент становится всё более однородным. Например, наша часть старая, поэтому и остались сплошь мужики. Женщины – только среди медиков, но у них своя профессиональная компания, медички на бойцов смотрят преимущественно как на объект для перевязок и уколов.
В общем, недавно Главный вписал нас в программу по кадровому обмену: к нам перевели десяток человек из соседней «женской» части, а наших отправили к ним. Я, больше в шутку, поинтересовался, не рассматривают ли мою кандидатуру, на что генерал пробурчал: «Ага, пусти козла в огород…». Даже как-то обидно: я, между прочим, годами постоянно на работе, узлом свои потребности завязываю, вот только с Эйруином начал соблюдать выходные и праздники, а меня козлом именуют. Можно подумать, что я в своём кабинете капусту трахаю целыми днями.
Однако вернёмся в реальность. Значит, пялится Новак на лейтенантшу из этих новых. Н-да, ничего такая брюнеточка… Грива волнами до задницы… Такой классной задницы, что я ненавязчиво склоняю голову набок, чтобы проверить, что за бёдра скрываются под столом. М-м, тоже соблазнительные… Даже очень, если верить шевелению в моих штанах – соскучился по крепким бёдрам. Да и по груди, которая у брюнеточки как раз оптимального размера. Перед глазами сразу встаёт картина, как бы я содрал с неё китель, рубашку, расстегнул лифчик, освобождая из тесноты эти мягкие, округлые, вкусные…
Кхм! Так, Син, хватит тут вставать!
Интересно, какие у неё соски? Для разнообразия хотелось бы тёмные и покрупнее…
В бордель, что ли, сходить? Или в Данбург на выходных съездить, может, у Берт найдётся подружка, заинтересованная в одноразовом, но очень жарком сексе. Неохота в одиночестве дома сидеть…
Тем временем продолжается пристальное наблюдение соседнего столика за Новаком, который хоть и сидит в сторонке от красивой лейтенантши, но то и дело прощупывает взглядом её округлости. Вот только, к моему удивлению, медички полагают, что майор не просто так изучает то, что попалось на глаза, а специально следит за брюнеткой, потому что якобы втрескался в неё по уши.
И как они это определили? Ну, смотрит на неё, и что?..
В итоге одна из медичек авторитетно заявила: «Не, не подойдёт. Ссыкло наш парторг». Прочие согласились, что «так и будет сиськи мять», после чего они собрали посуду и ушли.
Лейтенант вскоре тоже закончила обедать – и вот тут я, наблюдая очень внимательно, заметил, что Новак в тот же момент тоже собрался и пошёл к выходу за ней, правда, в отдалении. Ишь ты, а ведь и в самом деле.
Заинтересовавшись, я рванул за ними, всё равно ведь собирался к Новаку. Так мы и шли: впереди – брюнетка, за ней хвостом – майор, а за ним уже и я, периодически выглядывая из-за его спины на эту роскошную задницу, которая на каждом чеканном шаге двигается столь соблазнительным образом, что…
…Что я неожиданно влетел в какое-то препятствие, запутавшись ногами. Это, оказывается, парторг резко затормозил перед своим кабинетом, а я, засмотревшись на красоту впереди, так и впилился в его спину.
Не придумав ничего умнее – и так ведь очевидно, куда я пялился, – спросил:
– Не знаете, кто такая?
А Новак, видимо, от неожиданности, ляпнул:
– Старший лейтенант Баррейру, – и покраснел.
Я заметил, что он покраснел! Вот приедет Ру – скажу ему, что я не такой уж слепой, как ему кажется, вполне могу что-то увидеть. Хоть и с подсказками.
***
К счастью, песен и плясок для меня на этот новый год не планируется: Новак в третьем корпусе нашёл своё счастье в лице какого-то балеруна, решившего отдать долг родине, так что теперь на ближайшие праздники у нас есть культурная программа в виде эстетичного задирания ног. Нет, естественно, парторг заикнулся о том, как было бы хорошо мне составить пару этому танцору, но я в ответ посмотрел предельно оскорблённым взглядом и веско заявил: «Капитан-майор Новак, я вообще-то офицер. Воинская честь не позволяет мне – перед командованием! – исполнять всяческие фуагра и прочие балеты». Парторг, конечно, прифигел от такого, однако припоминать мне меховые трусы не решился. Вот и замечательно, от танцев я освобождён.
От костюма деда Мороза тоже отбился. Какой из меня дед Мороз, если Снегурка моя укатила? Непорядок.
Значит, всего-то нужно будет сопроводить три подразделения на экскурсии. И нарисовать стенгазету, конечно. И проследить, чтобы все мои неженатые рядовые, сорок девять человек из пятидесяти, в обязательном порядке явились на бал. Такое вот новое постановление главнокомандующего, с неофициальной целью повышать рождаемость в стране.
Новак, кстати, сказал, что с прошлого года девушкам, которые подают заявку на участие в балу какой-либо военной части, выдают приличную сумму на платье и марафет. То-то я думаю, теперь все в таких длинных бальных платьях, одно другого понтовее. Я помню времена, когда на воротах части просто вешали объявление с датой, и девушки приходили кто в чём, даже в джинсах. А теперь – развели. Глядишь, скоро заведут оркестр со скрипками, напудренные парики, и будем сплошные мазурки танцевать. Я, кстати, не умею. Вот он, естественный отбор в действии: не можешь какого-нибудь там гопака забацать – останешься без жены. Трахайся с помощником, что ж делать.
