Вот как можно смотреть на него и знать, что ему ломали кости бессчётное количество раз? Эйруин иногда упоминает об этом мимоходом, типа, а что такого? Обычное дело. А костёр два года назад? А как ему в феврале ноги оторвало? Даже я, имея представление о его регенерации, сомневался, что восстановится.

Нет, хватит думать об этом! Сейчас он здесь, спит, всё в порядке. Переведя дыхание, спускаюсь взглядом ниже, до границы одеяла. Поначалу бледность Ру казалась болезненно-нездоровой – вполне возможно, такой она и была, если учесть обстоятельства, – но потом я быстро привык, а сейчас, когда по коже скользят косые лучи солнца и тени от дерева за окном, она выглядит особенной. Необычной в лучшем смысле этого слова. Белая и нежная – почему-то в голову приходит совсем не романтичная ассоциация с густой сметаной. Вот если бы его намазать чем-то подобным… И облизать… Нет, сметана слишком кислая, нужно посыпать сахаром, тогда будет идеальный завтрак. Ага, моё фирменное блюдо – Ру под сметанкой, отжаренный в собственном соку.

Дальше тело скрыто одеялом. Ну и ладно, я не могу видеть, зато могу чувствовать его тепло. И запах. Казалось бы, уже должен был привыкнуть к нему, но до сих пор не могу насытиться. Если медленно-медленно сползти ниже и прижаться носом вот здесь, рядом с подмышкой, то можно уловить запах пота – не острый, как после тренировки, а тёплый и расплывчатый. Сонный. Такой уютный…

В ответ на запах Ру возбуждение усиливается. Прижимаюсь бёдрами теснее и осторожно двигаюсь, то усиливая, то ослабляя давление на член.

Но вскоре и этого уже не хватает. Прикидываю линию манёвра и, не отрывая от Ру внимательного взгляда – всё ещё спит, – забираюсь рукой между нашими телами. В крайнем случае, обойдусь самостоятельно. Но, может, получится… Поглаживаю членом мягкую кожу, и – ага, вот здесь – скольжу между бёдер. Ох, блин, какое приятное жаркое давление, наконец-то… И даже можно медленно двигаться – я уже совсем потёк, крайняя плоть легко скользит по головке, а вскоре и кожа Ру становится влажной.

Сдерживаться становится всё труднее, так что, когда Эйруин глубоко вдыхает, просыпаясь, и выгибается навстречу, я даже рад – тут же обнимаю его, прижимая к себе, увеличиваю темп и мысленно шепчу: «Сожми ноги сильнее».

«Хоть бы “доброе утро” сказал» – но он подчиняется. Жаркое тело усиливает давление на член, и я стону, прихватываю губами мочку уха. Как же хорошо… Какого хрена мы раньше не догадались снять квартиру?

Ру вжимается в меня спиной, и вскоре его рука недвусмысленно берёт быстрый темп. А самое приятное в отдельном жилье – я наконец-то могу расслабиться. Можно делать что угодно: стонать, рычать, материться, скрипеть кроватью…

Дождавшись, пока Ру выдыхает и останавливается, толкаю его, чтобы лёг на живот, и беру финишную скорость: теперь уже спинка кровати принимается стучать в стену, но и на это плевать. Как же ахуенно, когда полностью погружаешься в ощущения… Удовольствие нарастает, вспышка – и я выплёскиваюсь в черноту вселенной, растекаясь и тая…

Как только прихожу в себя, тороплюсь подняться на руках, всё-таки я тяжёлый. Ру, понятно, выдержит, но я не хочу, чтобы он «выдерживал» – хватит с него и прошлого. Я хочу, чтобы сейчас, со мной, ему было хорошо.

Выдыхаю на ухо:

– Доброе утро.

В ответ он ворчит невнятно, целует мою руку ниже запястья и прижимается к ладони лицом.

Вскоре после оргазма просыпается голод, и я скатываюсь со спины Ру. Он поднимается и морщит нос, оглядывая собственный живот и влажное пятно на постели.

– Дай салфетки. И чур я первый в душ.

***

Син и Ру (худ. Алексей Уланов Imagoris)

Запах еды я почувствовал уже в душе, так что поспешил закончить помывку. Вытирался принюхиваясь: тушёное мясо, жареная картошка, приправы… И острый запах маринада. Скорее всего, грибы, Ру их часто берёт. В ответ на эти ароматы желудок голодно урчит, так что вместо одевания я выскакиваю на кухню в одном полотенце, торопливо вытирая волосы.

На столе уже стоят тарелки и всякие мисочки – ух, вблизи пахнет ещё лучше!

Но тут меня отвлекает неожиданное зрелище: Ру стоит на табуретке рядом с окном и вешает прозрачно-зелёную занавеску, которую я прежде не видел. Кстати, ещё один плюс съёмной квартиры – мы выбрали самую просторную, с высоченными потолками. Не только нет ощущения, что вот-вот зацепишь их головой, но даже на стул можно встать.

На втором окне уже висит такая же.

– Уверен, что нужно? Свет заслоняет.

Расправив ткань, Ру спрыгивает с табуретки и оглядывает результат.

– Пишут, что так должно быть уютнее. Тебе не нравится?

Да, Эйруин обожает читать всякое. То было про одежду – даже мне купили пару шмоток, – теперь про интерьер. И чем ближе отъезд, тем активнее он хозяйничает.

– М-м… Не знаю. Непривычно. Давай подождём и посмотрим.

Он рассеянно кивает, оборачивается… И цепляется взглядом за полотенце на моих бёдрах. Физиономия тут же становится хитро-довольной.

– Чего? – я тоже не могу сдержать улыбку.

– Ничего. Не боишься появляться рядом со мной в полотенце?

– А то что?

– А то вдруг упадёт.

– Вот так? – я цепляю пальцем край махровой ткани, и полотенце сползает по бёдрам тяжёлой спиралью.

Ру в два шага оказывается рядом, обнимает ладонями талию, проводит большими пальцами по животу – мышцы напрягаются от щекотки. Чмокает в губы, но взгляд бродит по моему телу, вслед за руками. Пальцы огибают пупок, скользят ниже и, разошедшись, проезжаются по сторонам от члена. Он, конечно, вздрагивает в предвкушении, однако Ру по-прежнему держит руку лишь рядом.

– Может, наконец-то позавтракаем? – смысл слов не вяжется с его задумчивым тоном и взглядом, примагниченным вниз. – Я тебя ждал.

– Ему очень приятно, что ты его ждал, – мурлычу игриво. – И если хочешь позавтракать, он всегда рад обеспечить тебя полезным белковым коктейлем.

Ру пару раз скользит пальцами по той же траектории – рядом с членом, но не касаясь, – тяжело переводит дыхание и отрывается от меня и руками, и взглядом.

– Скажи спасибо, что с твоей внешностью можно говорить что угодно.

– Но-но! Что за намёки? Я вообще-то и красивый, и умный.

Не удосужившись поднять полотенце – зачем нужна собственная квартира, если в ней нельзя позавтракать голышом? – делаю шаг к столу, и тут по заднице со всей силы хлопает ладонь Ру, звонко и обжигающе.

– Хэй!

– Нехрен меня фрустрировать. Я, между прочим, завтрак организовывал, а ты только ходишь сияешь.

Бухаюсь на стул – повезло, что здесь мебель мягкая. Например, сидеть голой задницей на стульях из нашей столовки было бы не очень.

– Я не виноват, что мне есть чем сиять. Грех прятать такую красоту от мира.

Ру насмешливо фыркает и занимает своё место напротив.

– Что же ты будешь делать в моё отсутствие? Ходить так по плацу, что ли? Чтоб восхищённые новобранцы падали штабелями.

– И кто теперь несёт чушь?

Он закидывает в рот большой кусок мяса и, прожевав, говорит:

– Это я тебя проверяю. Ладно ещё по девочкам, но по мальчикам – я против.

– Да нужны мне твои мальчики. Как уже говорилось, я не пидор.

– Однозначно нет, – Ру серьёзно качает головой. – Я даже не думал тебя подозревать.

Я укоризненно смотрю на него.

– Но! – поднимаю палец. – Насчёт девочек я тебя услышал.

Он пожимает плечами.

– Я ж не садист, держать тебя без секса столько времени.

Некоторое время над столом висит звук сосредоточенного жевания.

– Кстати, а ты что? Если у них там есть мутанты, так наверняка есть и симпатичные девчонки?

– Не-а, – он морщит нос. – Никаких контактов, только наблюдение.

– Херовый какой-то проект.

Последний кусок мяса. Ру тщательно жуёт, не глядя на меня. Затем всё же говорит, уставив взгляд в сторону окна: