Взяв себя в руки – во всех смыслах, – смазываю член остатками масла, провожу им между ягодиц Эрика, получше распределяя смазку. Потираюсь головкой о нежные складки ануса, который подрагивает, на мгновение раскрывается, словно приглашая внутрь. Ох ты ж бля, я раньше и не видел такого возбуждающего зрелища, обычно мы начинаем без подготовки – у меня ногти, а Ру слишком суров, чтобы трахать себя пальцами, – так что мышцы напряжённые. А сейчас стоит нажать, как головка легко ныряет внутрь жаркой плоти, ахуенно сладко сжимающей, но в то же время податливой. Покорной. Принимающей.

Недолго думая, нажимаю всем телом, продвигаясь внутрь неторопливо, но равномерно и уверенно, на всю длину, до конца. Эрик снова шипит, тянет руку, пытается приподняться, но я сгребаю в кулак футболку между лопаток и, встряхнув его, с силой прикладываю обратно об стол. Хотел «без игр»? Будет по-настоящему.

Мышцы вокруг члена напрягаются, сжимая крепко, – хорошо-то как! – и я жду, пока отпустят. Вот. Ещё время от времени подрагивают, но понемногу можно двигаться. Медленно. С небольшой амплитудой. Эрик зажмурился, дышит ртом, но вскоре его рука под моей расслабляется, кулаки разжимаются, и я ускоряюсь. Оружейное масло – отличная вещь!

Эрик обмякает всем телом: уже не пытается шевелиться, просто лежит на столе, закрыв глаза. Так что я отпускаю его руку и перехватываю за талию, чтоб удобнее было насаживать. Наслаждаюсь зрелищем, как мой член почти выходит, натягивая уже покрасневшую кожу, и с силой входит до основания. И снова. И снова. Вечно бы смотрел на это… Особенно если вспомнить, что время подбирается к обеду, а завтра Эйруин уедет. Будь моя воля, до этого момента трахал бы его без перерыва, вообще не вынимая.

Медлю, но сдерживаться всё труднее. Сердце колотится о грудную клетку. Даже если закрыть глаза и вновь мысленно пересчитать калибры, долго оттягивать не получится.

От быстрых толчков стол ходит ходуном, стуча дальним краем в стену, и я опираюсь на руки, по обе стороны от Эрика, чтобы добавить устойчивости. Уже вот-вот…

Перед глазами маячат растрепавшиеся белые волосы. И, насколько я чувствую, Ру не против добавить грубости, а мне как раз кое-чего не хватает для идеального оргазма. Собрав его шевелюру в кулак, дёргаю на себя, заставляя прогнуться, – от неожиданности Эрик резко, со стоном, выдыхает, – и впиваюсь в загривок.

Кровь сочно заполняет рот, будто куснул переспелый фрукт, и от этого ощущения текущей густой жидкости я больше не могу сдерживаться: сам растекаюсь внутри Эрика океаном спермы и без сил валюсь на тело впереди, прижимая его к столу.

Сознание светлеет. Перед глазами – кухонная тумба с чайником и прихватками. Чётко-очерченные контуры, цвета чистые и яркие – действие крови. По инерции продолжаю слизывать её с шеи впереди. Эрик снизу слегка шевелится, видимо, чтобы лечь удобнее.

Подтягиваю к себе руки, тоже разлетевшиеся по космосу, и тяжело поднимаюсь. Ахуенно-то как…

– Мы ещё не закончили, – Ру, поднявшись со стола, подтягивает штаны и утопывает в сортир.

– Так точно, господин рядовой. У меня тоже есть идея, так что возвращайся.

Переведя дыхание, вытираюсь, привожу одежду в порядок. Брюки теперь придётся выбросить, оружейное масло пропитало ткань вокруг ширинки. Всё-таки трахаться в форме – не моё, невольно в голове рабочие дела всплывают, однако в качестве эксперимента любопытно.

Возвращается Эрик. Успел тоже переодеться в штатное, тот полевой комплект я ощутимо подрал. Смотрит исподлобья, приближается неуверенно. Да-да, тот самый мальчишка, каким он казался мне поначалу.

Смеряю его взглядом строгого начальника, задержавшись на выпуклости на брюках. Приходится сдержаться, чтоб не облизать губы, – я ведь командира изображаю, а не дешёвую шлюху с окраин. Впрочем…

– Что ж, рядовой, ваше представление о военной службе я понял. Думаю, пора внести коррективы.

Мы снова оказались на тех же позициях: я наступаю, подавляя авторитетом, скромный Эрик отступает к стене. Хм, а если бы я тогда, в начале, знал, что нравлюсь ему и что секс с ним – настолько ахуенная штука? Полагаю, я бы захотел попробовать. Но в таком раскладе – извините, рядовой Смит, – всё будет по-моему. Даже если вообразить, что мы лишь недавно познакомились, я уже не могу избавиться от нежности и желания насладиться его телом неторопливо, смакуя и запах, и вкус.

Вот поэтому, когда я вновь зажимаю Эрика у стены и он отворачивается, я легко провожу подушечками пальцев по его шее, перебираюсь к затылку и тяну к себе. Не поддаётся.

Хорошо, поддержу игру. Склоняюсь к шее, но вместо того, чтобы укусить, как тогда, провожу по ней носом, легонько чмокаю. Перебираюсь к щеке. Ещё одно касание губ.

– М-м, рядовой Смит? – шепчу так игриво, как только позволяет статус командира. – Неужто вы откажете старшему по званию?

Целую в уголок рта и настойчивее тяну Эрика за шею, а сам тем временем прижимаюсь всем телом, с удовольствием чувствуя его стояк. Вот, кстати, один большой плюс в мужиках – всегда можно понять, нравится ему или нет.

Наконец-то повернув лицо Эрика к себе – он зажмуривается и нервно сглатывает, – смакую его губы, прихватывая то нижнюю, то верхнюю, поглаживаю шею, а левой рукой спускаюсь вниз по рубашке. Неторопливо, предвкушая. Чуть шершавая ткань. Гладкий ремень. Легко провожу по ткани брюк, обрисовывая контуры выпуклости. Укладываю ладонь поудобнее и глажу по-хозяйски уверенно, хотя всё ещё слишком легко, дразня.

– Посмотри на меня.

Эрик послушно открывает глаза. То отводит взгляд, то вновь возвращается. Бледный румянец щёк так мило контрастирует с глубокой чернотой глаз.

– Ты красивый, – и целую сильнее, настойчивее.

На этот раз он отводит взгляд надолго, если не насовсем, даже прикрывает глаза. Нет, так не пойдёт, сейчас моя игра. Так что я ныряю ладонью ниже и сжимаю его мошонку, требуя:

– Смотри на меня.

Подчиняется. Чуть хмурится, словно от боли, но смотрит.

– Красивый, – оглядываю его лицо, словно чтобы убедиться. – Командир хуйни не скажет, ясно? Это в уставе написано.

Фыркает, улыбается нервозно. Но цель достигнута – расслабляется, обмякает. Теперь уже отвечает на поцелуй. Да и я чувствую себя свободнее, чем с этой взведённой миной, которую представляет из себя напряжённый Эйруин. Теперь уже можно гладить свободнее, обнять за поясницу, потереться собственным стояком – да, блин, снова-готово.

Поцелуи становятся жарче, сознание отключается от реальности, Эрик сжимает меня где-то под рёбрами, а я дёргаю его ремень, чтобы расстегнуть.

Ага, поддался! Следующий шаг – брюки.

Запустив руку в жаркое тепло, сжимаю стояк через бельё. Рядом с головкой ткань уже насквозь влажная, ух, рядовой Смит… И это наслаждение в его сознании, отключающее все прочие мысли желание наконец-то кончить…

Значит, времени тянуть уже нет. Чмокнув губы напоследок, опускаюсь на колени. Стянув штаны и бельё, перехватываю стояк и погружаю в рот. М-м, вкусный… Течёт на язык смазкой, подрагивая, держится на взводе, вот-вот готовый спустить.

Стоит вспомнить о завтрашнем отъезде, и я не могу отказать себе в удовольствии полюбоваться напоследок. Из-за гладкой кожи и бледного оттенка кожи бёдра Эрика кажутся скорее произведением искусства, чем обычным человеческим телом. Весь он будто мраморная статуя. Только с лица этой статуи на меня смотрят яркие, живые глаза, взгляд которых уже совсем поплыл от предвкушения оргазма, а мой затылок почёсывает ногтями тёплая рука. Ру такой единственный, самый необычный и красивый. Я никогда раньше не испытывал подобного чувства: когда со временем человек нравится всё больше, а отношение к нему становится глубже. Каждая мелочь – во внешности, характере, привычках – кажется особенной.

У него даже стояк красивый. Сильно оттянув крайнюю плоть, вытаскиваю изо рта медленно, пройдясь губами по всей поверхности, – вроде чтобы сменить ощущения, но заодно и посмотреть. Кожа такая горячая и… Не знаю, как правильно сказать – то ли шелковистая, то ли бархатистая, в общем, приятная. Уздечка настолько нежная и чувствительная, что даже боязно шершавыми пальцами трогать, поэтому касаюсь лишь языком. Головка сочно-розовая от притока крови, такие красивые цвета только на картине рисовать, а уретра уже расширилась в предвкушении оргазма – это зрелище отзывается жадной пульсацией в моём собственном паху. Вновь обхватив головку губами, ныряю в отверстие кончиком языка – то глубже, аккуратно растягивая его, то вылизываю края, щекоча, то погружаюсь внутрь ритмично. Эрик прерывисто выдыхает, запускает пальцы в мои волосы, прижимает к себе – значит, пора ускорить темп.