— Впечатляет! — протянула я ему свой бокал. — Думаю, что десерт мы можем взять с собой. Как Вы считаете?

— Согласен, — ухмыльнулся он и махнул рукой официантке, которая видела эту картину и что-то говорила удивленному испуганному буфетчику.

Расплатившись и что-то еще получив от буфетчика в сером бумажном пакете, когда мы проходили на выход, я уловила странные взгляды сидевших посетителей. Они провожали нашу пару, и в их глазах и позах читалось уважение к моему соседу. Я была удовлетворена — это был рыцарь! Он шел впереди, я позади, с гордостью держа его за руку. Таким образом, мы прошли все прошлые преграды между вагонами, и я уже не боялась грохочущих переходов.

Вскоре очутились в нашем вагоне. У окон в коридоре стояли пассажиры, некоторые двери были открыты и слышались разговоры на повышенных тонах, смех и веселые выкрики. Здесь во всю развлекались, играя в карты или выпивая прямо в купе, закусывая немудрящей едой. За закрытыми дверями слышались женские крики на детей и их писки и смех. В общем, вагон оживился к вечеру, и уже не казалось, что мы едем одни. Все купе были заполнены до отказа. Я боялась, что без нас наше тоже будет занято другими пассажирами или даже с детьми, и придется уступать нижние места, но оно было пустым, и я успокоилась. Видимо это так отразилось на моем лице, что сосед, закрывая двери, сказал улыбаясь:

— Не волнуйтесь. Я купил все три места до Москвы. Ваше — было единственным занятым. Я хотел и его освободить переселив в другое, но увидев вас, отказался, и сейчас только рад этому. Вы скрасили мне нудную дорогу в этом поезде. А сейчас мы будем с вами пить шампанское.

Он достал из пакета бутылку, завернутую во влажную салфетку и большое зеленое яблоко. Вынув из кармана перочинный нож в перламутровой оболочке, порезал яблоко на бумажной салфетке.

— Я сейчас, — сказал он и быстро вышел из купе.

Я бросила сумку на полку с чемоданом, скинула узкие туфли, что уже натерли ступни, так как были надеты на босые ноги, и уселась на полку, поджав их под платье. Уставилась в окно, за которым в потухающем свете дня, мелькали картинки лесной посадки, полей с созревающей пшеницей или рожью, будок путевых смотрителей. Умиротворение образовывалось в моей душе и предвкушение чего-то необычного, интересного. Я спросила себя:

— Неужели этот мужчина тебе приглянулся, старушка? Давно ты не чувствовала такой раздрай. И всё это — молодое тело, что досталось тебе в подарок. И что будет дальше? А вдруг истинная хозяйка вернется в него и что тогда?

Я закрыла глаза и мысленно махнула рукой:

— Вот тогда и буду думать. Правда, если будет чем.

Мои выводы прервал лязг открываемых дверей. Вошел сосед с двумя гранеными стаканами с подстаканниками.

— Вот — всё что смог достать, — улыбнулся он, показывая на посуду. — Будем пить шампанское из этих чудесных образцах вагонной посуды?

— Будем! — засмеялась я, отодвигая салфетку с нарезанным яблоком в сторону, освобождая место. Откупорив с хлопком бутылку, разлил напиток и поднял стакан за ручку подстаканника.

— За вас, моя прекрасная леди! — весело сказал он, и мы лихо стукнулись друг с другом.

И в этот момент резко дернулась дверь и с грохотом отошла в сторону. Я вздрогнула и уставилась на стоявших за дверью троих человек: мужчину в форме милиции, при оружии на широком ремне, того самого кавказца, с рукой на перевязи и любопытное лицо проводницы между ними. Стали также подтягиваться и рядом стоящие пассажиры.

— Добрый вечер! — козырнул милиционер, — Разрешите ваши документы!

— А в чем дело? — спокойно сказал сосед, поставив стакан на столик.

— Поступила жалоба на вас вот от этого гражданина. Будто бы вы учинили драку в ресторане и вывихнули ему руку ни за что ни про что.

— Это какое-то недоразумение… — начала было я, но была остановлена махом руки моего соседа.

— Ну, драку-то начал именно этот товарищ, — сказал спокойно сосед. — При том оскорбительно выразился в сторону моей спутницы. Этому есть свидетели того же ресторана. Опросите их.

— Я уже это сделал и не нашел никого, кто бы подтвердил кто первым начал драку. Все видели лишь окончание и вас. А также с покалеченной рукой этого товарища. — Он показал на нагло улыбающегося кавказца, который был уверен в своей правоте или скорее наговору и ждал развязки. — Поэтому я хотел бы ознакомиться с вашими документами. Не создавайте прецедент в поезде, товарищ. И вас гражданка это тоже касается.

Я вскочила на ноги и достала из кармана пиджака паспорт. И пока держала в руке, сосед достал красную книжицу и протянул её милиционеру. Тот с удивлением взял в руки документ и через мгновение его лицо побледнело. Он вытянулся и осторожно протянул ему книжицу обратно:

— Прошу прощения, товарищ генерал! — взял он под козырек. — Извините! Ошибочка вышла!

— Ничего лейтенант, — скривился сосед. — Надеюсь, что всё выяснилось, и вы нас больше не побеспокоите. А того, кто нагло себя вел, да еще и написал донос, вы накажите соответственно закону. Думаю, что пятнадцать суток приведут дебошира в порядок.

— Так точно, товарищ генерал! — вытянулся перед соседом милиционер и вновь взял под козырек. — Так и сделаем!

— Свободны! — спокойно сказал сосед и небрежно махнул рукой на выход.

— Есть! — козырнул лейтенант и круто развернулся к стоявшим в недоумении и с открытыми ртами кавказцем и проводницей.

Он вышел, потеснив их и других любопытствующих, и попытался тихо прикрыть дверь, но та не послушалась и лязгнула как обычно.

— Ох ты, черт! — услышали мы и переглянулись. — Смазать немедленно! — Послышался окрик милиционера. — Всем разойтись! А вас прошу за мной!

Потом там затопали, и организовалась относительная тишина. Я всё так и стояла босыми ногами на коврике, держа в руке паспорт. Его милиционер не стал проверять. Засунув обратно в карман пиджака, я обернулась на соседа, который стоял и хмуро наблюдал за моими действиями:

— Значит, генерал? — усмехнулась я. — А говорил — инженер.

Я смотрела в его голубые глаза с интересом, и легкая саркастическая усмешка тронула мои губы. Мы стояли слишком близко, и я видела, как ходила ходуном его грудная клетка. Тут он резко обхватил меня за талию и за шею и впился в губы. Я дернулась и затихла от такой неожиданной развязки. Потом поплыла от уверенного и умелого поцелуя. Прижавшись всем телом, обхватила его за шею и мы уже целовались вместе. Его поцелуи стали спокойными и нежными, он ласкал мои губы языком, углубляя, касался зубов, но не отрывался даже для вздоха. Я задохнулась от следующего напора и отстранилась от него, внимательно глядя ему в глаза. Они были черными от расширенных зрачков, и напряженным стало лицо. При тусклом свете дневной лампы и уже затемненных окон, его морщины не виделись и лицо, казалось, совсем молодым, дышащим страстью и желанием, как и всё напряженное тело. Это я уже успела ощутить на себе, чай не девочка! Он понял мою легкую усмешку и отстранился. Долил вино и махом выпил его, будто страдал от жажды. Потом тихо сказал: «Извини!» и, прихватив портсигар, быстро вышел в коридор, чуть не сбив проводницу, которая в это время чем-то смазывала полозья снаружи. Еле успела отскочить, и сосед боком прошел мимо нее и пошел дальше по коридору.

— И что сейчас было? — Села я на полку в полной прострации. — Непонятно. Или всё же вскружила я ему голову?

Тяжело вздохнув, допила вино из своего стакана, и усмехнулась:

— Он смущен, я понимаю. Всё же мне семнадцать, а ему ох, как много. Хотя, если бы он знал, сколько мне на самом деле, то… А чтобы сделал он, если бы узнал? Думаю, что не поверил бы. Хотя… — тут я задумалась. — А я-то, дура, обрадовалась! — хмыкнула и зажала рот ладонью, боясь разразиться смехом. — Давно меня так не целовали мужчины! Ох, давненько! Когда же в последний раз? И не припомню. Теперь будто впервые. Ишь, как меня разморило. А у соседа моего ещё всё и встАло!

Тут я не удержалась и захихикала.

— Полно тебе, девушка! — останавливала себя. — Мужик и так едва сдержался. Молодец! Не дай Бог, что могло случиться. Я за себя не ручаюсь!