— Только не задерживайся… Не хочу получить выговор от медрес.
Саша уже знала, что так называют смотрительницу Дома Женщин.
— Конечно!
Этросска уже скрылась среди кустов, лавируя между ними так, как может только человек, получивший немалый опыт. Когда шорох ее шагов растворился в темноте, стало совсем тихо. И сумерки сгустились, а ночи на юге всегда темные. Здесь же юг, можно сказать, повсюду.
Ну, и зачем ее сюда привели? Проверить выдержку? Терпение? Или стоит заглянуть в здание? Оно ведь кажется заброшенным. Загадочным. Просто идеальным для сохранения грязных тайн.
Александра подавила порыв обойти его по периметру, зайти внутрь и раскрыть все секреты. Глубоко вдохнула. Выдохнула. Нужно ждать. Наивные, доверчивые идиотки ждут. А за ней наверняка следят. Нужно выглядеть убедительной.
Поэтому она начала бродить вдоль стены, мурлыкая под нос мотив какой-то глупой, привязчивой песенки из последних хитов, слышанных по радио. Через некоторое время жар от земли начал спадать, а свежесть коснулась уже плеч и груди. Ощущение одеяла осталось лишь на стопах. Такими темпами она просто замерзнет. Или на это и есть расчет? Нужно подмерзнуть и заглянуть внутрь в поисках тепла?
Саша покосилась в сторону дома. Вдох-выдох. Терпение. Еще не настолько холодно. Интересно, какую историю сочинит Батима, оправдывая свое отсутствие? А если сломать им шаблон и просто уйти? Выйти на дорожку? Вернуться обратно? Что будет?
Этот вариант она решила оставить как запасной. Да и… Предполагается ведь, что все это происходит из-за ее желания узнать о Байоне. Как он там? И где это «там»? В тюрьме? А какие на Этре тюрьмы? Вряд ли они лучше турецких. Да и российских. И вообще…
Вдох-выдох. Нельзя думать об этом сейчас. Нужно контролировать себя. Только так можно трезво оценивать ситуацию. А она может скатиться в панику. Чего точно нельзя допускать. Поэтому дышать. Дышать и еще раз дышать.
Еще через некоторое время, когда холод уже однозначно окутал плечи и спустился до бедер, Александра аккуратно начала присматриваться к дому. Огляделась по сторонам. Позвала Батиму. Не дождалась ответа и решила обойти здание вокруг. Просто обойти. Сначала заглянуть за угол. Пройти вдоль короткой стены. Заглянуть за второй… И наткнуться на приоткрытую створку, откуда донесся сдавленный стон.
Саша замерла. Сердце быстро забилось. Заглянуть? Уйти? Сделать вид, что ничего не заметила? Где-то в темном нутре здания мелькнул огонек. Теплый. Лампа? Новый стон. Глубокий. Протяжный. За спиной зашумели ветки кустарника. Холодный воздух хлестнул по спине, вызвав поток мурашек на коже. А из-за двери пахнуло теплом…
— Ну, ладно…
Она аккуратно, боком протиснулась в приоткрытую щель, стараясь не касаться двери. Внутри, действительно, было теплее. И звуков тоже стало больше. Чьи-то приглушенные голоса. Неразборчивый шепот, похожий на молитву. Стоны. Огонек располагался где-то в отдалении. Там, где коридор, по которому она пробиралась как можно тише, переходил в комнату.
Сердце громко билось в груди. На лбу выступила испарина. Глупо идти туда, где тебя точно ждут неприятности. Но раз они ждут, разве можно не прийти? Раз ее так старательно сюда привели?
Еще одна дверь оказалась ближе, чем представлялось. Деревянный косяк. Створка. Лампа, висящая у противоположной стены. Тусклый, теплый свет от нее. Запах ладана и сладковатый аромат гниения. К горлу подкатила тошнота, и Саша поспешила закрыть нос и рот краем платка. А потом медленно заглянула внутрь.
Комната была узкой и длинной. Она наверняка тянулась через все здание. Окна здесь постарались закрыть ставнями, а вдоль стен стояли убогие койки, на которых лежали люди. Кто-то спал или потерял сознание. Кто-то бредил. Кто-то глухо стонал. Ближе всех к входу лежал подросток. Совсем еще мальчишка. Свет четко очертил его худое тело с выпирающими ребрами. И темные пятна, проступившие на коже. Большие. Разных форм. Они смутно что-то напомнили, но Саша не могла вспомнить, что именно.
Мальчик, волосы которого слиплись от пота, вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на нее. Девушка замерла, боясь пошевелиться и едва не завопив от ужаса. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Глаза у этросса были темными. Без белка и радужки. Лишь сплошная чернота.
Несколько секунд Александра молча таращилась на мальчишку, прежде чем поняла, что его грудь больше не поднимается. А рот приоткрылся, и из него по подбородку протянулась ниточка слюны. Глаза не шевелились. Подросток умер.
Осознания хватило, чтобы тело пришло в движение. Без какого-либо участия мозга или сознания она развернулась и быстро направилась прочь. Выскочила из здания, хватанула ртом свежий, прохладный воздух. Провела ладонью по лицу, отстраненно отметив, что пальцы дрожат. И направилась обратно. До угла, вдоль короткой стены, чтобы на следующем повороте столкнуться с Батимой.
Та отшатнулась, а затем наоборот кинулась навстречу:
— Где ты была? Я уже испугалась, что ты вернулась без меня и все рассказала госпоже Нулефер!
Лучше бы она так и сделала.
— Там люди… Внутри… Люди… Они больны?
В темноте разглядеть лицо девушки не получалось, но та заметно напряглась, а затем сжала ее запястье. Стиснула с неожиданной силой.
— Пойдем. Пойдем отсюда…
По всем законам жанра сейчас следовало бы закатить истерику. Со слезами, соплями, криками и привлечением стражи. Саша уже именно так и хотела поступить, но тащившая ее вперед Батима неожиданно остановилась. Землянка буквально врезалась в нее и оказалась достаточно близко, чтобы различить шепот:
— Притворись, что тебе плохо.
На принятие решения у нее имелась буквально пара секунд. Поверить или нет. Сделать, как велено, или поступить по-своему. Александра выбрала первое и обмякла, повиснув на спутнице…
Глава 44
…Батима дотащила ее до места, где дорожка выходила на основную тропинку, а там резко опустилась на землю, привлекая внимание стражи. Надо признать, она не особенно церемонилась, несколько раз задевая своей ношей ветки.
— Помогите! Ей плохо! Помогите!
Вокруг поднялась суета, в которой Саше уделили особое внимание. Мужчины быстренько подняли ее на руки и понесли в сторону нужного дома. Там их встретила встревоженная медрес, начавшая задавать вопросы. Батима отвечала коротко. Голос ее звенел и срывался от волнения. В нем слышались слезы и неприкрытая тревога.
— Мы гуляли… она интересовалась нашими растениями. Мы углубились в дальнюю часть сада и уже возвращались домой, как вдруг… Она обмякла. Я не знаю, может быть, ее ужалила пчела…
Это предположение заставило всех вокруг засуетиться сильнее. Саше оставалось только максимально расслабиться и отстраниться от происходящего.
— Зови рабынь! Ее нужно раздеть и осмотреть! Если это пчела, понадобиться противоядие! Быстрее!
Батима, судя по звукам, убежала. Видимо, в этом и крылась цель. Появилось искушение чудесным образом прийти в себя, разогнать всех и остаться одной, чтобы обдумать произошедшее, но… Топот босых ног по полу, и комната наполнилась гомоном голосов. Ее трогали чужие руки. Одежда исчезла мгновенно. Зато появилось тонкое покрывало.
— Укус! Вот! На руке!
Укус? Откуда?! Она едва не начала подниматься, когда на плечи легли руки, удержавшие ее на месте. А уха коснулось теплое дыхание:
— Не сопротивляйся. Антидот безвреден.
Да какого?!
Возмутиться Александра не успела. Плечо кольнуло острой болью, заставившей задохнуться и дернуться.
— Шевелится! Жить будет!
Вот спасибо! Чудесный прогноз, еще бы понимать, что к чему. Неожиданно Саша разозлилась. Ей до смерти надоело быть игрушкой в чужих руках. Да, она не может играть на равных, так как ей не хватает опыта и знаний. Но позволять пятнадцатилетней девчонке водить ее за нос!
Она посчитала спектакль достаточно убедительным и открыла глаза.
— Очнулась!
Оказалось, что вокруг нее едва ли не десяток женщин. Разных возрастов. Темнокожих. С кудрявыми, короткими волосами. С какими-то тряпками и тазиками в руках. В одинаковых, выцветших одеждах.
