На Ясухиро его шёпот обычно действует почти как возбудитель, и Хаяши это знает. Сугихара тяжело вздыхает и, приоткрыв глаза, поворачивает к нему голову. Он такой милый сейчас, сонный, растрёпанный, с тускло светящимися глазами. Хватает легонько его губы своими, и Йошики запутывает тонкие пальцы в его красноватых волосах.

— То «не притрагивайся», то «поцелуй»… — беззлобно шепчет Ясухиро ему в губы. — С тобой и вправду бывает очень трудно, куколка.

Йошики фыркает тихонько.

— Я тебя предупреждал. А ты сам виноват, — томно шепчет он. — Приручил меня — теперь изволь беречь, ласкать и чесать за ушком почаще.

— Как будто я против.

Сугихара ловко затыкает ему рот языком.

Это тоже стало в каком-то роде привычкой — начинать утро с такого поцелуя, нежного и максимально долгого. Чтобы надышаться друг другом, зарядиться на весь день. Обычно они спустя несколько минут с трудом отрываются друг от друга, потому что надо вскакивать и бежать по делам, как совместным, так и раздельным, которых у них тоже немало у каждого в отдельности. Но сегодня никуда бежать не надо. Йошики, который почти не знает такого понятия, как «выходные», великодушно отпустил одногруппников на сегодня, не стал мучить их репетициями и записями: они встретятся всей компанией только в ресторане вечером. Такое необычное явление было воспринято как нечто невероятное, Тоши даже вытаращил глаза и спросил у Йошики, не заболел ли он. А Хаяши только хмыкнул в ответ, томно отведя рукой волосы с лица. Он просто понял, что ему и самому в кои-то веки хочется хотя бы одно утро, последнее, между прочим, в этом богатом на странные события году, поваляться спокойно в кровати, никуда не торопясь и млея от поцелуев своего любовника.

Запах его прохладной кожи так манит — тонкий, едва ощутимый, как аромат сирени, ещё не перебитый резким и горьковатым парфюмом. Отлепившись от его губ, Йошики утыкается носом под ухо и, облизнувшись, впивает в давно облюбованное местечко клыки, туда, где ещё не заросли до конца раны, нанесённые им вечером. От ощущения тепловатой крови на губах и языке собственная начинает клокотать ледяными пузырями в венах. Всего месяца хватило, чтобы Хаяши стал наркоманом. Зависимым разве что не от героина, а от этой самой крови. Ясухиро был прав, витамины притупляют голод, но если принимать только их, то это не жизнь, а выживание.

Впрочем, Ясухиро, как ему кажется, это только нравится, нравится чувствовать, что лидер так крепко к нему привязан при помощи кровавой ниточки, тоненькой, почти невидимой, но крепкой, как канат. Йошики чувствует, как он улыбается, как слегка сбивается его дыхание, он явно кайфует и сам подставляет шею своей «куколке», и его длинные волосы щекочут Йошики нос. Облизнув медленно затягивающиеся ранки напоследок, Хаяши откидывается обратно на подушку, кидая на любовника хитрые взгляды. Поддразнивает его, облизывая губы кончиком языка, кончиками пальцев ведёт по своей шее, скользнув ими за воротник чёрной шёлковой рубашки. Несколько пуговок от этого движения сами собой выскальзывают из петель, открывая взгляду вздрагивающую бледную грудь и верх живота. Хаяши прекрасно знает, как такие элементы стриптиза действуют на Ясухиро, знает — сейчас тот мгновенно забудет о своей сонности и накинется на него с поцелуями.

— Хех. Похоже, у кого-то игривое настроение с утра, а?

Ясухиро улыбается краем рта, гладит его пальцами по щеке. Он жадно разглядывает окровавленные губы и горящие жёлтым огнём дивные раскосые глаза, скользит взглядом ниже… Кусает слегка губу, и Йошики видит, как удлиняются его обычно маленькие клыки. Впрочем, его собственные тоже царапают язык. Они оба сейчас наверняка похожи на голодных хищников — оскалившиеся, смотрящие друг на друга с вожделением, и каждый хочет подмять другого под себя, если не физически, то морально.

— Ну же, — мурлыкает Хаяши, как бы невзначай отводя край рубашки в сторону. — Тебе и самому хочется.

Ясухиро быстро облизывает губы. И, хмыкнув, наклоняется ко рту, целует жадно. И Йошики, отвлёкшийся на поцелуй, тихо охает от неожиданности, когда он больно дёргает за длинные волосы, отворачивая набок голову, лижет шершавым языком шею под ухом и легко прокусывает влажную кожу.

— Знаешь, я с тобой сделал ещё один вывод, — бормочет Сугизо в секундных перерывах.

— М? — томно тянет Йошики, запрокидывая голову, чтобы ему было удобнее пить кровь. — И какой же?

— Кровь других вампиров вызывает привыкание похлеще, чем человеческая.

— М-м-м. Да неужели. Я тебе об этом сказал давным-давно, — бездумно констатирует Хаяши. — Тебя это пугает?

— Наоборот. Это значит, что ты никуда от меня не денешься, даже если вздумаешь сбежать.

Сугихара усмехается краем рта, приподнявшись, и Йошики, рванувшись вверх, впивается в его окровавленные губы. Тут же оказывается вдавленным в подушки, Ясухиро перехватывает за запястья его руки, сплетая пальцы со своими.

— Успокойся уже, — шепчет ему со смехом Йошики, — я не собираюсь никуда от тебя сбегать.

— Думаешь, у нас всё серьёзно? — улыбается ему Ясухиро.

Хаяши ухмыляется, поблёскивая глазами.

— Конечно. Если я уже месяц с тобой и позволяю тебе меня трахать, то поверь, всё очень серьёзно.

— Месяц… — Ясухиро закатывает глаза. — Да это капля в море. Ты говоришь так, будто ни с кем больше двух недель не встречался.

— Обычно так и бывало… Я быстро начинаю чувствовать то, что человек мне не подходит, — Йошики дёргает плечом. — И имидж надо было поддерживать, ты же понимаешь. Заведи я с кем-то серьёзные отношения, поклонники бы живо пронюхали, и половина из них от меня бы отвернулась.

— Но у тебя же вроде была гражданская жена, — Сугихара наклоняет набок голову. — Наши шептались о девушке, которая в последнем клипе «X» снималась. И говорили, что у тебя с ней всё очень серьёзно.

— Ты о Мари? — Хаяши морщит лоб, вспоминая, о ком он. — Ах, ну да, было.

— Вы ведь долго были вместе, — спокойно произносит Ясухиро, но в глазах у него мечутся яркие искры.

— Шесть лет.

— Почему же ты на ней не женился в итоге?

Йошики слегка недовольно хмурится. Ему не нравится вспоминать об этом периоде своей жизни.

— Потому что я женат на моей музыке, Суги. И Мари это поняла. Хотя мы с ней в этом плане похожи, она тоже куда больше о своей карьере волнуется, чем об отношениях. В итоге мы решили разойтись мирно и спокойно. Но до сих пор вполне тепло общаемся, у нас нет друг к другу ненависти.

Ясухиро щурится, и Йошики кажется, что в его взгляде уже более чем явственно проскальзывает ревность. И Хаяши решает ещё немного его подразнить.

— Мари замечательная, — серьёзно продолжает он. — Она оставалась со мной в самое тяжёлое время, когда умер Хиде и я из депрессии не вылезал. Всё вытерпела, все мои заскоки, все капризы, все наезды на неё. Вся моя команда выла от того, что я вытворял. А Мари только улыбалась. Она помогала мне бороться с мыслями о самоубийстве и в каком-то смысле и вытащила меня. Но… Я не могу жениться. Не могу, понимаешь? Я и вправду весь в музыке, а жена потребует к себе внимания, ещё не дай бог ребёнок родится и будет похож на меня…

Ясухиро вдруг хмыкает и резким движением отбрасывает спутанные волосы со лба.

— Ты боишься, что этому ребёнку придётся страдать, как тебе? Или просто не хочешь, чтобы в этом мире был кто-то, похожий на тебя?

— И то, и другое, — Йошики качает головой. — Не надо этого, просто не надо. Хотя я иногда слушаю, как ты разговариваешь с Луной-чан по телефону, и мне бывает завидно. Ты так её любишь, а она тебя… Может, мне бы и хотелось, чтобы у меня был ребёнок и чтобы я мог вот так просто поговорить с ним обо всём на свете…

— Ну, не обо всём. Думаю, у нас с ней много секретов друг от друга, но меня это не особо волнует. А то, что я так её люблю… А как же я могу её не любить? — Сугихара мягко улыбается. — Она же моя девочка. И она не должна страдать из-за того, что у нас с её матерью отношения не заладились. Я всегда считал, что она придала моей жизни какой-то особый смысл.