Сугихара, несмотря на лёгкое сопротивление, за запястье легко поднимает его и прижимает к себе. Йошики цепляется за его плечи, утыкается лбом в остро очерченный подбородок и прикрывает глаза. Он прислушивается к ритму, старается плавно двигаться в такт, не отстраняясь при этом ни на миллиметр от возлюбленного. И наблюдает за ним, приподняв голову. Ясухиро кажется ему таким грациозным: запрокинув назад голову, он просто наслаждается мелодией и красивыми голосами исполнителей, прикрывает глаза, улыбается, и глаза у него светятся ещё ярче обычного. И у Йошики невольно в голове мелькает мысль, что всё-таки ему просто невыносимо повезло, что Ясухиро согласился стать частью «Х», что Хиде привёл их тогда, очень давно, за помощью к Йошики в лейбл. Иначе они бы никогда не познакомились поближе, и Йошики сейчас, скорей всего, в хмуром одиночестве бы распивал вино и тупо ждал рассвета, глядя на падающий за окном снег.

— Йошики, — тихо зовёт Ясухиро, поцеловав его в висок.

— М?

— Слушай, а почему ты решил пригласить в «Х» на постоянную основу именно меня? — Хаяши вздрагивает и поднимает глаза. Ясухиро смотрит на него очень внимательно: похоже, этот вопрос его мучает уже очень и очень долго. — Партии Хиде-сана на концертах играли разные музыканты, любой бы согласился стать участником, но ты выбрал меня среди них, хотя я совершенно не такой, как он. Почему?

— Какая разница? — бездумно тянет Йошики.

— Это не ответ, — Ясухиро разом стряхивает с лица улыбку и хмурится. — Просто скажи правду.

Йошики запрокидывает назад голову, обвивает руки вокруг его шеи, уже самостоятельно втягивая его в этот медленный танец.

— Правду? Я не знаю, — он качает головой, и Сугихара удивлённо вскидывает брови. — Просто я сразу, как тебя увидел, ещё тогда, в лейбле, почувствовал в тебе нечто близкое, Суги. Ты тянешься к классике, как и я, играешь на скрипке, и прекрасно играешь, не хуже, чем на гитаре. А потом, когда Хиде не стало… Я просто понаблюдал за тобой на концертах, увидел, как на тебя реагируют поклонники, вспомнил про наше сотрудничество. И решил, что лучше тебя к нам никто не впишется, даже самый талантливый гитарист на свете. К тому же, это дань Хиде. Он очень любил тебя. И, думаю, он был бы рад, если бы узнал, что его место занял именно ты.

Ясухиро порывисто целует его в висок.

— Наверное. Знаешь, он всегда очень хотел, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив, — Йошики бездумно улыбается. — Выходит, Хиде может нами гордиться?

Они смеются, перемежая слова поцелуями. За окном опять поднимается метель, ветер кружит в воздухе множество снежинок. Ещё одна особенность этого Нового года: впервые за много лет он необычайно снежный и белый. И Йошики понимает, что скучал по снегу безумно: когда улицы города серые, хоть и тёплые, это абсолютно убивает атмосферу и ощущение праздника.

— Happy New Year, happy New year, — заливается музыкальный центр, — May we all have our hopes, our will to try…If we donʼt we might as well lay down and die, you and I…

Необычайно красивая песня. Йошики даже в обычное время года готов прослушать её сотни раз, и ему не надоест, а уж сейчас — и подавно. И ему нравится этот медленный, слегка неуклюжий танец. Прекрасная музыка и Ясухиро, его Ясухиро, ослепительно улыбающийся и обнимающий его нежно за талию. Почему-то у Хаяши стойкое ощущение, что они смогли вернуть ему веру в этот праздник, в то, что он по-настоящему волшебный.

Каждый хочет в новогоднюю ночь быть хоть чуточку счастливее, и не всегда даже важно, каким образом. И оказывается, что для этого порой нужно совсем чуть-чуть…

Сугихара подхватывает своего лидера на руки, медленно кружит его по полутёмной комнате, прижимая к своей груди и одними губами напевая заветные слова в ушко. Его глаза светятся, и он улыбается — наверное, у Йошики в глазах, как и у него самого, написано абсолютное счастье. И на душе становится ещё теплее от ощущения, что они передают друг другу частички этой радости. В конце концов, Ясухиро всё это время так старался вызвать у Йошики хоть тень улыбки, пора бы и самому Хаяши подарить ему крупицу счастья.

…Поцелуй в самом начале Нового года, на фоне ослепительного танца снежинок в воздухе, очень многообещающий. Даже такой скромный, как едва уловимое, нежное прикосновение к щеке, а потом и более смелое, к губам. Это значит, что есть любовь. И значит, что всё ещё существует то, ради чего вампиру следует проживать свою вечность.